Кирилл Казанцев - Кремлевские войны
Кунцевич поставил перед собой этот вопрос и был вынужден дать однозначный ответ: мог. Очень даже мог. Ведь, если вдуматься, чем были его знаменитые рекламные ролики 90-х годов? Все эти фразы про «Татьяну Ивановну и новые сапоги»? Рассказы о людях, сказочно обогатившихся благодаря «ННН-93»? Приходится признать, что в значительной мере они были основаны на обмане. Точнее, на умалчивании. Никто не говорил доверчивым вкладчикам, что их вклады в «ННН-93» ничем не обеспечены и что желанный выигрыш достанется не всем. Никто им не говорил, что могут быть – нет, обязательно будут! – не только выигравшие, но и проигравшие. И что же: человек, всю свою карьеру построивший на обмане, не может солгать старому другу? Вполне может. И потом: какой Кунцевич ему друг? Давний соратник – это да. Бывший сотрудник его фирмы. Но между соратником и другом – большая дистанция. Друга берегут всегда, а соратника – только до определенного времени. И вообще – могут ли быть друзья у такого человека, как Николов? Кунцевич стал припоминать и понял, что за все время общения с создателем финансовых пирамид никогда не видел рядом с ним людей, которых можно было причислить к друзьям знаменитого авантюриста, и не слышал от него рассказов о таких людях.
А если рассказ о высоких покровителях является выдумкой, тогда положение Николова ничем не обеспечено. И положение самого Кунцевича – тоже. И выходит, что жена во многом права.
Разумеется, Владимир Яковлевич не стал высказывать эти сомнения своему гостю. Ни словом не обмолвился о них ни за обедом, ни за ужином. Но после ужина, когда жена убрала посуду и на столе осталась только бутылка коньяка, сыр и фрукты, Кунцевич завел разговор на интересующую его тему. Упомянул о выступлении Безбородова: дескать, если такой авторитетный, уважаемый человек объявил о начале кампании против строителей пирамид, значит, власть решила заняться ими всерьез.
– Это почему же он авторитетный и уважаемый? – возразил Николов. – Запомни, Вова: среди всех этих мужиков с мигалками нет ни одного, кого бы стоило хоть немножко уважать. Все они клоуны, паразиты. Никто не смог создать собственного дела, сам деньги заработать, вот они и кинулись к кормушке – распределять. Людей, которых бы стоило уважать, вообще мало: может, по всей стране сотня найдется. А уж там, – и он ткнул пальцем в потолок, – их вообще нет.
– Ладно, пусть я неудачно выразился, – согласился Кунцевич. – Пусть он не уважаемый, но… как бы это сказать… при власти. Значит, гонения начнутся? Не дадут вам работать?
– Может, и не дадут, – Николов пожал плечами. – Хотя пока все вроде спокойно. Я тут звоню, связываюсь со всеми отделениями – все пока работают без помех. Это ты, небось, всполошился из-за того, что меня в розыск объявили? – и создатель пирамид проницательно взглянул на хозяина дома.
– Нет, это меня не беспокоит! – ответил Кунцевич. – Вас и в прошлом не раз объявляли, и ничего, обходилось…
– Вот именно: тогда обходилось и сейчас обойдется! – твердо заявил Николов. – Не дрейфь, Вова! Прорвемся!
– Да, в такой момент важно не запаниковать, – сказал Прокофьев, до этого лишь прислушивавшийся к разговору. – Вот, помню, однажды во время сплава по Белой у нас прорвало катамаран…
И он стал рассказывать историю о том, как хладнокровие руководителя группы спасло всех, кто находился на судне. Ирина Кунцевич поддержала гостя, кстати вспомнив историю о том, как у нее на прежней работе (когда еще они не были такими состоятельными людьми и она ходила на работу) во время кризиса 1998 года хозяин фирмы проявил выдержку и сумел удержаться на плаву. Разговор принял новое направление и больше к теме возможного ареста главы «ННН» и краха всего предприятия не возвращался.
…Ночью Прокофьев проснулся от того, что его кто-то тряс. Он приподнял голову и в слабом свете, пробивавшемся с улицы, увидел, что над ним склонился Николов.
– Что случилось? – спросил он.
– Вставай, собирайся, – сказал создатель пирамид. Говорил он еле слышно, почти шепотом. – Мы уезжаем.
– Почему? Что случилось? – удивился Прокофьев. И, озаренный догадкой, спросил: – Вам позвонили, предупредили, что милиция вышла на наш след? Да?
– Никто не звонил, – отвечал Николов. – Просто я понял, что Вовка решил меня сдать. Перепугался и решил донести. Сегодня днем побежит. Но мы его опередим. Собирайся, иди к машине.
– Да, может, вы ошиблись? – возразил Прокофьев. Впрочем, он уже одевался. – Может, ничего такого он не решил? А что о розыске заговорил – так просто беспокоится…
Виктору не хотелось уезжать – ему понравилось в гостеприимном доме Кунцевичей. И банька понравилась, и застолье. И снова пускаться в дорогу ему не хотелось.
– Ничего не просто, – уже сердито зашептал Николов. – Точно знаю – выдаст. У меня интуиция. А она меня никогда не подводила.
– А как же мы выедем? – спросил Прокофьев. – Ворота же закрыты.
– Я знаю, где ключи висят, – успокоил его Николов. – Я их возьму, открою. Ты машину во дворе не заводи. Не будем хозяев беспокоить – пусть спят после трудового дня. Мы ее на руках выкатим. А уже на улице заведем – и поедем.
– И далеко поедем? – спросил Прокофьев.
– Не очень далеко. В Белгород, – отвечал создатель «ННН». – Там у меня верный человек живет. Он точно не выдаст. А если совсем припрет, переберемся на Украину. Русская полиция туда не доберется.
Глава 8 Удар ниже пояса
Егор Борисович Алмазов еще раз сверил цифры, занес их в нужную графу и выключил компьютер. Отличный результат! Просто отличный! Николай Николов, находящийся в розыске, преследуемый, вынужденный скрываться от правоохранительной системы российского государства, не только не прекратил сотрудничество с этим государством, но и увеличил платежи! За последнюю неделю он перечислил на созданный Алмазовым специальный счет свыше двухсот пятидесяти миллионов. Если и дальше дело будет идти такими темпами, то за месяц фирма Николова будет приносить казне миллиард чистого дохода!
Конечно, платежи от фирмы «ННН» увеличились не потому, что Николов вдруг решил больше отдавать государству. Просто дело пошло. По всей стране создаются отделения «ННН», организация насчитывает уже свыше двух миллионов вкладчиков. И это не потолок! Расчеты, проведенные самим Алмазовым, показывали, что при благоприятном стечении обстоятельств в фирму Николова могут вступить до трети населения страны.
Да, интересный человек этот Николов! Егор Борисович припомнил свои впечатления от двух встреч с основателем «ННН», которые имели место в тот период, когда они обговаривали содержание и детали своего соглашения. Человек явно не самой высокой культуры, далеко не силач, не спортсмен – и при этом у правительственного референта осталось впечатление чего-то значительного, мощного. Что называется, человек с биографией. Проницательный взгляд черных глаз, точное понимание сути дела, чувство собеседника… И какая странная жизнь! Иметь в кармане сотни миллионов рублей, держать под своим контролем миллиарды – и при этом постоянно скрываться, жить под угрозой ареста… Видимо, есть в этом образе жизни что-то, какой-то мотив, который притягивает этого человека и доставляет ему удовлетворение, которое другим доставляют, скажем, женщины, или огромное богатство, или известность, или власть… Может быть, это риск? Постоянно кипящий в крови адреналин? Может быть, он рисковый человек? Надо будет поговорить об этом с Настей. Интересно, что она скажет. Настя то и дело высказывает неожиданные, оригинальные соображения, которые самому Егору никогда бы в голову не пришли. Что ж, до их встречи – он взглянул на часы – осталось меньше часа, тогда и поговорят.
Егор Алмазов, несмотря на свой не совсем юный возраст (ему недавно перевалило за тридцать), еще не был женат. Обзаведясь таунхаусом в престижном западном пригороде, он отделал и обставил его в своем вкусе и теперь вел в нем приятную холостяцкую жизнь: приглашал друзей, девушек, устраивал вечеринки. Нет, не банальные пьянки под пиццу и караоке. Вечеринки Егора Алмазова скорее походили на литературные или музыкальные вечера. Среди его гостей бывали художники, музыканты, писатели. Конечно, не самые знаменитые, не Шевчук с Акуниным, но люди уже достаточно известные, входящие в моду. Здесь, в просторной гостиной алмазовского дома, они встречали теплый прием, находили благодарных слушателей, а в лице хозяина – тонкого ценителя всего нового. Многие из гостей даже не догадывались, что хозяин является чиновником и работает в правительстве. Они полагали, что имеют дело с бизнесменом, проявляющим интерес к культуре.
Ошибку алмазовских гостей можно было понять. Референт вице-премьера Тарасова не был типичным чиновником и хорошо это сознавал. Он не ездил на охоту, не присматривался к виллам на юге Франции, не был готов (как огромное большинство его сослуживцев, людей его круга) часами обсуждать выгоды и недостатки той или иной должности и перспективы того или иного карьерного перемещения. Его больше привлекали разговоры, далеко выходящие за рамки его служебных обязанностей, – о новинках культуры, о направлении развития цивилизации… В этом Алмазов походил на своего шефа, Алексея Константиновича Тарасова. Тот ведь тоже не оказывал покровительство каким-то коммерческим структурам, а по каждому важному вопросу имел собственное мнение, иногда расходящееся с мнением начальства. И не случайно среди сотрудников министерства, возглавляемого Тарасовым, можно было найти молодых людей, похожих на Егора Алмазова: образованных, свободно мыслящих, без того стального блеска в глазах, отличающего чиновничью породу всех разновидностей.
