Мартин Смит - Парк Горького
— А Костя?
— Настоящий сибиряк, не то что мы. Его прадеда еще при царе сослали за убийство. И стали Бородины работать при лагерях — бежавших разыскивали. Догонят, помощь предложат, дадут выговориться, а как уснет — убивали. Но он хоть час-другой мог тешиться иллюзией свободы. От вас и этого не дождешься!
— Но ведь на это не проживешь!
— Они подторговывали с оленеводами, тайно мыли золото, нанимались проводниками в геологические партии. А Костя еще и охотился. На соболей, на лис.
— Он же был уголовник. Как же он умудрялся сбывать шкурки?
— В Иркутске. Через посредника. Шкурка стоит сто, ему платили девяносто и не задавали вопросов. А вы знаете, что соболя можно бить только в глаз, иначе шкурка будет испорчена?
— Лучше объясните мне вот что: Осборн мог купить любую церковную утварь в Москве. А ларь, как вы сказали, ему уже нашел Голодкин. Так зачем ему было связываться с двумя скрывающимися уголовниками? Зачем ловить их на эту дурацкую байку о побеге за границу? Что могли ему предложить Костя и Валерия?
— А зачем Осборн, как вы утверждаете, помог американскому студенту нелегально въехать в СССР? Это уже чистое безумие.
— Ему надо было предоставить Косте неопровержимое доказательство своих возможностей. К тому же Косте с Валерией и в голову прийти не могло, что Осборн способен предать своего соотечественника. Он что, спал с Валерией? Хоть Осборн и утверждает, что все русские женщины уродины, но на Валерию он глаз положил еще на аукционе. А Костя ее подначивал: "С тебя не убудет, давай расколем богатого туриста!"
— Вы ничего не понимаете!
— Нет, я понимаю, что ваша подружка Валерия спокойно смотрела, как Осборн убил Костю и Кервилла. Не закричала.
Не убежала. Значит, знала, что так будет. Значит, Осборн с ней договорился дескать, вывезти я могу только одного человека. Вот и вся ее любовь к сибирскому бандиту Готова была переступить через его труп, лишь бы не упустить американца!
Ирина дала ему пощечину. Он ощутил вкус крови, и тут раздался стук в дверь.
— Открывайте, старший следователь! — заорал кто-то снаружи.
Ирина качнула головой. Аркадию голос тоже был незнаком.
— Мы знаем, что вы тут, и про бабу тоже знаем.
Аркадий отсылает Ирину в другую комнату, резко открывает дверь и приставляет пистолет к голове ввалившегося внутрь человека, который оказывается тем самым Висковым, которого Аркадий спас, заставив Ямского вступиться за него. Он завербовался на БАМ и пришел к Аркадию выпить с ним на прощание. Под действием пережитого волнения, а также и водки, выпитой с Висковым, Аркадий теряет контроль над собой и говорит Ирине, что на самом деле у него была только одна цель — она. Ирина раздевается и падает в его объятия.
Позже в постели она сказала, положив ладонь ему на грудь:
— Это чисто плотское. Меня к тебе потянуло, еще когда ты пришел в студию, но я все равно ненавижу то, чем ты занимаешься, и ни слова назад не беру. И тебя ненавижу. А насчет Валерии ты ошибаешься: просто ей некуда было бежать, и Осборн это знал. Ты веришь мне? — Она погладила его по волосам.
— Про Валерию — да, остальному — нет. Ты ведь знаешь, зачем Осборну были нужны Костя и Валерия.
— Да, знаю. Но мы по-прежнему враги.
— А я вот что купил для тебя, — сказал он, бросая на нее платок. — Взамен того, что ты потеряла в метро.
— Мне платье новое нужно, пальто, сапоги, а не платки, — засмеялась она.
— Прости. Наскреб только на платок.
— Ну, значит, это платок невообразимой красоты.
14
Аркадию звонит Миша Микоян и просит приехать в старую церковь на улице Серафимовича — у него к нему крайне важное дело. Аркадий едет, захватив по дороге Уильяма Кервилла. Миша говорит, что к ним сюда должен подъехать адвокат Зои, ведет себя очень странно и явно тянет время. Они вспоминают свое детство. Аркадий, догадываясь, что это ловушка, прямо спрашивает об этом Мишу. Тот не выдерживает, так как искренне привязан к Аркадию.
— Боги! — прошептал Миша.
— От кого?
— Быстрее. Они поехали за головой.
Аркадий острожно выскальзывает из церкви. Идет проливной дождь. Он прыгает в машину и мчится к Институту этнографии. Там у подъезда он видит отъезжающую черную "Волгу" и узнает в водителе рябого. "Спасибо, Миша!" думает он. И начинает проследовать "Волгу". На вопрос: Кервилла он отвечает, что водитель "Волги" украл слепок головы Валерии и он хочет узнать, дли кою и для чего. А потом явится с парочкой милиционеров и арестует их за кражу государственного имущества.
— Вы же говорите, что это КГБ! Вы не можете их арестовать.
— Нет, это не операция КГБ. Дело у нас просто забрали бы, Вещественных доказательств они не крадут. И трупы в парке были бы обнаружены на следующий же день. Так КГБ не работает. По-моему, один майор КГБ с парочкой подручных затеял какую-то авантюру и кого-то прикрывает за взятку. КГБ не жалует предателей в своих рядах. В любом случае Московская городская прокуратура от них не зависит, а я еще пока старший следователь. Сейчас я вас высажу,
Рябой водитель "Волги" не снисходил до того, чтобы поглядеть в зеркало заднего вида. "Уверен, что за ним не посмеют следить", — подумал Аркадий.
— Нет, я прокачусь с вами, — сказал Кервилл.
Следуя за "Волгой", они выезжают из Москвы.
— Это что за место? — спросил Кервилл.
— Серебряное озеро.
— А этот ваш — всего лишь майор? Ну, так мы вряд ли к нему едем.
Аркадий сворачивает в заброшенный сад, и они, бесшумно выбравшись из машины, крадутся между деревьев к соседней даче. Аркадий начинает подбираться к ней по-пластунски.
Метрах в тридцати перед собой он увидел угол дома, черную "Волгу", "Чайку", рябого и… прокурора Москвы Ямского. Рябой подал ему картонную коробку, Ямской полуобнял его за плечи и, что-то тихо говоря, но с обычной своей властной самоуверенностью, повел по тропке к берегу. Аркадий незаметно следовал за ними. Рябой остановился, а прокурор отправился к сарайчику и вернулся с топором. Рябой вытащил из коробки слепок головы Валерии Давыдовой и положил на колоду для рубки дров. Ямской занес топор и расколол ее пополам. Составил половинки, расколол и продолжал ловко орудовать топором, пока от головы не остались
лишь мелкие осколки. Их он обухом разбил в пыль, а пыль сгреб в коробку. Рябой отнес коробку к воде и высыпал пыль в воду. Стеклянные глаза Валерии и парик прокурор подобрал и сунул в карман.
Кервилл требует, чтобы Аркадий назвал ему убийцу брата. "Смиритесь, Ренько, это дело у вас уже отобрали — прокурор и я!" Затем Кервилл признается, что ненавидел Джимми, и уходит ждать в машину.
Стало быть. Ямской, думал Аркадий. Теперь все встало на свои места. Ямской не допускал до этого дела никого, кроме следователя Ренько. Ямской вывел его на Осборна. И Приблуда не выслеживал Пашу и Голодкина. У них просто не хватило бы времени убить их и вынести ларь. Чучин сообщил Ямскому, что он допрашивает Голодкина, и у них было достаточно времени, чтобы унести ларь и устроить засаду. Допрос-то длился несколько часов. А про голову Валерии Ямскому сказал он сам! Да, он идиот, как верно заметила Ирина.
Из дверей дачи вышел Ямской с рябым.
— Вечером доложишь, — сказал прокурор, глубоко вдыхая бодрящий воздух.
Рябой кивнул, сел в "Волгу" и задним ходом выехал на дорогу. Прокурор последовал за ним на "Чайке". Едва они скрылись из виду, как Аркадий подошел к даче, но она была явно снабжена сигнализацией от непрошеных гостей, и он спустился к берегу и поскреб колоду. Под розовой пылью, оставшейся от недавней рубки, он обнаружил пылинки золота. Голодкинский ларь, решил он. В его прошлый приезд ларь был спрятан в сарайчике — вот почему его увлекли кормить гусей. Потом ларь раскололи в щепки на этом пне. "Интересно, — подумал Аркадий, — за один раз они его сожгли, или в печку все не влезло?" Он подошел к поленнице, ударом ноги развалил ее и увидел тонкие щепки со следами позолоты.
— Поглядите, Кервилл, — сказал он, услышав у себя за спиной шаги. — Вот остатки голодкинского сундука.
— Похоже на то, — произнес незнакомый голос.
Аркадий обернулся. Перед ним стоял рябой, целясь в него из того же пистолета, что тогда в метро.
— Перчатку забыл, — объяснил рябой.
Над его плечом мелькнул тяжелый кулак и выбил у него пистолет.
Кервилл оттаскивает рябого к дереву и начинает его избивать, не слушая возражений Аркадия, что его следует допросить. Останавливается Кервилл, только убив рябого. Вместе с Аркадием они оттаскивают труп в сарай. В кармане у него Аркадий находит удостоверение КГБ и узнает, что фамилия его была Иванов. Пистолет и удостоверение он забирает с собой. По дороге в Москву Кервилл рассказывает ему про Джимми. С большой горечью. Сначала Джимми подумывал стать священником, но не простым, а, как выразился Кервилл, обязательно мессией. Но для католика это невозможно. В Америке же мессий и так полным-полно, а вот Россия — "целина для мессий", и Джимми намеревался вывезти кого-нибудь тайно из СССР, устроить пресс-конференцию в аэропорту, предстать этаким христианским спасителем. У него уже был план; обменяться паспортами с каким-нибудь польским или чешским студентом (на обоих языках он говорил очень хорошо) и получить въездную визу. Трудность была только в том, как выехать. В США у него — не без содействия Уильяма — были крупные неприятности. "Он связался в Нью-Йорке с еврейскими юнцами, которые дают прикурить русским: поначалу были демонстрации или машины краской обрызгивали, потом — перешли на бомбы". Уильям служил в "Красном отряде" — особых полицейских силах; "они раньше за радикалами следили, а теперь переключились на этих евреев и подсунули им партию бракованных детонаторов". Джимми тайно закупил для них партию оружия. "Но я ему жизнь спас. Он должен был помогать им делать бомбы. Утром я пришел к нему и сказал, чтобы он никуда не ходил. Он ничего не желал слушать. Тогда я опрокинул его на кровать и сломал ему ногу. А бомбы взорвались, едва в них вставили детонаторы, и всех, кто их делал, поубивало. Так что я спас ему жизнь". Оставшиеся в живых члены организации сочли Джимми провокатором.
