Алексис Лекей - Дама пик
Часом позже в лесном домике собралось много народу. Скорая помощь, парижские полицейские, в том числе Фурнье и Руссель, жандармы, которые и не думали отказываться от своего законного права на предварительное расследование, и даже прокурор Республики.
Фурнье сначала совсем скис, случившееся могло очень дорого ему обойтись, а потом встряхнулся, услышав рассказ Мартена, излагавшего события на свой лад.
Мартен взял все на себя. Лоретта Вейцман была его приятельницей, и он случайно узнал, что она лечила Перрона. Тогда он навестил Перрона, и тот рассказал ему свою историю. Когда Перрон отправился в карательную экспедицию, он согласился взять с собой Мартена. Последний никак не мог поставить в известность начальство, поскольку не знал, куда его приведет Перрон.
Прокурора одолевали более чем серьезные сомнения. Он никак не мог понять, каким образом два опера, один из которых почти уволен, а другой временно отстранен от работы, смогли довести это расследование до успешного конца. Или до почти успешного, если вспомнить о смерти Перрона. С другой стороны, изложенная Мартеном история была хороша тем, что закрывала много белых пятен и выводила из-под удара полицию… Перрон был опером депрессивным, кто бы спорил, но абсолютно честным. А теперь он погиб на боевом посту и, значит, заслужил все почести.
Мешок, в котором лежало семьсот тысяч евро, окончательно развеял последние сомнения прокурора.
– Не знаю, что ты наворотил, но в результате мы вполне прилично выпутались, – сказал Фурнье Мартену, как только они остались наедине. – Хотел бы я понять, как здесь оказались бабки. Если они были у них, на фиг они торчали в этой норе?
– Поди знай, – ответил Мартен.
– Проблема в том, что Жослин и Янкелевич живы и могут заговорить.
– Кто поверит в то, что деньги принесли мы с Перроном?
– Да, конечно… И все же… Обязательно было оставлять Янкелевича в живых? – в лоб спросил Фурнье.
– Будь Янкелевич в штанах, он бы не так остро ощущал свою беспомощность и, как полагается придурку мачо, попытался бы рискнуть. Но он был голый, и это спасло его шкуру.
– Никто бы не возражал, если бы мы нашли его приконченным. После того, что он сделал с Перроном…
– Знаю. Но если хочешь знать мое мнение, лучше было оставить его в живых. Пресса не сможет утверждать, будто мы заставили замолчать свидетеля, способного обвинить опера. Все журналисты накинутся на преступную пару года. Она покажется им гораздо вкуснее истории оборотня в погонах. К тому же Жослин очень фотогенична.
– Вот сука! – воскликнул Фурнье, предвосхищая единодушную реакцию общественного мнения на ближайшие недели.
Мартен прикрыл глаза, и Фурнье не сразу понял, что тот заснул.
Его доставили в ближайшую больницу, а в конце дня перевели в ту парижскую клинику десятого округа, из которой он утром сбежал.
Франсис изменяет ей, возможно – нет, наверняка, – но он, скорее всего, не солгал и даже ничего не умолчал, рассказывая свою историю. Франсис в роли следователя… Сама мысль об этом вызывала смех. Единственный найденный Царем-Вороном способ как можно быстрее завести историю с внутренним расследованием в тупик. Но, вовлекая Франсиса, он решал еще одну задачу – зацепить ее.
Намеки, не до конца сформулированные просьбы… Все приобретало ясный смысл. Франсис был лишь посланником, невинным, как младенец.
У Царя-Ворона отличная интуиция, и он быстро догадался о ее способностях, которые можно поставить себе на службу. При этом он, вероятно, знал о ней гораздо больше, чем сказал. Те, кто работали на него, могли сопоставить факты так, как это не под силу ни одной полиции мира, и шаг за шагом реконструировать ее кровавый путь. Он хотел использовать ее и нисколько ее не опасался. Учитывая связи Царя-Ворона, она была полностью в его власти.
Она взяла мобильник и набрала закрытый номер, который ей дал председатель. Попала на автоответчик и несколько секунд проговорила в пустоту, а потом повесила трубку.
Телефон зазвонил меньше чем через минуту.
– Тоже буду очень рад увидеться с вами, моя дорогая, – произнес он, не потрудившись представиться. – Когда вы свободны?
– Сегодня вечером?
– В одиннадцать. Крепко целую.
В трубке воцарилась тишина.
Она задрожала от возбуждения.
Когда умер отец, ей было шестнадцать. Сосед и друг отца Освальдо Лернер, внук эмигрантов из Германии, богатый землевладелец, стал ее опекуном. Он был старше лет на сорок. Через два года он на ней женился, чтобы при содействии семейного нотариуса прикарманить унаследованное ею состояние.
У Лернера было четверо сыновей, и все они влюбились в нее. После свадьбы Пабло, старший сын, стал ее любовником. Через полгода он погиб: несчастный случай с лошадью, такой же, как с ее отцом.
Первая часть плана сработала идеально. Но она не могла бесконечно повторять один и тот же сценарий, в конце концов ее бы заподозрили.
Рамон, второй сын, исчез с крупной суммой денег, не оставив никаких следов. Он думал, что она сбежит с ним, но у нее были другие планы, поэтому он умер от укуса гремучей змеи и был похоронен в пустыне.
Самый младший, Хесус, утонул в реке, протекающей по родительскому поместью.
Томазо, третий сын, сломал шею во время падения с третьего этажа в одном из отелей Буэнос-Айреса. В тот день он был мертвецки пьян. Четыре смерти за четыре года. У ее старого мужа не осталось наследников, кроме нее.
Она сохранила пылкие письма, которые ей писали мальчики, и особо смелые снимки, на которых она занималась любовью с Томазо или с Хесусом.
Через месяц после смерти последнего мальчика она показала письма и фотографии своему супругу. В свои семьдесят он был еще красивым мужчиной, однако смерть сыновей сильно подкосила его. С доном Освальдо случился инсульт, обездвиживший его – и лишивший речи.
С помощью нотариуса, который тоже стал ее любовником, она продала большую часть имущества Освальдо и перевела вырученные деньги на тайный счет в банке Карибских островов. Нотариус последовал за ней, предварительно изрядно пощипав счета нескольких богатых клиентов.
Он утонул неделю спустя во время погружения, исследуя подводный коралловый риф, – с его кислородным баллоном что-то оказалось не так. Она перебралась на Западное побережье Соединенных Штатов, будучи обладательницей значительного состояния, размещенного в нескольких банках трех континентов. По дороге она не пожалела времени, чтобы заскочить на ранчо и положить конец физическим и душевным страданиям своего супруга-инвалида.
Она осела в Лос-Анджелесе, где вскоре вышла замуж за бизнесмена, владеющего третьим по величине в стране предприятием по производству обуви. Он скончался через три года от обширного инфаркта миокарда, к которому она была абсолютно непричастна. Он прекрасно обходился с ней, и она была ему благодарна. За три года она не убила ни одного человека.
Впоследствии, несмотря на богатство, ей неоднократно приходилось устранять тех, кто ей мешал. Но она всегда убивала только ради себя. Чтобы защититься. Или отвоевать свою свободу. Совершить убийство ради кого-то другого – такой опыт был для нее внове.
Она выполнит контракт. Разделавшись с Жераром Дюпюи, шпионом, шантажирующим партию, она окажет услугу Царю-Ворону. Он и представить себе не мог, что в этом деле у нее свой интерес. Одному богу известно, сколько информации собрал о ней политик-шантажист. Возможно, именно благодаря его досье Царь-Ворон кое-что узнал о ее жизни. Она обязательно должна завладеть этими бумагами раньше, чем их найдет кто-то другой.
Исполнительница мелких поручений и смертных приговоров в интересах самой крупной партии страны. Неприкасаемая по определению. В особенности если она завладеет архивами Жерара Дюпюи – он же Эмерик Танги-Фрост. Она вот-вот поднимется на новую ступень. В ее судьбе произойдет важный поворот. О таком она даже не мечтала. Хорошие новости в одиночку не приходят. Герпес понемногу затихал, оставляя лишь мелкие подсохшие корочки ярко-красного цвета, которые благодаря специальному крему скоро исчезнут.
Но не думать об измене Франсиса она не могла. Перед ее мысленным взором прокручивались мучительные сцены: муж в объятиях другой женщины, это тело, которое принадлежит ей и только ей, покорно откликается на ласки какой-то подлой гадины… От ярости она покрывалась потом. Как он посмел?
Но сейчас не время отвлекаться. Ставки слишком высоки.
Прежде всего она должна выяснить, что удалось раскопать полицейским. С Франсисом она разберется позже.
Глава 35
Вечер среды
Больничный врач вынужден был признать, что последствия Мартеновой эскапады не выглядят катастрофическими. Он, однако, не развеял сомнения относительно возможных осложнений в будущем, не желая смириться с тем, что легкомысленное поведение пациента легко сойдет тому с рук.
