Под прицелом - Клэнси Том

Кларк кивнул.

— Вот туда сейчас и пойдём.

Кларк и Гаммессон разговаривали, пока шли с Бирюковым и несколькими офицерами группы "Альфы" к автостоянке. Они уже добрались до вестибюля "Спутника", когда через парадную дверь вошел Доминго Чавез. Динг был одет в коричневую хлопчатобумажную рубашку и синие джинсы, без пальто или шляпы, хотя на улице было значительно ниже нуля.

Чавез заметил своего тестя с другого конца вестибюля и приблизился. По мере приближения его улыбка увяла. Он нежно обнял пожилого приятеля, а когда отстранился, на лице Динга отразилась необузданная ярость.

— Господи Иисусе, Джон! Что, черт возьми, они с тобой сделали?

— Я в порядке.

— Черти бы вас взяли! - Чавез оглянулся на Бирюкова и других русских, но продолжал обращаться к Джону. — Что ты скажешь, если мы скажем этим русским, чтобы они трахались сами, тогда мы сможем пойти домой, найти диван и телевизор, а затем сидеть сложа руки и смотреть, как Москва горит до угольков?

Один из рослых русских спецназовцев, очевидно, говоривший по-английски, двинулся на Чавеза, но американец мексиканского происхождения, более мелкий и пожилой, дал ему отпор :

— На хер пошёл!

Кларк обнаружил, что ему выпала роль миротворца.

— Спокуха, всё в порядке. Эти парни не делали этого со мной. Это были гопник из СВР и его команда.

Чавез не отступал от возвышавшегося над ним здоровенного славянина, но в конце концов он слегка кивнул.

— Тогда ладно. Какого хрена? Давайте спасем их задницы, раз так.

77

Мохаммед аль-Даркур постучал в дверь квартиры Райана и Доминика в девять утра, когда американцы уже встали и пили кофе, и они налили чашку пакистанскому майору, пока он говорил.

— За ночь произошло множество событий. Артиллерийские снаряды из Индии попали в деревню Вахга, к востоку от Лахора, в результате чего погибли тридцать мирных жителей. СБ открыли ответный огонь по Индии. Мы не знаем о нанесенном там ущербе. Еще один обстрел, всего в нескольких милях к северу, повредил мечеть.

Райан склонил голову набок.

— Как странно, что Рехан, парень, который руководит всем этим конфликтом, оказался поблизости.

Майор сказал:

— Мы не можем сбрасывать со счетов его причастность к этим действиям. Непокорные пакистанские силы могут обстреливать свою собственную страну, чтобы усилить ответные действия Пакистана.

— Какие у нас планы на сегодня? - спросил Карузо.

— Если Рехан выйдет из своей квартиры, мы последуем за ним. Если кто-нибудь придет в квартиру Рехана, мы последуем за ними.

— Достаточно просто, - ответил Дом.

Георгий Сафронов сидел в одиночестве в кафетерии на третьем этаже ЦУП и доедал свой завтрак: кофе, миску восстановленного картофельного супа из кафетерия и сигарету. Он устал до костей, но знал, что к нему вернется прежняя энергия. Большую часть раннего утра он провел, давая телефонные интервью новостным станциям от "Аль-Джазиры" до "Радио Гавана", распространяя информацию о бедственном положении народа Дагестана. Это была необходимая работа, ему нужно было использовать это событие любым возможным способом, чтобы помочь своему делу, но он никогда в жизни так усердно не работал, как в последние несколько месяцев.

Покуривая, он смотрел телевизор на стене. В новостях показывали, как российские бронетанковые войска продвигаются на север к Каспийскому морю в северном Дагестане. Комментатор сказал, что источники в российском правительстве отрицают, что это имеет какое-либо отношение к ситуации на космодроме, но Сафронов знал, что, как и в большей части российских телепередач, это была наглая ложь.

Несколько его людей посмотрели телевизор в офисе на первом этаже и бросились в кафетерий, чтобы обнять своего лидера. Слезы навернулись ему на глаза, когда эмоции его людей выдвинули его собственную националистическую гордость на передний план в его сознании. Он хотел этого всю свою жизнь, задолго до того, как узнал, что это за чувство внутри него, чувство цели, неиспользованной силы.

Потребность принадлежать к чему-то великому.

Сегодня был величайший день в жизни Георгия Сафронова.

По радио передали, что Магомеда Дагестани - боевой псевдоним Георгия - требуют в диспетчерскую для разговора. Он предположил, что это был долгожданный разговор с командиром Набиевым, и поспешил из столовой. Ему не терпелось поговорить с заключенным и договориться о его прибытии. Он спустился по черным ступенькам на второй этаж, затем вошел в ЦУП через южный лестничный пролет. Он надел наушники и ответил на звонок.

Звонил кремлевский кризисный центр. На линии был Владимир Гамов, директор Российского федерального космического агентства. Георгий думал, что его собственные отношения с Гамовым были единственной причиной, по которой старый балбес общался с ним, как будто это имело какое-то значение.

— Георгий?

— Гамов, я же просил называть меня другим именем.

— Мне очень жаль, Магомед Дагестани, просто я знаю тебя как Георгия с 1970-х годов.

— Значит, нас обоих ввели в заблуждение. Вы собираетесь связать меня с Набиевым?

— Да, я соединю его через минуту. Сначала я хотел сообщить о состоянии переброски войск на Кавказ. Я хочу внести ясность. Мы начали, но только в Дагестане насчитывается более пятнадцати тысяч военнослужащих. В два раза больше в Чечне и больше в Ингушетии. Многие в отпусках, многие на патрулировании или многодневных учениях вдали от своих баз. Мы просто не можем перебросить их за день. Мы перебрасываем всех, кого можем, на север. Мы вывозим людей через аэропорт и авиабазу, но к установленному сроку мы вывезем не всех. Если вы сможете уделить нам еще один день и еще одну ночь, вы увидите нашу полную приверженность делу.

Сафронов ни к чему себя не обязывал.

— Я проверю свои собственные источники, чтобы убедиться, что это не пропагандистский трюк. Если вы действительно перебрасываете подразделения на север, то я рассмотрю возможность продления срока на один день. Никаких обещаний, Гамов. А теперь позвольте мне поговорить с командиром Набиевым.

Георгия соединили, и вскоре он обнаружил, что разговаривает с молодым лидером военного крыла своих войск. Набиев сообщил Сафронову, что похитители обещали доставить его на Байконур в тот же вечер.

Георгий заплакал от радости.

Кларк, Чавез, Гаммессон и планировщики "Радуга" провели весь день в своей отапливаемой палатке на стоянке отеля "Спутник", изучая схемы, карты, фотографии и другие материалы, которые помогут им подготовиться к нападению на космодром.

К полудню Кларку пришли в голову идеи, о которых спецназ и не думал, а к трем у Чавеза и Кларка был план атаки, который вызвал восхищение офицеров "Радуги", людей, которые за последние полтора года были вынуждены воздерживаться от рискованных действий. Они сделали небольшой перерыв, а затем различные штурмовые группы собрались для планирования действий подразделений, пока Кларк и Чавез инструктировали пилотов российских ВВС.

В семь часов вечера Чавез прилег на койку, чтобы отдохнуть девяносто минут. Он устал, но уже был настроен на предстоящий вечер.

Георгию Сафронову сообщили, что Исрапил Набиев прибудет на транспортном вертолете ВВС России около 10:30 вечера. дагестанский предприниматель, ракетчик и террорист, посовещавшись с некоторыми из тридцати четырех оставшихся повстанцев, рассказал Гамову, как будет осуществлена передача. Его условия были конкретными, чтобы гарантировать отсутствие каких-либо уловок со стороны русских. Он хотел, чтобы вертолет командира Набиева приземлился на дальней стороне парковки у ЦУП, а Набиев в одиночку прошел семьдесят метров до главного входа. Все это время он должен был находиться под яркими прожекторами, установленными на крыше ЦУП. На крыше будут находиться вооруженные люди, а также у главного входа в ЦУП, чтобы убедиться, что больше никто не выберется из вертолета.