Кирилл Казанцев - Кремлевские войны
– Но потом я еще поразмышлял на досуге, – продолжил между тем гость, – и решил, что эта версия неправильная.
– А что же на самом деле? – спросил Кунцевич.
– А на самом деле меня решили «закатать» другие люди в том же правительстве. Те, кто хочет уничтожить моих союзников. Там же гадюшник, грызня сплошная, борьба бульдогов под ковром. А мы все – ходовой товар в этой грызне. И теперь для меня многое будет зависеть от того, чья возьмет. Я думаю, уже завтра я свяжусь с тем человеком в правительстве, с кем я заключил соглашение. Послушаю, что он скажет. И потребую, чтобы дело в отношении меня прекратили. Где я скрываюсь, конечно, говорить не буду. Они во мне заинтересованы, так что переговоры, думаю, пройдут успешно.
– А как ваша новая фирма? – спросил Кунцевич. – Развивается?
– Отлично развивается! – похвастался Николов. – Кстати, налей-ка еще по одной, выпьем за успех моего нового начинания.
Владимир Яковлевич вновь наполнил рюмки. Чокнулись, выпили. Гость подхватил на вилку аппетитный кусок селедки, отправил в рот, похвалил:
– Хороша селедка! Жена делала?
– Ну да, – отвечал Кунцевич.
– Хорошая у тебя жена, – похвалил гость. – А я вот, ты знаешь, лишен семейных радостей. Никогда меня это не привлекало: семья, дети, домашний уют… Никогда такой цели перед собой не ставил – иметь свой дом, сидеть у камина… Нет, меня привлекает другое…
Выпитый алкоголь и усталость от долгой дороги начали сказываться на нем. Создатель финансовых схем откинулся на спинку кресла, его лицо, обычно жесткое, разгладилось.
– А что вас привлекает? – спросил Кунцевич. Он чувствовал, что их разговор вышел на какой-то новый уровень. Никогда раньше создатель «ННН-93» не был с ним так откровенен.
– Что привлекает? – Николов задумался. – Наверное, достижение поставленной цели. То есть не сама цель, а дорога к ней. Борьба! Ведь жизнь – это джунгли, Вова. Как и в обычных джунглях, здесь есть мелкие и крупные хищники, есть их жертвы – всякие там зайцы и антилопы, и есть могучие травоядные – слоны, буйволы, носороги. Вот я – такой носорог. Только хитрый. Я не выслеживаю добычу, не рву ее зубами, не пру напролом, как тупой носорог. Я просчитываю варианты, предугадываю поступки моих врагов – и делаю свой ход. Вот этот процесс – делать свою ставку в большой игре и выигрывать – он меня всегда привлекал. Да и ты, мне кажется, из той же породы. Ты никого не топчешь, но и своего шанса в жизни не упускаешь.
– Да, это верно! Верно! – воскликнул Кунцевич, пораженный точностью сравнения.
– Конечно, верно, – снисходительно согласился гость. – И знаешь что, Вова? Давай теперь коньяку выпьем! За встречу соратников по общему делу!
Владимир Яковлевич откупорил бутылку коньяка – самого дорогого, коллекционного, – разлил по бокалам. Чокнулись. Николов покрутил бокал в руке, понюхал, потом слегка пригубил.
– Хорош! – похвалил он. – Да, и еще меня привлекают контрасты. Вот я сутки ехал в душной машине, отсидел все, что можно отсидеть, устал смертельно. И вот побывал в бане, попарился, сижу, потягиваю чудесный напиток… Вот так и надо жить! А у тебя что – свой бизнес?
– Да, небольшое дело, – кивнул Кунцевич и рассказал про свою фирму.
– Что ж, перевозки – дело хорошее, – похвалил Николов. – Перспективное. Но у меня к тебе есть один вопрос. А ты часом не хочешь еще раз попробовать поймать удачу?
– В смысле – сделать вклад в «ННН»? – спросил Владимир Яковлевич.
– Вот именно.
– Не знаю… Я как-то об этом не думал, – растерянно отвечал Кунцевич, размышляя, не обидел ли он таким ответом гостя.
– Смотри – пока еще не поздно, – заметил Николов. – Хотя я тебя не уговариваю. В таком деле человек сам должен решить. Услышать зов судьбы – и решить.
Глава 7 Трудный выбор
Значит, он все-таки сбежал! Получив сообщение от дознавателя омского УВД, следователь Ермолаев испытал, как говорили в былые времена, «чувство глубокого удовлетворения». Хорошее, кстати, выражение, зря над ним в свое время так смеялись. Отлично, что мошенник сбежал! Просто замечательно! Вот теперь у Ермолаева были все основания не только объявить его во всероссийский розыск, но и подготовить постановление об аресте и заключении под стражу. А как иначе прикажете поступить с человеком, который постоянно переезжает из города в город, не является на допросы, а затем и скрывается из-под подписки о невыезде? Значит, будем готовить документы на розыск и задержание.
Тем более что появились первые жалобы вкладчиков «ННН». Вот в Тюмени одна гражданка захотела снять весь свой вклад, двести с лишним тысяч рублей, а ей в течение двух дней отказывали, просили подождать. А вот две жалобы из Новосибирска аналогичного содержания. Так что материала, чтобы представить его судье, вполне достаточно.
Олег Ермолаев сел за стол и начал составлять нужные документы. На это ушло больше часа, так что, когда следователь закончил работу, за окном было уже темно. Опять допоздна засиделся! Но это ничего: что еще делать в командировке? Ермолаев еще раз проверил все написанное, внес несколько поправок и включил принтер. На лоток начали один за другим выползать пахнущие краской листы с текстом. Так, вот постановление об объявлении гражданина Николова Н.Г. во всероссийский розыск, а вот и документ о его задержании. Теперь осталось их подписать у начальника местного УВД и получить санкцию судьи – и вперед. К сожалению, сегодня это уже не удастся – поздно. Ничего, завтра с утра он все оформит, и бумага с портретом Николова пойдет по всем райотделам полиции огромной страны.
Ермолаев убрал бумаги в сейф и уже встал, собираясь покинуть кабинет, когда зазвонил телефон. Олег Николаевич взглянул на номер и скривился: звонок не сулил ничего хорошего. Звонил заместитель начальника Следственного управления МВД Кирилл Белик – непосредственный руководитель следователя Ермолаева. Олег Николаевич считал своего руководителя пройдохой и мошенником почище Николова. Но доказать, естественно, ничего не мог; приходилось терпеть. Ермолаев вздохнул и нажал кнопку соединения.
– Что долго трубку не берешь? – услышал он голос начальника. – Спишь, что ли? Значит, слушай внимательно. Ты сейчас где?
– В Омске, – отвечал Ермолаев. В общении с Беликом одно было хорошо: не надо было соблюдать обычные формулы вежливости. Начальник никогда не здоровался и не прощался и тем избавлял от этой процедуры своих подчиненных.
– И что ты там в Омске делаешь? – продолжал расспрашивать Белик.
– Расследую дело финансовой пирамиды «ННН» и ее создателя Николова, – объяснил Ермолаев.
– И как – далеко продвинулся?
– Дело в целом готово для передачи в суд, – отвечал следователь. – Осталось получить результаты экономической экспертизы. Сейчас я подготовил постановление о задержании Николова и заключении его под стражу. Поскольку он скрылся из-под подписки о невыезде.
– Ну, что он скрылся, это я в курсе, – сообщил Белик. – Значит, плохо ты его сторожил, раз скрылся. Короче, слушай меня внимательно. Ты это свое постановление о задержании порви на мелкие кусочки. Можешь после этого куда-нибудь себе засунуть. А дело это, что ты там насобирал, привози сюда, в Москву. Прямо мне на стол. Все понял?
– Но Николов свои преступления здесь совершал, – возразил Олег Николаевич. – В Иркутске, Новосибирске, Омске. Так что местная прокуратура должна…
– Ты мне лекции тут не читай! – рявкнул в телефон заместитель начальника управления. – Я сам знаю, кто что должен. Ты мне материалы вези, а что с ними делать – не твоя забота! Теперь все понял, Ермолаев?
– Так точно, товарищ полковник, – отчеканил следователь.
– Вот так! Давай дуй в аэропорт, бери билет на первый самолет, и чтобы завтра утром ты был у меня в кабинете! Живо, живо! Нечего там в Омске задницу просиживать!
И на этой важной сентенции телефон замолчал: Кирилл Белик высказал подчиненному все, что хотел.
Следователь Ермолаев несколько секунд смотрел на потемневший экран телефона. У него было сильнейшее желание швырнуть проклятое средство связи в стену – чтобы вдребезги разбилось. Но он понимал, что телефон ни в чем не виноват. Поэтому Олег Николаевич спрятал его в футляр на поясе, после чего вновь открыл сейф и достал «дело Николова». «Здоровенная папка какая, – рассеянно подумал он. – Пожалуй, в портфель не поместится. Надо бы сумку какую-нибудь принести или сетку… Сейчас позвоню в аэропорт, закажу билет и пойду к коллегам – может, у кого найдется большой пакет…»
Он сел за стол, положил папку рядом, открыл телефонный справочник и нашел в нем номер касс аэровокзала. Оставалось только позвонить. Однако следователь медлил. Несколько раз он снимал с рычага трубку городского телефона – и снова клал ее обратно. Что-то в нем мешало ему совершить такое простое действие. И он знал, что: ясное ощущение происходящей несправедливости. Он уже понимал, что заместитель начальника управления затребовал готовое к суду дело не для того, чтобы его проверить, а потом дать ему законный ход. Весь полученный за годы работы опыт, а также следовательская интуиция говорили Ермолаеву, что никакой передачи дела в суд не будет. Кто-то в министерстве решил его закрыть. Рвать на мелкие части, как постановление о задержании Николова, не будут – вдруг какие-то материалы, собранные Ермолаевым, позже пригодятся. Но и судить мошенника тоже не будут. Кто-то – знать бы, кто! – решил взять его под свое покровительство. И теперь он будет безнаказанно, ничего не опасаясь, дурить беззащитных людей, вымогать у доверчивых учителей, врачей, пенсионеров последние деньги, собранные по крохам… И он, Ермолаев, ничем не сможет ему помешать.
