Донна Леон - Высокая вода
— Где вы были все утро? — спросил Патта без предисловий.
— Я ходил поговорить с жертвой неудавшегося ограбления, — объяснил Брунетти.
Он постарался сделать это заявление настолько расплывчатым и, как он надеялся, незначимым, насколько возможно.
— На это у нас есть люди в форме.
Брунетти ничего не ответил.
Переключившись на текущие дела, Патта спросил:
— Что там насчет конференции в Стреза? Кто из нас будет участвовать?
Две недели назад Брунетти получил приглашение на конференцию, организуемую Интерполом, которая должна была состояться в курортном городишке Стреза на Лаго Маджоре. Брунетти хотел бы принять в ней участие, потому что это позволило бы ему возобновить дружбу и контакты с полицейскими из разных служб Интерпола, и еще потому, что в программу входил практикум по последним компьютерным технологиям хранения и восстановления информации. Патта, который знал, что Стреза — один из самых модных итальянских курортов, грезил о погоде, которая избавила бы его от промозглости поздней венецианской зимы, и потому высказал предположение, что, может, лучше поехать ему самому. Но поскольку приглашение было специально направлено Брунетти и в нем была приписка от организаторов конференции, Патта опасался, что будет сложно убедить Брунетти уступить свое право на поездку. Патта гнул свою линию, с трудом удерживаясь от того, чтобы просто приказать ему не ехать. Брунетти скрестил ноги и вытянул из кармана блокнот. Как обычно, там не было ничего, относящегося к делам полиции, но Патта, как обычно, не заметил этого.
— Дайте-ка я сверю даты, — сказал Брунетти, листая страницы. — Шестнадцатое, не так ли? И до двадцатого? — Он сделал театральную паузу, подыгрывал растущему нетерпению Патты. — Я не уверен, что буду свободен на той неделе.
— Какие числа, говорите? — переспросил Патта, перекидывая свой настольный календарь вперед на несколько недель. — С шестнадцатого по двадцатое? — Его пауза была еще более театральной, чем у Брунетти. — Ну, если не можете, я бы поехал. Придется перенести встречу с министром внутренних дел, но я думаю, что это я улажу.
— Может, так будет лучше, синьор. Вы уверены, что найдете время?
Взгляд Патты был непроницаем.
— Да.
— Хорошо, значит, это решено, — сказал Брунетти с притворной сердечностью.
Должно быть, что-то было в его тоне, или, может, в его уступчивости, что прозвучало тревожным звоночком для Патты.
— Где вы были сегодня утром?
— Я же сказал вам, синьор, разговаривал с жертвой неудавшегося ограбления.
— Что за жертва? — спросил Патта с подозрением в голосе.
— Иностранка, живущая здесь.
— Что за иностранка?
— Dottoressa Линч, — ответил Брунетти и стал ждать, как отреагирует Патта на это имя.
Секунду его лицо было пустым, но потом, откопав в памяти, кто это, он сощурился. Брунетти точно отследил момент, когда Патта вспомнил не только кто она, но и что собой представляет.
— Лесбиянка, — буркнул он, вложив в это слово все презрение, которое к ней испытывал. — Что с ней стряслось?
— На нее напали в квартире.
— И кто же? Какой-нибудь грудастый ухажер, которого она подцепила в баре? — Когда он заметил, как его слова подействовали на Брунетти, он сменил тон и спросил: — Что там случилось?
— На нее напали двое типов, — сообщил Брунетти и добавил: — Отнюдь не грудастых. А она в больнице.
Патта с трудом удержался от замечаний по этому поводу и вместо этого спросил:
— Поэтому вы слишком заняты, чтобы участвовать в конференции?
— Конференция будет в следующем месяце, синьор. У меня огромное количество текущих дел.
Патта фыркнул, чтобы выразить недоверие, потом вдруг спросил:
— Что они взяли?
— Вообще ничего.
— Почему? Это же ограбление?
— Их остановили. И я не знаю, было ли это ограблением.
Патта пропустил мимо ушей вторую часть сказанного Брунетти и подскочил от первой.
— Кто остановил, эта певичка? — спросил он так, будто Флавия Петрелли пела на углу улицы за гроши, а не в «Ла Скала» за огромные деньги.
Увидев, что Брунетти не возмутился, Патта продолжил:
— Конечно, это было ограбление. У нее там целое состояние.
Брунетти был удивлен не явной завистью в голосе Патты — это была его нормальная реакция на богатство, — но тем, что начальник имеет представление о том, что находится в квартире Бретт.
— Может быть, — сказал Брунетти.
— Никаких «может быть», — уперся Патта. — Если два мужика, значит, ограбление.
«А что, женщины обычно совершают другие преступления?» — хотел спросить Брунетти, но сдержался. Патта смотрел прямо на него.
— Значит, это работа отдела ограблений. Оставьте им. Здесь не благотворительное общество, комиссар. Не наше дело помогать вашим друзьям, когда они влипают в неприятности, а уж тем более вашим подружкам-лесбиянкам, — сказал он тоном, который вызывал в воображении целые толпы таковых, будто Брунетти был современной святой Урсулой и за ним следовало одиннадцать тысяч молодых женщин — все как одна девственницы и все как одна лесбиянки.
За долгие годы Брунетти приспособился к фундаментальной иррациональности того, что говорит его начальник, но временами Патта все-таки умудрялся изумить его широтой и страстью некоторых своих диких высказываний. И рассердить его.
— Это все, синьор? — спросил он.
— Да, пока все. Помните, это ограбление, и с ним будет разбираться… — он прервал тираду, услышав звонок телефона. Раздраженный шумом, Патта схватил трубку и заорал: — Я говорил, чтобы никаких звонков!
Брунетти ожидал увидеть, как он швырнет трубку, но вместо этого Патта ближе поднес ее к уху, и Брунетти заметил, что он потрясен.
— Да, да, конечно, я здесь, — сказал Патта. — Соединяйте.
Патта сел попрямее и провел одной рукой по волосам, как будто звонивший мог увидеть его через трубку. Он улыбнулся, еще раз улыбнулся и стал ждать. Брунетти услышал отдаленные раскаты мужского голоса, потом Патта ответил:
— Доброе утро, синьор. Да, да, прекрасно, спасибо. А у вас?
Обрывки ответа достигли ушей Брунетти. Он смотрел, как Патта берет ручку, лежавшую у него на столе, забыв про «Монблан Майстерштюк» в кармане пиджака. Патта схватил клочок бумаги и подтянул к себе.
— Да, да, синьор. Я слышал об этом. По правде сказать, я как раз сейчас это обсуждаю.
Он замолчал, а из трубки к нему потекли новые слова, которые доходили до Брунетти в виде неясного бормотания.
— Да, синьор. Я знаю. Это ужасно. Я был шокирован, услышав об этом. — Новая выжидательная пауза. Он сверкнул глазами на Брунетти и быстро отвел взгляд. — Да, синьор. Один из моих людей уже поговорил с ней.
С той стороны последовало бурное словоизвержение.
— Нет, синьор, нет конечно. Это ее знакомый. Я его специально просил ее не тревожить, только посмотреть, как она, и поговорить с ее врачами. Конечно, синьор. Я понял, синьор.
Патта поднял ручку за кончик и стал ритмично постукивать ею по столу. Он слушал.
— Конечно, конечно. Я выделю столько людей, сколько нужно, синьор. Мы знаем, как она щедра к городу.
Он метнул очередной взгляд на Брунетти, перевел глаза на постукивающее перо и заставил себя положить его на стол.
Он долго слушал, пялясь на ручку. Пару раз он пытался заговорить, но голос в трубке обрывал его. Наконец, вцепившись в трубку, он смог произнести:
— Как можно скорее. Я лично буду держать вас в курсе. Да, синьор. Конечно, синьор. Да.
Времени на «до свиданья» ему не дали; голос на том конце вырубился.
Патта осторожно повесил трубку и посмотрел на Брунетти.
— Это, как ты, наверное, понял, был мэр. Я не знаю, откуда он узнал, но узнал. — Патта ясно показал, что подозревает, что Брунетти позвонил и оставил анонимное сообщение в мэрии.
— Похоже, что Dottoressa, — начал он, произнося это слово таким тоном, который ставил под сомнение качество образования сразу и в Гарварде, и в Йеле, учебных заведениях, где Dottoressa Линч получала свои степени, — его приятельница, и… — после паузы он разродился: — благодетель города. Так что мэр хочет, чтобы это было рассмотрено и улажено как можно быстрее.
Брунетти молчал, зная, как может навредить любое его замечание. Он взглянул на бумагу на столе Патты, потом в лицо начальнику.
— Что у тебя сейчас в работе? — спросил Патта, что, как понял Брунетти, означало, что ему отдадут расследование.
— Ничего такого, что не может подождать.
— Тогда я хочу, чтобы ты занялся этим.
— Да, синьор, — сказал он, надеясь, что Патта не предложит никаких особых шагов.
Поздно.
— Отправляйся в ее квартиру. Посмотри, что удастся найти. Поговори с соседями.
— Да, синьор, — сказал Брунетти и встал, надеясь, что он закончил.
