Малютка - Мола Кармен

По спине пробежал озноб. Она представила себя в подвале, истекающей кровью, как та первая женщина. Она наконец поняла то, о чем должна была догадаться с самого начала: рано или поздно она тоже станет жертвой.

Страх придал ей храбрости, и той же ночью она сбежала. Ничего с собой не взяла. Просто открыла дверь и ушла по пустынным полям Куэнки куда глаза глядят.

Она боялась, что Антон будет ее преследовать, но он не стал. Валентина спряталась в ближайшей деревне, в заброшенном доме. Лишь несколько дней спустя она решилась снова выйти на улицу. Думала обратиться в полицию, но разве это не означало донести на себя? Разве не была она соучастницей страшных преступлений? Разве не был соучастником ее сын? Местный фермер предложил ей работу — убираться у него дома. Валентина согласилась. Никто не спрашивал ни кто она такая, ни откуда взялась. Она собиралась накопить денег, чтобы уехать далеко-далеко, но день отъезда все не наступал.

Однажды Валентина осознала, почему не уезжает. В тот день она под видом прогулки дошла до школы Хулио и через решетку двора увидела сына: он играл в мяч с другими детьми и выглядел совершенно нормальным. Она улыбнулась, как не улыбалась уже очень давно. Валентине хотелось верить, что Хулио окажется сильнее Антона, что у него получится вырваться с этой проклятой фермы.

На деньги, которые ей удалось накопить, работая уборщицей, она купила скромный домик в квартале Рио. Она жила тихо, не заводя друзей, но даже такая жизнь казалась роскошью по сравнению с тем, что ей пришлось вынести. Валентина часто ходила к школе посмотреть на Хулио. Каким сильным и красивым он рос…

Однажды вечером, вернувшись с работы, она обнаружила, что дверь домика не заперта. И поняла, кто ждал ее внутри. Антон сидел на диване и курил папиросу.

— Запри дверь, — приказал он, даже не взглянув на нее.

Валентина повиновалась. Она была уверена, что он сразу убьет ее, однако Антон пришел с другими намерениями.

— Твой сын хочет тебя видеть, и я это одобряю, пусть иногда проводит у тебя какое-то время. Согласна?

— Ну конечно, он же мой сын, я только об этом и мечтаю.

— Он твой сын, но он как я. Не забывай об этом. Если понадобится, рука у него не дрогнет.

Валентина кивнула. Это ей было известно.

— Хулио не хуже меня понимает: все, что происходит дома, остается дома, и посторонних не касается. А вот понимаешь ли это ты?

Валентина знала, какой будет цена непонимания: смерть. Она согласилась молчать. Может, по глупости, или потому, что не получила нормального образования, или потому, что до смерти боялась донести на мужа, или потому, что, хоть и сбежала с фермы, чувствовала себя пленницей. Какая разница? Все это — лишь отговорки. Они не помогут ей забыть правду: она тоже виновна.

Глава 50

Сотрудники ОКА запросили ордер на арест Антона Колладо. Уведомили посты жандармерии по всей провинции, чтобы они проверяли водителей на дорогах. Антон не мог уйти далеко, времени не хватило бы. Агонизирующий поросенок в свинарнике служил подтверждением того, что преступники покинули ферму приблизительно за час до приезда полиции. С Антоном наверняка был и Хулио — человек в зеленой куртке. Местные сказали Ордуньо и Рейес, что он был сыном Антона. Они же рассказали о братьях Антона — Серафине и Касимиро, труп которого нашли на втором этаже дома. Он был убит выстрелом в лицо.

Ферму наводнили криминалисты; они обследовали каждый закуток. Начали с подвала. Собирали крошки черного табака марки «Буллбренд», недопитые стаканы виски, джина, рома… Убирали волоски в специальные пакеты, тампонами брали образцы крови с пола и мочи со стен…

Элена подошла к Буэндиа:

— Нашли что-нибудь интересное?

— Здесь столько всего, что лаборатории хватит работы на несколько месяцев. Никогда ничего подобного не видел. Некоторым следам, похоже, много лет. Но до завтра я тебе ничего сообщить не смогу.

Посередине подвала стояла кровать с обрезанными веревками. Анализ ДНК подтвердил, что кровь на матрасе принадлежала Ческе.

— Кто-то перерезал веревки. Если она была связана, то сама не смогла бы этого сделать. Значит, ей помогли.

Этим предположением Буэндиа пытался вселить в нее надежду, и Элене так хотелось ему верить. Не исключено, что Антон с Хулио спешили скрыться именно потому, что Ческе удалось сбежать.

К ним подошел криминалист в халате и защитных перчатках.

— Буэндиа, посмотри.

Он показал жестяную коробку из-под леденцов, полную зубов и связок ключей. Трофеи.

— Зубы человеческие, не молочные. Принадлежали взрослым людям. Здесь на десяток челюстей наберется…

— Мы можем с ними что-то сделать? — спросила Элена. — Определить, чьи они?

— Что-то, может, и получится выяснить. Посмотрим… Сейчас я тебе ничего не могу обещать, у самого крыша едет от всего, что я здесь вижу, — признался Буэндиа, разглядывая связки ключей. — Им нравилось сохранять сувениры. Наверное, открывали коробку, чтобы заново пережить то, что делали с этими женщинами.

Элена вышла из подвала. Со второго этажа спустился криминалист, неся пакетик с гильзами от пуль, оборвавших жизнь Касимиро. Оружия, из которого они были выпущены, найти пока не удалось.

Что случилось на ферме? Почему зарезали свиней? Зачем убили Касимиро? Где Ческа? Разобраться во всем этом могла помочь только девочка, прятавшаяся под раковиной. Приехавшая на ферму женщина-психолог безуспешно пыталась завоевать ее доверие. Девочка упорно молчала, не выпуская кошку из рук. Сарате не сводил с них глаз; он не хуже инспектора Бланко понимал, как важно преодолеть сопротивление девочки.

— Как ты? — Элена искренне беспокоилась за него.

Сарате только махнул рукой. То ли хотел сказать, что с ним все в порядке, то ли просил оставить его в покое.

— Можете выйти на минутку? — обратилась Элена к полицейским. Все, кроме психолога, немедленно выполнили просьбу. — И вы тоже. Мне нужно поговорить с девочкой.

Психолог явно собралась возразить, но вмешался Сарате.

— Делайте, как говорит инспектор. — Он решительно взял психолога под руку и вывел из комнаты. — Удачи, — шепнул он Элене перед тем, как закрыть за собой дверь и оставить ее с девочкой наедине.

Терракотовые плитки пола кое-где раскололись. По стенам и потолку гостиной тянулись трещины. Старый сосновый стол покрывала грязь, принесенная с полей, допотопный телевизор уже не принимал ни одной программы. На стенах не было ни картин, ни фотографий; единственным украшением служила гравюра с изображением деревни Санта-Леонор. Элена взяла один из плетеных стульев и села напротив малышки, устроившейся с кошкой посередине обитого дерматином дивана. Кошка мурлыкала, девочка вцепилась в нее пальцами с обгрызенными ногтями, грязными, как и ее волосы, и платье из жатого ситца. Как ей здесь жилось? Наверняка девочка слышала, как визжали свиньи, когда их резали. Может, она видела, как стреляли в Касимиро?

— Мне хотелось бы обойтись с тобой по-хорошему, зайчик, — начала Элена, — но не получится. Я не такая, как женщина, которая была здесь с тобой, она психолог. Ты знаешь, кто такой психолог? Не знаешь? Ну ничего, еще успеешь узнать. Понимаю, ты не хочешь говорить, но мне нужно, чтобы ты заговорила. А если я дождусь, пока вокруг тебя начнут скакать социальные службы, то ты так ничего и не скажешь. А если и скажешь, то для моей подруги будет уже слишком поздно. Потому что Ческа моя подруга. Женщина, которая была привязана в подвале, — одна из самых дорогих мне людей. Ты знаешь, что такое любить?

Девочка опустила глаза и сильнее прижала кошку к груди. Как же Элене не хотелось этого делать! Но придется.

— Ты слышала, как визжали свиньи. Думаю, это Антон их убил, но по большому счету мне все равно… Кто-то распорол их от шеи до живота и оставил истекать кровью.

Элена встала и положила руку на загривок кошки, которая сразу сжалась. Девочка попыталась отодвинуться, но инспектор схватила кошку за шкирку и подняла в воздух. Девочка оказалась неглупа и сразу сообразила, чем ей угрожают.