Современный зарубежный детектив-4. Компиляция. Книги 1-23 (СИ) - Барнс Дженнифер Линн

В студии висела одна-единственная картина, и Хиллари наметанным глазом копа сразу отметила подведенные к ней провода сигнализации.

Она подошла ближе, движимая любопытством — что за картины вешают у себя дизайнеры интерьера?

Картина оказалась старой.

Очень старой.

Хиллари ожидала увидеть нечто крупное, дерзкое, современное, яркое и разноцветное — но нет.

Картина была невелика… и написана явно до эпохи Ренессанса!

Не кисти старых мастеров, конечно, но крепкая ученическая работа, а может, и мастера из малоизвестных. Просматривалось в ней что-то флорентийское.

В университете Хиллари могла выбрать дополнительной специализацией искусство, но отказалась от этой идеи. О чем теперь пожалела.

— Восхитительно, — просто сказала она.

Майкл Боулдер кивнул и назвал имя художника. Что-то итальянское. Хиллари оно ничего не говорило, но, по-видимому, должно было.

— Неудивительно, что вы поставили сигнализацию, — сказала она вместо этого. — Должно быть, эта картина стоит целое состояние.

Хороший заход, а?

Майкл Боулдер рассмеялся.

— Нет, мне такое не по карману. Дядюшка оставил в наследство. Он был коллекционер.

Картина изображала какого-то святого. На фоне гор и ручьев, словно списанных с пейзажа за спиной у Моны Лизы, глаз зрителя сразу же находил мужчину средних лет, который шел по крутой каменистой тропе, неся на руках раненою оленя, а по пятам бежали заяц и коза.

Хиллари кивнула.

Будь она персонажем мультфильма, в этот миг у нес над головой зажглась бы лампочка.

— Это ведь святой Франциск Ассизский? — спросила она. Фрэнки А.! Ну конечно!

— Да.

— Думаю, Еве эта картина очень нравилась, — негромко сказала Хиллари.

— Да, — повторил Майкл Боулдер уже тише. — Она говорила, что это единственная настоящая картина во всем доме. И поддразнивала меня этим.

Хиллари кивнула.

— Повезло вам с дядюшкой, — завистливо сказала она. А потом поняла, что даже будь у нее картина вроде этой, где бы она, спрашивается, ее повесила — на лодке? Да там картина в пять минут заплесневеет.

Майкл Боулдер кивнул.

— Дядя Саймон знал, что я люблю животных. Еще ребенком я вечно отнимал воробьев у кошек, кошек — у собак, а собак выдергивал из-под автомобильных колес. И дядя решил, что эта картина должна достаться мне.

Хиллари кивнула. Что ж, минус еще один повод для зуда. И конечно, ничем это опять не помогло.

— Расскажите, пожалуйста, еще раз о вашей последней встрече с Евой. Она приезжала на всю ночь? Пятого числа?

Майкл кивнул.

— Да, именно так. — Он пожал плечами. — А что я вам могу рассказать? Мы провели ночь вместе, я накормил ее завтраком и отвез в колледж, она сказала, что позвонит. Позвонила два или три дня спустя. Мы пообедали вместе, потом съездили к ней в Ботли на час или около того. Это было… м-м… девятого? Где-то так.

Эту встречу Ева почему-то в дневник не занесла.

— Вы ей заплатили? — прямо спросила Хиллари. — За визит в Ботли, — уточнила она.

Майкл печально улыбнулся.

— В тот раз — нет. У меня не было с собой наличности. Я собирался расплатиться позже.

Хиллари кивнула. А про себя подумала: сколько еще бесплатных встреч она простила своему любимому клиенту?

А впрочем, какая разница? У Майкла Боулдера в ночь ее смерти было железное алиби.

— Что ж, спасибо, мистер Боулдер, — сказала она, стараясь не дать разочарованию прорваться в голос.

— Можно спросить… — торопливо начал он и, когда она обернулась, беспомощно пожал плечами: — Вы уже хотя бы чуть-чуть понимаете, кто ее убил?

В его голосе звучало настоящее горе. Наконец-то кто-то искренне горевал по Еве — не только родители.

Хиллари твердо кивнула.

— У нас есть несколько подозреваемых, сэр, — уверенно заявила она.

Но по пути назад думала о том, что она просто лгунья.

И никогда еще не была так близка к отчаянию.

Глава 16

Хиллари проснулась рывком — кровать накренилась вправо. Распахнув глаза, Хиллари в приступе паники вцепилась в матрас, не успев понять, что никакой угрозы нет. Сонный разум осознал, что произошло, и тут кровать медленно качнулась в противоположном направлении. Хиллари осталась лежать, глядя в низкий потолок над головой.

Она затейливо прокляла всех мимоезжих. Сколько бы Управление водных путей ни втыкало вдоль каналов табличек, ясно и однозначно предписывающих любому судну замедлить ход вблизи причаленных лодок, их все равно никто не читал.

За стеной зарычал пронесшийся мимо катерок.

— Паразиты, — буркнула Хиллари, села и отбросила волосы с глаз. Отодвинув от круглого иллюминатора занавеску размером с носовой платок, она выглянула наружу.

И заморгала.

Снег.

Снег, черт бы его побрал.

Первым делом она подумала, а заведется ли теперь машина. Потом — не закончился ли за ночь газ в системе отопления. Но ведь она, кажется, не далее как в выходные привезла новые баллоны? Она опасливо высунула ногу из-под одеяла и с облегчением констатировала, что та не обледенела немедленно.

Бормоча себе под нос, она одолела два шага, отделявшие ее от крохотного санузла, и, по привычке прижав локти к бокам, почистила зубы и умылась.

Вода бежала из крана еле-еле — никакого напора.

Хиллари высунула нос наружу — усиливающийся ветер нес с собой мелкое ледяное крошево. Он завывал вокруг лодки, словно призрак из ужастика.

День ото дня не лучше.

Хиллари натянула вчерашний наряд, который на ночь оставила на батарее отвисеться (без толку), и вышла на кухню. Поставила на плиту чайник и подняла взгляд: по крыше постучал почтальон.

Опять письмо от юриста.

Она даже открывать его не стала. Пусть катится к черту.

Она крутанула ручку настройки, включила «Радио Оксфорд», полезла в крошечный холодильник и выудила две сосиски, говяжьи со свининой. Подержав их под краном, она отправила сосиски в маленькую стеклянную кастрюльку. Потом открыла банку соуса к сосискам, полила сосиски, сунула кастрюльку в духовку и включила таймер. Произведя инспекцию кухонного шкафа, она отыскала там баночку молодой картошки и жестянку с гороховым пюре. Пять минут на разогрев, и, когда она вернется, ужин будет готов за каких-нибудь пятнадцать минут.

Она мельком подумала о женщинах из глянцевых журналов. Эти женщины за минуту могли приготовить какое-нибудь китайское блюдо, причем в воке таких размеров, что в нем могло бы поселиться целое семейство из третьего мира. А потом эти женщины запивали лемонграсс дорогим вином по тридцать фунтов за бутылку и под восхищенным взглядом бойфренда с внешностью Киану Ривза щебетали о том, как идут дела в их собственной рекламной фирме — о, совсем не большой! — которая как раз получила заказ на разработку новой концепции старого порта.

Ах да, и еще о том, куда бы поехать отдохнуть на зимние праздники.

Хиллари покосилась на духовку, проверяя, не включилась ли она по ошибке (таймер у нее чудил), но, к счастью, обошлось.

В общем, где-то на свете наверняка были и такие женщины, вот только Хиллари с ними не была знакома — и к счастью, черт побери.

На корме раздался глухой стук, пол под ногами покачнулся. Волосы встали дыбом. Потом послышался громкий стук и смутно знакомый мужской голос позвал:

— Доброе утро! Можно войти?

Значит, это не разбойник и не сексуальный маньяк. Хотя, может, и маньяк, просто очень вежливый. Хиллари шагнула вперед и осторожно приоткрыла дверь.

К ее несказанному удивлению, на пороге стоял Пол Дэнверс.

— Здравствуйте. Я так и понял, что это ваша. И ваша соседка подтвердила. Она у вас всегда ходит во всем прозрачном и ярко-розовом? Замерзнет ведь.

Хиллари улыбнулась.

— Нэнси не знает, что такое холод.

— Вот и мне так показалось, — улыбнулся в ответ Пол.

— Лучше входите, — ворчливо пригласила Хиллари. — Я бы предложила вам чашку кофе, но у меня воды почти не осталось.