Фридрих Незнанский - Черные волки, или Важняк под прицелом
Турецкий протянул девушке дымящуюся сигарету. Она вставила ее в накрашенные губы и глубоко затянулась.
— Забавно, — проговорил Турецкий.
— Что?
— Ты о моем здоровье печешься, а про себя забываешь.
Усмешка Альбины стала еще на полградуса холоднее.
— Ого! Ты что, угрожаешь мне? Отвезешь меня в отделение? Будешь допрашивать? Или даже… пытать?
— Чего тебя пытать? Ты Мишу своего уже с потрохами сдала. Лучше расскажи все, что про него знаешь, — хуже все равно не станет. Или тебе его жалко?
— Жалко? — Альбина презрительно скривила губу. — Этого жирного ублюдка?
— Тогда что тебя останавливает?
— Не люблю ментов.
— Ну а если я тебе скажу, что я не мент, а сотрудник частного детективного агентства? Тебе станет лучше?
— Намного. — Альбина прищурила глаза. — А ты правда частный детектив или прикидываешься?
— Правда, — ответил Турецкий, не покривив душой. — Могу даже ксиву показать.
— Да ладно, не надо. Эх… — Она вздохнула. — Обидно. В кои-то веки встретила нормального мужчину, а ему не я нужна, а какой-то жирный подонок. Если честно, то немного о нем знаю. Мы о делах не говорим.
— Он действительно торгует памперсами?
Альбина выпустила сизую струйку табачного дыма и кивнула:
— Да. По крайней мере, где-то в Братеево у него есть склад с памперсами. И еще какая-то контора… Я уж не знаю, чем он там занимается. Я сказала: он вообще редко говорит о работе. Да почти и не говорит. Так, иногда вырвется пара слов… Но он тут же замолкает. И глазками зыркает — расслышала или нет. Я делаю вид, что не расслышала, и он успокаивается. На, докури, не хочу больше.
Альбина всучила Турецкому недокуренную сигарету. Он затянулся разок и вмял окурок в пепельницу. Поднял взгляд на девушку и сухо поинтересовался:
— Денег у него много?
— Больше, чем у мелкого спекулянта, — ответила она. — Месяц назад подарил мне кольцо с бриллиантом. Камень небольшой, но тысячи на полторы потянет. Показать?
Турецкий покачал головой:
— Не стоит. На лице Альбины снова заиграла усмешка.
— Ты у меня его конфискуешь? — иронично поинтересовалась она.
— Вряд ли. Это твой подарок, носи на здоровье. А насчет Миши… Ты больше ничего о нем не хочешь рассказать?
— Рада бы. Но я правда ничего больше не знаю.
— Ну, ладно. — Александр Борисович поднялся с дивана и взял со стула пиджак.
Альбина взяла Турецкого за руку и заглянула ему в глаза — снизу-вверх.
— Ты не хочешь остаться? — мягко спросила она.
— Нет.
— Почему?
— Я женат. Альбина выпустила его руку. Горько усмехнулась.
— Обычно мужчин это не останавливает. Видать, ты и впрямь особенный.
— Да нет, обычный. Считай, что я просто на работе. А на работе заводить романы вредно.
Александр Борисович надел пиджак и повернулся к двери.
— Ты еще придешь? — спросила Альбина.
— Вряд ли, — ответил, не оборачиваясь, Турецкий. — Ну, пока!
Он вышел из комнаты.
В холле нарядная сводня поднялась ему навстречу.
— Уже уходите? — проворковала она.
— Да.
Турецкий направился к железной двери, однако дорогу ему перегородил верзила охранник. Александр Борисович остановился и медленно оглядел верзилу с ног до головы.
— Вы забыли заплатить, — все так же нежно проворковала у него за спиной сводня. — С вас двести долларов.
Турецкий усмехнулся:
— Дороговато.
— Это наша обычная такса, — холодно сказала сводня.
— Боюсь, что я не смогу вам заплатить.
Александр Борисович хотел обойти охранника, но тот положил ему на грудь широкую ладонь и пробасил:
— Ты лучше заплати!
В глазах Турецкого полыхнули искорки бешенства.
— А то что? — поинтересовался он, глядя охраннику в глаза.
— А то…
Внезапно охранник осекся. Помедлил несколько секунд, затем убрал руку и отошел в сторону, уступая Турецкому дорогу.
— Молодец, быстро соображаешь, — похвалил его Александр Борисович.
Он направился к двери, открыл замок и вышел из квартиры.
— Ты что наделал? — послышался из-за двери визг сводни. — Почему ты его отпустил?
— Это не просто клиент, — пробасил в ответ охранник.
— А кто он, по-твоему?
Ответ верзилы, приглушенный толстой дверью, прозвучал неразборчиво.
— Ты уверен? — опять заговорила сводня.
— На все сто. Я этот взгляд знаю. Как-никак, пять лет на киче чалился. Можете мне поверить. Молите Бога, чтобы он не вернулся, а то…
Что случится в случае возвращения Турецкого, сам Турецкий не расслышал. Он усмехнулся, вставил в рот сигарету и пробурчал себе под нос:
— Правильно понимает бродяга. Лицо Александра Борисовича было бледным. Он убрал зажигалку в карман и стал спускаться по лестнице, слегка прихрамывая и постукивая по ступенькам тростью.
3
— Ты можешь не свистеть?
— Нет.
— Тогда свисти что-нибудь другое.
— Тебе не нравится Джузеппе Верди?
— В твоей интерпретации нет. — Щеткин зевнул. — Слушай, я немного подремлю, а ты пока покарауль. Через час растолкай меня, и я тебя сменю.
— Думаешь, Турецкий там надолго? — иронично поинтересовался Плетнев.
— Антоша, эта девчонка за ночь зарабатывает столько, сколько мы с тобой за месяц. Турецкий, конечно, мужик сильный, но уйти от такой женщины… — Щеткин покачал головой. — Это даже ему не по зубам.
— Черт, надо было мне пойти, — уныло проговорил Плетнев.
— Раньше надо было думать. Теперь сиди, завидуй. Ладно, через час толкнешь.
Щеткин закрыл глаза, и минуту спустя дыхание его стало глубоким и ровным, он уснул. Плетнев минут десять поглазел на окна борделя, потом вздохнул и отвел взгляд. Похоже, Щеткин прав: Александр Борисович человек сильный, но и Альбина — не вокзальная путана. Перед такой не устоишь. Как жаль, что красивые женщины с юности начинают рассматривать свою красоту не как божий дар, а как товар, который необходимо как можно выгоднее продать. И виной тому не только наше поганое время, когда главной добродетелью человека стало считаться делячество. Нет, просто так устроен мир. Испокон веку.
Ровное дыхание майора Щеткина и тишина за окном настроили Плетнева на философский лад. Он стал размышлять о превратностях судьбы, которая способна выкидывать такие коленца, о которых даже и помыслить прежде не мог. Если бы пару лет назад какой-нибудь чудак сказал боевому офицеру, спецназовцу Антону Плетневу, что он станет частным детективом, он бы рассмеялся чудаку в лицо.
Хотя, если вдуматься, дистанция между двумя этими профессиями не так уж и велика. И на боевых заданиях Плетневу не раз приходилось часами лежать в засаде в ожидании врага, затаив дыхание. Разница лишь в том, что тогда его пальцы сжимали ствол автомата, а теперь — мобильный телефон.
Да, что ни говори, а судьба способна удивлять. И все-таки жаль, что у меня нет такого богатого опыта расследований, как у Турецкого или Щеткина, с досадой подумал Антон. Всему приходится учиться на ходу. Как разговаривать с людьми, как добывать улики. На первый взгляд, наука немудреная, однако любое неосторожное действие, любое случайно брошенное слово способно свести на нет всю предыдущую работу. Вот и думай после этого — что сложнее: жать на спусковой крючок или грамотно проводить допрос.
От размышлений о жизни Антон перешел к более абстрактным вещам. Что такое судьба? Почему все происходит именно так, как происходит? И нет ли на свете каких-нибудь параллельных миров, в которых реализуются наши неиспользованные возможности? Возможно, в каком-то из этих миров Инна не пошла за Васькой через тот проклятый пустырь, не встретила компанию отморозков и… осталась жива? Как знать, возможно, в одном из параллельных миров они по-прежнему вместе?
Размышляя о высоких материях, Антон не заметил, как задремал.
Резкий стук в окно разбудил сыщиков.
— Эй, архаровцы, вы там живы? — услышали они бодрый голос Турецкого.
Он открыл дверцу, протянул трость заспанному Плетневу и ввалился на свое сиденье.
— Вот так всегда, — насмешливо пожаловался Александр Борисович. — Одни пашут в поте лица, а другие в это время дрыхнут.
— Ну, не в твоем положении жаловаться, — заметил Плетнев, с наслаждением втягивая ноздрями тонкий аромат духов, исходящий от Турецкого.
— Смотрю, ты и впрямь заработался, — с усмешкой заметил Щеткин. — Тебе бы, Саня, душ принять. А то жена неправильно поймет.
— Что, так сильно? — Турецкий поднял бровь и, не дожидаясь ответа, понюхал рукав пиджака. — А, черт! Похоже, я влип. Кстати, ты давай трогай, — обратился он к Щеткину. — Незачем здесь отсвечивать.
Щеткин кивнул и завел машину.
— Ну, как там? — нетерпеливо спросил Плетнев, когда машина тронулась. — Как все прошло? Удалось что-нибудь узнать?
