Андрей Кивинов - Контрснайпер
— Мы как-то студентку пьяную в машину грузили, так она руками бампер у «УАЗа» оторвала… Человек же на эмоциях. К тому же, говорю, камень у него в руке был. А если бы он меня по голове отоварил?
— Как же ты камень разглядел, если тебе прожектор в лицо светил?
— А я и не говорю, что разглядел. Потом уже увидел, что камень. А тогда у него в руке и граната могла быть. Вы знаете, что Роман к Маринке… к Наумовой, в смысле, в гостиницу с гранатой приходил?
Журов насмешливо покачал головой и, подойдя к столу Краснова, достал что-то из верхнего ящика.
— Вот она, эта страшная граната… Муляж! Под кроватью у него в комнате валялась. Он, как пацан, в игрушки играет, а вы с Наумовой повелись.
— А на угольных складах он тоже в игрушки играл? — криво усмехнулся Елагин.
Уэсбэшник нехорошо прищурился:
— А ты не просто наглец, ты — наглец в квадрате! Ну ничего… Посиди пока в дежурке, подумай. Скоро продолжим! Но сначала прочитай и распишись…
Ждать пришлось больше часа. Под присмотром какого-то незнакомого сержанта. Теперь Сергей понял, почему его допрашивают не в помещении следственного отдела, а в милиции. Здесь и камера есть, и сторожа…
Интересно, Кленов успел предупредить Марину? Судя по ее показаниям, нет. Можно попытаться договориться с охранником-сержантом, чтобы тот «пробил» ее домашний телефон.
Договориться не удалось. Видимо, у того тоже имелись полномочия…
Но встретиться с Мариной он все же смог. Правда, уже в кабинете, куда его снова привели. При виде Сергея девушка опустила глаза в пол.
Их усадили напротив друг друга. Потом Воронова пояснила, что в их показаниях есть противоречия, потому необходима очная ставка, и рассказала о правах. Они поставили свои подписи в указанных ею местах. Воронова поинтересовалась, нужен ли Сергею адвокат? «Нет, только митинг правозащитников», — отшутился тот. Да его денег хватило бы только на четверть адвоката… На платного, а бесплатный ему даром не нужен — человеку для работы стимул нужнее, а если его нет… Он и сам справится, если будет придерживаться Кленовской версии.
Он попытался перехватить Маринин взгляд, но та если и поднимала глаза, то смотрела исключительно на следователя. На вопрос же Вороновой: «Знакома ли вам присутствующая здесь гражданка Наумова Марина Андреевна?» Сергей, посмотрев Марине в глаза, делано равнодушным тоном бросил: «Да. Знакома».
Когда Светлана задала аналогичный вопрос и ей, девушка тихо обронила:
— Ну да, они в гостиницу приезжали. Пьяных забирать.
— Вы хотите сказать, Марина Андреевна, — поднялся с кресла Журов, — что между вами были только формальные отношения?
Марина, не поднимая глаз, молча кивнула.
— И с Паленовым разобраться Елагин пообещал вам исключительно как сотрудник милиции, так?
— Ни с кем я не обещал разобраться… — повернулся Сергей к москвичу, но Воронова постучала авторучкой по столу:
— Прошу отвечать только на вопросы, которые заданы непосредственно вам.
— Я жду, Марина Андреевна, — напомнил Журов.
— Я никого не просила разбираться с Ромой.
— Что ж, вполне допускаю. Но как же тогда вы объясните инцидент, случившийся в парке? Получается, Паленову не понравилось, что Елагин забирает пьяных из гостиницы, где вы работаете?
— Не знаю, — тихо пробормотала Марина.
— Зато я знаю… Скажите, вы подтверждаете свои предыдущие показания?
— Какие показания?
— Вас с Елагиным связывали серьезные отношения? Любовь?
— Меня?.. Нет…
Журов удивленно наклонил голову:
— Вот как? Что-то больно быстро вы к нему охладели. Всего за пару часов… — Он перевел взгляд на Елагина и вдруг язвительно усмехнулся: — А знаешь, парень, она ведь, похоже, не врет. Ты, наверное, думаешь — она сейчас тебя спасает? Ошибаешься… — Он взял со стола листок. — Вот объяснение Натальи Самсоновой, напарницы Наумовой. Пришлось прокатиться в ваш замечательный отель… Вот: «Марина познакомилась с Елагиным специально, чтобы „отшить“ Романа Паленова. В дальнейшем с ним она тоже собиралась порвать, поскольку серьезных чувств к Елагину не испытывала…»
— Что?! — Сергей поднял голову.
Реакция не была наигранной. Конечно, можно было допустить, что Самсонова сказала такое, чтобы помочь Марине, но… Скорее всего, Наташка ничего не выдумывала… Ведь ее наверняка тоже допрашивали втемную, не объяснив, что случилось.
— Вот, написано черным по белому. И происходило это в тот самый день, когда вы пьяного из гостиницы на багажной тележке увозили. Припоминаешь теперь?
Елагин перевел взгляд на Марину. И даже слепой с завязанными глазами понял бы, что отношения молодого стрелка и симпатичной девушки — далеко не деловые.
— Это… правда?! — Сергей неотрывно глядел на Марину.
— Нет, — замотала головой она.
— Во время очной ставки будьте добры обращаться только ко мне, — строгим голосом напомнила Воронова. — Общаться друг с другом вы не имеете права.
— Вы, Марина Андреевна, хотите сказать, что такого разговора у вас с Самсоновой не было? — притворно удивился москвич. — Получается, она все придумала?
— Нет, разговор был… — Марина уже готова была расплакаться. — Но… Но это все равно неправда!
— Ах, неправда… То есть вы Елагина все же любите, так?
Девушка подняла на Сергея полные слез глаза, но тут же опустила взгляд и отрицательно замотала головой:
— Нет…
— Я смотрю, вы тут совсем запутались. То люблю, то не люблю… — процедил спец по собственной безопасности, переводя взгляд с Марины на Сергея. — Ну ничего! Я распутаю…
Журов переступил порог здания отдела милиции и, подойдя к стеклянной перегородке, отделявшей помещение дежурной части, постучал по ней костяшкой указательного пальца. Сидевший за пультом Коля Жиленков не обратил на визитера никакого внимания, продолжая диктовать что-то по телефону. Журов постучал снова — громче и настойчивей. Николай, прикрыв трубку рукой, недовольно повернулся в его сторону:
— Вам кого?
— Начальника отдела.
— Его нет на месте. Рабочее время кончилось.
— И что же он — домой уехал?
— Не знаю, он мне не докладывает. Приходите в приемные часы. Расписание — на стеночке, напротив.
Жиленков вернулся к прерванному разговору, но назойливый посетитель снова постучал по стеклу. Еще громче.
— Послушайте, любезный… — Помощник дежурного хотел было начать дежурную отповедь, но, увидев в руках у посетителя служебное удостоверение министерского образца, осекся:
— Извините, товарищ подполковник! Я сводку передаю… Передавал…
— Вопрос помните или повторить? — участливо поинтересовался Журов.
— Начальник здесь, в отделе. Но он это… Машину ремонтирует. Пригласить?
— Машину, говоришь, ремонтирует? Нет, не надо отрывать человека от столь важного дела. Лучше проводи.
Двор отдела освещали вспышки электросварки. Юрий Иванович, напялив на голову маску, колдовал над похожим на решето днищем многострадальных «Жигулей», лежавших боком на заботливо подложенных старых покрышках.
— Товарищ подполковник, к вам! — крикнул Жиленков.
Приподняв маску и взглянув на удостоверение гостя, Серебряков отложил сварочный аппарат, снял брезентовые рукавицы и протянул руку:
— Простите, что в таком виде… Пройдемте в кабинет?
— Нет необходимости. Я ненадолго. Вы в курсе, что произошло с вашим бывшим сотрудником Сергеем Елагиным?
— Еще бы не в курсе… Мне уже из газеты звонили. Говорят, материал для статьи собирают, и даже название уже придумали: «Евсюков из Юрьевска».
— Газеты для того и существует, чтобы в них статьи печатать. Разве это плохо?
— Почему плохо? — пожал плечами Юрий Иванович. — Я этого не сказал. Народ информировать надо, как говорится. Плохо, что следствие еще не закончено, а газетчики уже наперед знают, что и как. И выводы сделали, и клеймо поставили.
— Согласен, поторопились. Вот я сюда затем и приехал, чтобы спокойно разобраться и сделать объективные выводы. Скажите, а как получилось, что Елагин оказался в отряде милиции специального назначения?
— В установленном порядке. Сдал экзамен и перешел. Рапорт ему я подписал, как положено.
— И что, вы не возражали против перехода? Сами понимаете: отряд — подразделение непростое, даже, можно сказать, элитное, и туда кого ни попадя рекомендовать не следует.
— Согласен. Только про Елагина ничего плохого сказать не могу. Нормально парень работал. Разговорчив иногда бывал не меру, ну так это, как говорится, по молодости. А так… Показатели все — на уровне.
— Показатели… — Журов поморщился. — Нас не цифры интересуют, а человек. У Елагина что, за три года ни одного взыскания не было? Или жалобы?
— Взысканий не было. А что до жалоб… — На лбу Серебрякова явно проступили невидимые доселе морщины. — В нашем деле, если за три года на тебя ни одной жалобы не поступило — значит, хреновый ты постовой. Были, конечно, жалобы. И проверки проводились, как положено. Вот, например, в прошлом месяце Фролов, вышибала из ночного клуба, в прокуратуру целую петицию настрочил. Якобы ударили его… Дубинкой по уху.
