Александра Маринина - Седьмая жертва
– Тогда пошли, – вздохнул Зарубин. – Неудобно заставлять ее ждать.
– Отлыниваешь? Не знаешь ответа и поэтому вежливым прикидываешься? – не удержался и съехидничал Доценко.
Зарубин мельком взглянул на него и отвернулся. Они почти бегом спустились по эскалатору на первый этаж и выскочили на улицу. Ирина уже стояла возле входа и тревожно оглядывала текущую по улице толпу.
– Ириша, мы здесь! – окликнул ее Михаил.
Ира кинулась к нему и повисла на шее.
– Ой, как хорошо, Мишенька, а я боялась, что ты не дождался и ушел.
Здравствуй, Сережа.
– Привет. Ну ладно, я пошел. А тебе, жених, на прощание скажу: Шутник знал про беду Ястребовой, потому что был там, где эта беда случилась.
Трагедия произошла на глазах у большого числа людей, и далеко не всех из них Светлана знала лично. И еще, жених, прими от меня свадебный подарок: трагедия с сыном Ястребовой произошла в Испании, а в Испании говорят на том же языке, что и в Мексике. У них торговые связи, я так думаю, очень даже крепкие. Позвольте припасть к ручке, мадемуазель.
Ничего не понимающая Ира покорно протянула ему руку, которую Зарубин поцеловал не без некоторой элегантности. Сделав Михаилу ручкой, он повернулся и скрылся в толпе.
Доценко покачал головой, глядя ему вслед.
– Ну я ж говорю, умен не по годам.
ИРИНА– Повтори, пожалуйста, еще раз, что было в записках, – попросила Ира.
– Зачем? – удивился Михаил.
– Ну пожалуйста, я прошу тебя.
– Все равно не понимаю. Ты что, следователь? Ириша, мы с тобой собирались заняться таким приятным делом, погулять по интересному магазину, выбрать подарки, а ты все портишь. Я только что с Сережкой два часа об этом разговаривал, а теперь ты хочешь…
– Я прошу тебя, – твердо повторила Ира.
– Ну ладно, – сдался Доценко.
Он вытащил блокнот, полистал его и процитировал ей тексты записок, оставленных Шутником возле трупов Казаряна, Фирсовой и Ястребовой.
– Ты удовлетворена? – сердито спросил он, пряча блокнот.
– Спасибо, – коротко ответила Ира.
– Теперь объясни, в чем дело.
Объясни… Разве она может объяснить? Он будет над ней смеяться, назовет доморощенным Шерлоком Холмсом или недоразвитой мисс Марпл. Именно так называли ее Стасов и Татьяна, когда прошлой зимой она дала волю своим страхам и подозрениям. Как они хохотали! Надо признаться, правда, что и сама Ира смеялась вместе с ними.
История и впрямь получилась забавной. Дни стояли для зимы слишком теплые, температура воздуха поднялась выше нулевой отметки, а топили в доме так, словно за окном было по меньшей мере минус пятьдесят. В квартире не продохнуть, а форточек в новеньких стеклопакетах почему-то не предусмотрели.
Ира открыла настежь окно в кухне, где при включенной электроплите вообще невозможно было находиться, и хлопотала над обедом. Внезапно ее внимание привлекли громкие голоса, доносящиеся из квартиры соседа. Слышно было хорошо, видимо, сосед, с которым Ира еще не была знакома, тоже не выдержал жары и открыл окно.
– Как вы смеете! – гремел мужской голос. – Как вы набрались наглости такое мне предлагать!
Ему отвечал другой голос, тоже мужской, но не такой звучный, и Ира не могла разобрать слов.
– Убирайтесь отсюда!.. Я вам запрещаю даже думать об этом!.. Мерзавец!
И снова в ответ журчали чьи-то неразборчивые слова. Потом все стихло буквально на несколько секунд, и вдруг раздался грохот, как будто тяжелое тело свалилось на пол безвольным мешком. Еще через несколько секунд хлопнула дверь и залился истошным лаем соседский дог.
Ире стало не по себе. Обтерев выпачканные мукой руки о фартук, она осторожно открыла дверь квартиры, выглянула на лестничную площадку и оцепенела от ужаса. От двери соседа до двери лифта тянулись следы крови.
Свежей крови, не засохшей. Сердце заколотилось так, что мешало думать. Что случилось? Соседа убили? Или он сам убил своего гостя, посмевшего ему что-то такое страшное предложить? Или покалечил его, но не до смерти?
Не раздумывая, Ира подскочила к двери соседней квартиры, стараясь не наступить на кровь, и что было сил надавила на кнопку звонка. Собака продолжала лаять, но дверь ей не открыли. Она звонила еще и еще, думая, что, может быть, сосед только ранен, он сейчас соберется с силами и если не откроет, то хотя бы скажет, нужна ли ему помощь. Из-за громкого лая она, сколько ни силилась, не могла расслышать, есть ли в квартире еще кто-нибудь, кроме дога. Через десять минут безрезультатных попыток Ира вернулась к себе и в панике позвонила сначала Татьяне, потом Стасову, потом – на всякий случай – Насте.
– Случилось что-то страшное! – задыхаясь, кричала она в телефонную трубку. – Кто-то убил нашего соседа! У нас вся лестница в крови! Сделайте что-нибудь.
Первым примчался Стасов, его иномарка бегала быстрее, чем старенькие «Жигули» Короткова, который без долгих раздумий вызвался поехать вместе с Настей. Стасов, оставив Иру в квартире, на всякий случай позвонил в соседскую дверь. И к полному его изумлению, дверь открыли. Сосед стоял перед ним в старом спортивном костюме, живой и здоровый, с мокрой половой тряпкой в руках.
– Вы насчет крови? – сразу спросил он. – Я сейчас вымою лестницу, вы не беспокойтесь.
Ира, не выдержав, подкралась к открытой двери и слушала затаив дыхание.
– Я не то чтобы беспокоюсь, – ответил Стасов, незаметно стараясь протиснуться подальше в квартиру соседа и оглядываясь, – но, знаете ли, вызывает тревогу, когда из квартиры раздаются крики, потом падает тело, а потом вся лестница в крови. Согласитесь…
Его тираду прервал оглушительный хохот. Сосед смеялся так, что даже тряпку выронил. Ире этот хохот казался зловещим эхом преисподней. «Он маньяк, – думала она, содрогаясь от ужаса, – он убил человека и теперь как ни в чем не бывало замывает кровь. И еще смеется! Ему весело! О господи, он сейчас еще Владика зарежет, а потом меня».
– Вас, простите, как величать? – спросил он, немного успокоившись.
– Владислав Николаевич.
– Душевно рад. А я – Андрей Тимофеевич. Дорогой Владислав Николаевич, я искренне приношу извинения за то, что своим несдержанным поведением побеспокоил вас. Ко мне, видите ли, явился некий молодой человек, который отчего-то решил, что глубоко мне обязан. Я действительно оказал ему помощь, но ничего выходящего за рамки обычного человеческого дружелюбия. Он, по-видимому, считает иначе и думает, что должен меня отблагодарить. И в виде такой вот благодарности он приволок мне привезенную с охоты часть лосиной туши, только что освежеванной. Заходит, понимаете ли, ко мне в дом, сваливает завернутый в полиэтилен мешок с мясом на кухонный стол и начинает рассказывать, как он мне благодарен и как много я для него сделал. И просит принять в знак вечной признательности окровавленное содержимое этого мешка.
Конечно, я сорвался. А что, я очень громко кричал?
Стасов замялся – он ведь не слышал этих криков, но тут Ира высунула голову.
– Очень, – с вызовом произнесла она. – Это произвело довольно странное впечатление, надо вам сказать.
Сосед выглядел таким огорченным, что Ира немного смягчилась.
– Так я и вас потревожил? Сожалею, честное слово, я не думал, что у нас такая слышимость.
– А что у вас упало? – продолжала допытываться Ира, вошедшая во вкус допроса. – Похоже, как будто человек.
– Голубушка, лосиная туша весит больше, уверяю вас. Я, как вы сами видите, человек не хрупкий, физической силой не обделен, а тем более когда рассержусь. Я просто-напросто схватил этот мешок со стола, швырнул на пол и велел своему гостю убираться, пока я его не прибил. Да-да, признаюсь, – он снова оглушительно расхохотался, – угрожал, высказывал намерение. Но до дела не дошло. Он схватил свой мешок и поволок подобру-поздорову.
– А почему вы дверь не открыли, когда я звонила? Я потому и решила, что вас… – Она замялась. – Ну… что с вами что-то случилось.
– Я был уверен, что этот мерзавец вернулся с еще каким-нибудь подарком, потому и не открыл. Я ответил на ваши вопросы, голубушка?
– А кровь? – все еще подозрительно спросила Ира. – Кровь откуда?
– Дорогая моя, когда туша освежевана, из нее должна течь кровь. Так, знаете ли, природой устроено. Мешок-то изначально был в полиэтилене, а когда я его со злости на пол сбросил, полиэтилен развернулся, а мой гость так испугался, что почел за благо не тратить времени на обертывание и поволок свой трофей в мешке, сквозь который сочилась кровь.
Иру тогда покоробило это обращение «дорогая», но она быстро забыла о неприятном впечатлении, потому что выглядела в глазах и соседа, и Стасова чрезвычайно глупо, и мысли ее были заняты в основном этим. К тому моменту, когда подоспели Настя с Коротковым, ситуация полностью разъяснилась, а к приходу Татьяны все вместе с соседом уже сидели в квартире Стасова, весело подтрунивали над Ирочкой и пили чай с ее знаменитыми пирогами. Именно тогда и произошло знакомство их семьи с Андреем Тимофеевичем.
