Малютка - Мола Кармен

Глава 49

Ферма Колладо состояла из трех строений посреди неровной пустоши, в которую превратились когда-то плодородные поля. Жилой дом был двухэтажным, штукатурка на его стенах успела пойти трещинами. Рядом стоял сарай, а сбоку от него, видимо, свинарник — вытянутый, с уралитовой крышей и грязными стенами.

Ордуньо и Рейес их уже ждали. Первым, что обрушилось на вышедшую из машины Элену, был запах, всепроникающий смрад навоза и крови. Густой, тяжелый, он как будто въелся в землю и постройки, и даже ветер не мог его развеять.

— Мы решили пока не входить внутрь, но никаких признаков жизни не видно. — Ордуньо первым подошел к инспектору. — Ферма как будто пуста.

Сарате остановился как вкопанный в нескольких метрах от коллег. Его остекленевший взгляд был прикован к ферме. Элена понимала, что его терзают угрызения совести и тревога, превращавшая мускулы в камень. Она опасалась, что ей придется удерживать Анхеля, заставлять его ждать, пока спецназ проверит территорию, но этого не потребовалось. Казалось, Сарате вот-вот разлетится на мелкие осколки. Страх, что они опоздали, мучил всех сотрудников ОКА, но для Сарате этот удар мог стать непосильным. Что мы способны вытерпеть? Где предел нашей боли? Элене казалось, что она перешагнула его, когда искала своего сына Лукаса. Хотелось верить, что так оно и было и, что бы они ни обнаружили на этой ферме, Элена с этим справится. Она обязана держаться, ведь, если все закончится плохо, кому-то придется собирать Сарате по частям.

— Мы не собираемся ждать снаружи!

Никто не ожидал услышать голос Сарате, но Анхель вышел из транса, когда командир спецназовцев сказал Элене, что они войдут первыми и только потом, убедившись, что внутри безопасно, разрешат следственной группе присоединиться.

— Мы пойдем за ними. Под мою ответственность, — категоричным тоном заявила Элена. Ей тоже не хотелось быть зрителем, хоть и в первом ряду.

Все свиньи были забиты и лежали в месиве крови и навоза. Тоненький визг заставил полицейских вздрогнуть. В одном из загонов крошечный поросенок бился в агонии, захлебываясь кровью. Воздух в свинарнике был спертым; наступила ночь, поэтому снаружи и внутри было темно. Фонарики, останавливаясь поочередно на каждом загоне, выхватывали из мрака тела убитых животных.

— Кто-нибудь может помочь? — пробормотала Рейес, увидев поросенка, все еще цеплявшегося за жизнь.

Выстрел из ствола с глушителем царапнул воздух. Кто-то сжалился над поросенком. Элена обернулась, чтобы оценить состояние Сарате. Взгляд напарника не задерживался на свиньях. Его не волновало, почему забили всех этих животных.

Элене же этот вопрос не давал покоя. Свиньи были для обитателей фермы главным источником дохода. Если животных уничтожили, это могло означать только одно: хозяева не намерены сюда возвращаться. Их прежняя жизнь кончена. Этот ответ пугал Элену. Если ее предположения верны и Ческу держали на этой ферме, какой приговор был вынесен ей? Но надежда еще оставалась. Может, дело как раз в том, что Ческе удалось вырваться? И хозяева фермы, понимая, что вот-вот окажутся в ловушке, решили бежать, уничтожив всю свою собственность.

— Объект под контролем. Выходим.

Образы мертвых животных отпечатались на сетчатке Рейес. Вслед за командиром спецназовцев она покинула свинарник. Готова ли она к такому? Должна быть готова, говорила она себе. Что бы им ни предстояло увидеть, ей, не успевшей познакомиться с Ческой, будет легче, чем остальным. Она почувствовала, что Ордуньо пал духом, как только они вышли из «Сарко». Когда они поняли, где находится ферма, возбуждение от близости к цели сменилось страхом, что было слишком поздно. Рейес всего несколько дней в отделе, но уже поняла: то, с чем приходилось сталкиваться его сотрудникам, все больше укрепляло связывающие их нити. Возможно, так и формировался тот невидимый страховочный трос, который придавал уверенности каждому из них. Они знали: он выручит, если однажды кто-то из них оступится. Буэндиа, Марьяхо, Сарате, Ордуньо и Элена непременно потянут за этот трос, чтобы спасти твою жизнь. Именно этим они сейчас занимались — пытались вытащить из преисподней Ческу, и Рейес отчаянно надеялась, что им это удастся. Здание рядом со свинарником было небольшим, около сорока квадратных метров. На задней стене виднелось крошечное окошко под потолком — там находилась разделочная, где готовили колбасы. Среди прочего хлама внутри был старинный гардероб и поломанные плетеные стулья; большую часть помещения занимал стол из нержавеющей стали. На нем лежало мясо. Оборудование — вакуумный шприц, промышленная мясорубка, висящие на стене пилы и ножи — было грязным, на ножах остались ржавые пятна. Они прошли мимо бочки для фарша и в свете фонарей увидели, что над ней вьется облако насекомых. Работу бросили не доделав. Бежали в спешке, снова подумала Элена.

Одни спецназовцы заняли позицию у дверей жилого дома. Другие — возле трех окон первого этажа: заглянув внутрь, они, как и ожидали, никого не увидели. Шаги полицейских по гравию были единственным звуком в этой безлунной ночи, которая становилась все темнее.

Выбивать дверь не пришлось: она оказалась не заперта. Спецназовцы ворвались, освещая помещение фонариками, прижатыми к стволам пистолетов. На предупреждающие окрики «Полиция!» никто не ответил.

За спецназом вошли Элена и Сарате. Коридор направо вел в гостиную. В глубине дома располагались кухня и еще одна небольшая комната. Элена жестом велела Ордуньо и Рейес идти в гостиную, а сама вместе с Сарате направилась в глубь дома. По пути на кухню они увидели лестницу, ведущую на второй этаж. Кто-то из спецназовцев крикнул, что в гостиной никого не было. В кухне и комнате, наверное, тоже. Ступеньки лестницы казались скользкими. Когда на них упал луч фонарика, сотрудники ОКА поняли почему: они были залиты кровью. Ясно, что там впереди. Это было ясно с той минуты, когда полицейские вошли на ферму. Опять смерть.

У Сарате застучало в висках. Его замутило, и подниматься по лестнице пришлось, хватаясь за перила. Чья это кровь? Чески? В сознании вдруг всплыл ее образ: разгневанная, со слезами досады на глазах — такой он видел ее в последний раз. Она кричала, чтобы он забыл про нее, чтобы больше никогда не приходил к ней домой. Хотела казаться гордой, но выглядела несчастной. И ее слова значили совсем другое: «Поцелуй меня, ты мне нужен, не оставляй меня одну». Вот о чем она просила на самом деле. От этой мысли Сарате на мгновение зажмурился; ему хотелось только одного — обнять Ческу и прошептать ей «прости». Еще одна ступенька. Двое спецназовцев уже поднялись на второй этаж. Он видел, как мечутся из стороны в сторону лучи их фонарей.

Кто-то положил руку ему на плечо. Сарате не пришлось оборачиваться, чтобы понять, что это была Элена, что она пыталась придать ему сил. Он стиснул зубы и одолел последние ступеньки. На полу между спецназовцами что-то темнело. Человеческое тело. Через несколько секунд Сарате почувствовал облегчение: это мужчина, хотя опознать его будет трудно, — выстрел разнес голову, превратив лицо в бесформенную массу. Тем не менее и одеждой, и теми чертами, которые можно было хоть как-то разобрать, он напоминал человека, которого, как выяснили Ордуньо и Рейес, звали Серафином.

— Идите сюда! Спускайтесь!

Элена и Сарате бросились на голос Ордуньо. У входа на кухню Элена задержалась: ей показалось, или она правда услышала какие-то звуки?

— Здесь есть подвал, — сообщил Ордуньо, когда Сарате ворвался в гостиную. — Ческу должны были держать там.

Элена не сомневалась, что на кухне кто-то был. Может, там заперли кошку? Она вошла, прикрыла за собой дверь и замерла. Пусть тот, кто здесь прячется, думает, что все ушли. Что можно выглянуть из укрытия. Вскоре послышалось тяжелое дыхание. Достав пистолет, Элена осторожно приблизилась к месту, откуда, как ей казалось, доносился звук. Под раковиной был деревянный шкафчик с дверцей. Быстрым движением Элена распахнула ее, целясь внутрь, и одновременно включила фонарик. Луч света выхватил испуганное лицо. Внутри сидела рыжеволосая девочка с кошкой на руках. Элена опустила оружие и присела на корточки.