Дзюго Куроива - Безмолвные женщины
Похоже, официантка говорила правду. Гость садится за столик и имеет возможность разглядывать других, сколько душе угодно. Официантки же мечутся как угорелые. А бывает, попадается хамоватый посетитель и начинает ругать всех на чем свет стоит, если ему сию минуту не подадут выпивку.
— По-видимому, Ёсио познакомился у вас с одной из немых женщин. Не с Хироко ли? — спросил Котаки.
— Не могу сказать. Правда, помню, я тогда почему-то подумала: а этот студентик вроде бы тоже интересуется немыми…
— А клиенты только через вас приглашают женщин за свой столик?
— По-разному: кто через меня, а кто и сам поманит пальцем.
— Почему немые женщины собираются именно в китайской харчевне, что их связывает с нею? — спросил Котаки.
Официантка с родинкой так и не смогла дать вразумительный ответ. То ли боялась, то ли в самом деле не знала.
В общем, ничего нового он из беседы с ней не почерпнул.
Скорее всего, только Риэко могла кое-что разъяснить. Но с тех пор Котаки ни разу не встретил ее, хотя каждый день гулял по тропинке близ ее дома. Лишь спустя две недели его настойчивость была вознаграждена. В тот день он в очередной раз медленно шел вдоль изгороди по тропинке, ведущей к сосновой роще, как вдруг впереди себя увидел Риэко.
Котаки чуть не вскрикнул от удивления — настолько она переменилась. Глаза запали, лицо осунулось. Она исхудала и была бледна, как после тяжелой болезни. Котаки последовал за Риэко в глубь рощи. Некоторое время они молча пробирались сквозь высокую траву и кустарники, пока не вышли на опушку. Здесь было возвышение, откуда открывался чудесный вид на небольшую долину, поросшую деревьями в золотистом осеннем наряде — их освещали косые лучи заходящего солнца.
Под ногами шуршали палые листья, густым ковром покрывавшие землю.
Риэко вынула из кармана, по-видимому, заранее написанное ею письмо и вручила его Котаки:
«С того дня, как вы сообщили мне о смерти Ёсио, я не поднималась с постели и почти ничего не ела. Бабушка очень испугалась и даже позвала доктора. Я коротаю дни только с бабушкой. Моя мать скончалась четыре года тому назад, отец много времени проводит на службе, а младший брат — в школе. Я лежала одна в своей комнате, не находя покоя — ведь это по моей вине убили Ёсио.
С тех пор как мы стали встречаться, Ёсио все больше нравился мне. В конце концов я по-настоящему в него влюбилась. Такая неполноценная, как я, знала о любви только из романов и не надеялась испытать ее в жизни, но появился Ёсио, и это было настоящим даром небес.
Он признался, что тоже полюбил меня.
Я была так счастлива, что временами это меня пугало. Ёсио пообещал обязательно жениться на мне после того, как окончит университет. Я же не видела в этом необходимости — лишь бы он был со мной. Его хромота нисколько меня не раздражала, ибо он представлялся мне человеком из совершенно иного мира. И я со страхом думала: если он женится на мне, счастье уйдет. Поэтому я старалась изо всех сил, лишь бы не потерять сегодняшнее. По правде говоря, я мечтала о замужестве, от одной мысли о нем жар поднимался в груди, но я убеждала себя не думать об этом — боялась, что не переживу такого счастья.
Я верила в любовь Ёсио, но иногда в душу закрадывалось сомнение — мол, все это неправда, такого быть не может. Это причиняло мне глубокие страдания. Даже не знаю, способен ли нормальный человек понять всю глубину моих переживаний. Боюсь, именно мое неверие, мои переживания способствовали гибели Ёсио.
На нашу любовь обрушилось несчастье. Все началось с посещения моей близкой подружки — однокашницы. Она рассказала о харчевне в Кобе, где собираются и приятно проводят время немые женщины. Там нет необходимости кого-то стесняться и можно жить в свое удовольствие. Подруга посоветовала и мне не киснуть дома, а сходить в ту харчевню — только там можно по-настоящему насладиться жизнью. Узнав от нее кое-какие подробности, я поняла, что такая легкая жизнь не по мне. Я ответила, что меня оторопь берет от одной мысли об этой харчевне и ее посетителях, и я наотрез отказалась. Спустя несколько дней подружка снова пришла и стала меня уговаривать. Я страшно разозлилась, ответила, что у меня есть Ёсио и незачем мне болтаться по харчевням. Как же легкомысленно я поступила, рассказав ей о Ёсио! Теперь сколько не сожалей об этом — ошибку уж не исправить.
Услышав имя Ёсио, подружка зло поглядела на меня и стала прощаться. Уже в дверях она с усмешкой, дала мне понять, что этот хромой красавчик — известный сердцеед и успел обольстить не одну немую женщину, в том числе и ее.
И я ей поверила! Поверила потому, что сама немая. Господин Кота-ки, вы вправе выругать меня последними словами, но что поделаешь — такие женщины, как мы, с детства бывают чересчур доверчивы.
На некоторое время я запретила Есио приходить ко мне, а спустя несколько дней откровенно поведала ему все, что наболтала мне подруга. Ёсио страшно разгневался, сказал, что в глаза ее не видел… Я очень страдала, не зная кому верить: Ёсио или подруге? Он сказал, что приведет ее и заставит признаться во лжи. С тех пор он не появлялся…»
Прочитав письмо, Котаки отвел глаза в сторону и долго глядел на синевшие вдалеке горы. Ему казалось, что он понял чувства, которые испытывали Риэко, ее подруга и Ёсио. Между ними разыгралась трагедия, какая навряд ли могла случиться среди обыкновенных здоровых людей.
— Скажите, имя вашей подруги случайно не Хироко? Лицо у нее… — Котаки подробно описал внешность.
— Нет, ее зовут Яэ. Но внешность вы описали точно. Откуда вы ее знаете? — Риэко удивленно поглядела на него.
Теперь Котаки стало ясно, с какой целью Ёсио заходил в китайскую харчевню. Оставалось выяснить, почему его убили.
— 6-
В тот вечер моросил теплый дождик. На китайскую харчевню и окрестности опустился густой туман. Прохожие походили на силуэты на теневых картинках. Голоса женщин, зазывавших клиентов, звучали невнятно.
В китайской харчевне было на редкость мало посетителей — главным образом «волосатые» и негры. Туманная ночь, в которой едва виднелись сигнальные огни на судах, настраивала гостей на ностальгический лад. Они молча пили, уставившись бессмысленными взглядами в столики. Но были и другие посетители, на которых погода не действовала. Они сидели в обнимку с проститутками и вели себя крайне развязно, забыв, что находятся не в номере отеля, а на людях.
Котаки подружился с немыми женщинами. Его партнершей в любви была только Хироко, но стоило помахать пятисотиеновой купюрой, как женщины сразу собирались вокруг его стола и с удовольствием начинали жестикулировать.
Почти все они покинули родительский кров и снимали жилье, кое-кто по бедности — одну комнату на двоих.
Котаки в харчевне представился художником и, пользуясь этим, нередко рисовал там с натуры. Получив в подарок свое изображение, женщины ревниво разглядывали его, пытаясь обнаружить в лице те черты характера, которые обычно тщательно скрывали. И, не найдя, радостно выражали свое одобрение странными звуками, напоминавшими крики обезьян, получивших что-нибудь вкусное.
Хотя они считались немыми, но лишь немногие не могли произнести ни звука. А те, у кого были некоторые речевые навыки, произносили отдельные слова так, как говорят двух-трехлетние дети…
Котаки пригласил за свой столик Хироко. У него в руках был большой альбом для рисования. Он все еще не мог понять: относится ли к нему Хироко как к случайному клиенту, с которым провела ночь в отеле, или испытывает более глубокие чувства?
Он внимательно оглядел зал и убедился, что мужчина, который однажды пронзительно посмотрел на него и Хироко, отсутствует.
Котаки наблюдал, как Хироко не спеша прихлебывает пиво, и с удивлением думал о том, как интеллигентно она себя ведет. Он не мог поверить, что эта девушка была способна солгать из ревности, чтобы способствовать разрыву между Риэко и Ёсио. Сомневался он и в том, что она посещает китайскую харчевню с единственной целью: продавать себя первому встречному. Он это понял, проведя с нею ночь в отеле.
— Ты свободна сегодня? — спросил Котаки.
«Да. В такую туманную ночь трудно ожидать наплыва гостей».
— Уйдем сразу и проведем время вместе до утра. Хироко поглядела на часы.
«У меня назначена встреча. Потом буду свободна».
Не с тем ли мужчиной, что так ревниво наблюдал за нами в тот вечер, подумал Котаки. Но он ошибся. Хироко дожидалась своей близкой подруги Мицуэ — самой красивой среди женщин, посещавших харчевню.
Завидев Мицуэ, она привстала и жестом пригласила ее к столику Котаки.
Мицуэ, как всегда, была одета в японское кимоно и загадочно улыбалась. И все же рядом с Хироко выглядит она простовато, подумал Котаки. Хироко и Мицуэ заговорили между собой, не обращая внимания на Котаки. Они беседовали с помощью губ и мимики, иногда прибегая и к языку жестов. Немые женщины, соглашаясь с собеседником, всегда резко кивали. У них вообще мимика и жесты казались более нарочитыми и многозначительными, чем у обыкновенных людей, и это производило неприятное впечатление. О чем они говорили — Ко-таки не понимал. Внезапно он подумал о том, как с ними объяснялся Ёсио.
