Филлис ДЖЕЙМС - Неестественные причины
Однако второе убийство выглядело просто, почти безыскусно. Здесь о естественных причинах смерти не могло идти и речи. Убийца действовал наверняка. Он даже не удосужился сымитировать самоубийство, изображая, что Дигби не вынес угрызений совести, одолевших его после смерти брата. Конечно, инсценировать самоубийство было бы непросто, но преступник даже не попытался сделать это. И Далглиш, кажется, начинал догадываться, почему. Он мог предположить по меньшей мере одну важную причину, заставившую преступника отказаться от искушения изобразить Дигби раскаивающимся грешником.
На ложе из сухого тростника Далглишу было на удивление удобно и тепло. Он слышал, как завывает меж дюн ветер, как монотонно шумит прибой. Но в убежище среди зарослей травы было тихо и уединенно, звуки моря и ветра, казалось, доносились из какого-то дальнего далека. Сквозь ширму тростника Далглиш видел будку – хорошо знакомый ему, ничем не примечательный домик, совершенно такой же, как полдюжины других наблюдательных пунктов, что располагались вокруг заповедника. Ощущение нереальности и одиночества стало вдруг таким острым, что Адам едва удержался от абсурдного желания пойти и посмотреть, не исчез ли труп.
Джейн Далглиш не подвела. Меньше чем через сорок пять минут после того, как она отправилась в путь, Адам увидел на тропе фигурки людей, быстро шагавших навстречу ветру. Они скрылись за дюнами и во второй раз возникли уже гораздо ближе. Вот последний поворот, и небольшая группа, навьюченная оборудованием, борясь с ветром, вышла к будке. Шествие это напоминало скверно организованную и несколько павшую духом экспедицию. Впереди, конечно же, шествовал Реклесс, угрюмый и ссутулившийся от ярости; всегдашний плащ инспектора был наглухо, до самого подбородка застегнут. Следом шли: медэксперт, сержант, фотограф и два молодых констебля из уголовной полиции – они тащили носилки и свернутую парусиновую ширму.
Состоялась весьма непродолжительная беседа. Далглиш прокричал то, что было нужно, на ухо инспектору и вернулся в свое убежище. Возиться с трупом не входило в его обязанности. И потом, к чему лишней паре ног топтать и без того уже достаточно затоптанный песок вокруг места преступления?
Полицейские взялись за работу, отчаянно крича и жестикулируя. Ветер, словно из вредности, завывал все громче, и даже в относительно тихом месте, между дюнами, расслышать слова соседа было почти невозможно. Реклесс с врачом скрылись в будке. Там, по крайней мере, ветра нет, подумал Далглиш. Зато душно и пахнет смертью. Пусть нюхают.
Минут через пять они вышли, и в домик шагнул фотограф; он был высок ростом и согнулся чуть ли не вдвое, протаскивая в дверь свое оборудование. Тем временем констебли безуспешно пытались установить вокруг будки защитную ширму. Парусина рвалась из рук, а при сильных порывах ветра обматывалась вокруг ног. Далглиш так и не понял, зачем они вообще возятся с этой ширмой. Зевак на этом пустынном берегу отроду не водилось, а песок вокруг будки вряд ли чем-то помог бы следствию. К двери вело всего три следа: Далглиша, его тети и еще один – очевидно, самого Дигби Сетона. Отпечатки ног уже измерили, сфотографировали, и, несомненно, вскоре их так или иначе заметет песком.
Прошло полчаса, прежде чем тело вынесли из домика и уложили на носилки. Констебли насилу пристегнули рвущееся под ветром из рук прорезиненное покрывало. Тем временем Реклесс поднялся к Далглишу.
– Мне позвонил вчера ваш приятель, – сказал инспектор. – Некий Макс Герни. Похоже, он утаивал очень любопытную информацию, связанную с завещанием Мориса Сетона.
Начало было неожиданным. Далглиш ответил:
– Мы обедали с ним, и он спросил, следует ли сообщать об этом вам.
– Да, так он и сказал. Вообще-то мог бы и сам сообразить. Ведь тело Сетона имело явные следы насилия. Ясно, что следствию небезынтересна денежная сторона дела.
– Возможно, Макс, как и вы, считает, что смерть была естественной, – предположил Далглиш.
– Возможно. Но об этом не ему судить. Как бы то ни было, он наконец соизволил позвонить и, признаться, удивил меня. Ведь в доме Сетона никаких записей подобного рода не найдено.
– Сетон напечатал письмо под копирку. Когда Герни пришлет первый экземпляр, вы увидите на обороте характерные следы. Очевидно, второй экземпляр кем-то уничтожен.
– Кем-то, – мрачно повторил Реклесс. – Может быть, самим Сетоном. Я еще не переменил своего мнения относительно той смерти, мистер Далглиш. Но допускаю теперь, что вы, возможно, и правы. Особенно учитывая это обстоятельство. – Он кивнул головой в сторону носилок. – Тут-то сомнений нет. Очевидное убийство. Так что давайте выбирать: один убийца и один нехороший шутник; один убийца и два убийства; наконец, два убийцы.
Далглиш заметил, что последнее предположение маловероятно ввиду немногочисленности местных обитателей.
– И все же не будем исключать и такой возможности, мистер Далглиш. Ведь две эти смерти так мало похожи одна на другую. На сей раз никаких ухищрений и выдумок. Кто-то просто засадил здоровенную дозу яда во флягу Дигби Сетона, твердо зная, что рано или поздно бедняга приложится к горлышку. Единственное, о чем следовало позаботиться убийце, – чтобы жертва в момент отравления находилась в уединенном месте, подальше от медицинской помощи. Правда, судя по виду трупа, врач вряд ли смог бы тут помочь.
Интересно, подумал Далглиш, как убийце удалось заманить Дигби в будку? Убеждением или угрозами? Кого он ждал здесь – врага или друга? А если врага, то почему пришел безоружный и один? Или, возможно, дело обстояло как-нибудь иначе? Так ли уж много в Монксмире людей, ради которых Дигби Сетон соизволил бы прошагать целых две мили в холодный осенний день, да еще при таком ветре?
Носилки наконец тронулись. Один из констеблей остался возле будки, на посту. Остальные вытянулись гуськом за носилками, как разношерстная и потрепанная похоронная процессия. Далглиш и Реклесс шли рядом, но молчали. Носильщики медленно двигались по неровной тропе; прикрытый труп плавно покачивался в такт их шагам. Покрывало ритмично надувалось и опадало, словно парус, а в небе парила морская птица; она издала пронзительный крик, как раненая душа, описала широкую дугу и исчезла среди болот.
2
Был уже вечер, когда Далглиш смог вновь потолковать с Реклессом наедине. Большую часть дня инспектор провел, беседуя с подозреваемыми и наводя справки о действиях Дигби Сетона в последние несколько дней. В «Пентландсе» Реклесс появился около шести. Он вновь хотел расспросить мисс Далглиш, видела ли она вчера на берегу кого-нибудь, кто шел бы в направлении Сайзуэлла, и не знает ли она, что могло привести Дигби в наблюдательную будку. Инспектор, собственно, уже получил ответ на оба эти вопроса – несколько ранее Адам и его тетя встретились с Реклессом в «Зеленом человечке», где подробно описали обстоятельства, при которых был обнаружен труп. Джейн Далглиш заявила тогда же, что весь вечер понедельника провела дома и никого не видела. При этом она заметила, что Дигби – да и вообще любой – мог запросто пройти к будке, обойдя «Пентландс»: есть тропинка в дюнах, можно и берегом; обе эти дороги из коттеджа почти не просматриваются.
– И все-таки, – настаивал Реклесс, – он должен был пройти мимо вашего дома. А тогда вы непременно его заметили бы.
– Конечно, заметила бы – если б он держался поближе к скалам. Между местом, откуда я спускаюсь к берегу, и началом тропинки всего ярдов двадцать, и я должна была бы увидеть Дигби. Но не увидела. Возможно, он хотел остаться незамеченным.
– Стало быть, тут какие-то секреты, – пробормотал инспектор, как бы разговаривая сам с собой. – Что ж, так мы и думали. Не тот он человек, чтобы ходить на птичек любоваться. Да, наверно, и темно уже было. Мисс Кедж говорит, что вчера он пил чай в одиночестве – утром она обнаружила в раковине грязную посуду.
– Только чай, без ужина? – поинтересовалась тетушка.
– Да, мисс Далглиш. Непохоже, что Сетон успел поужинать. Точно будем знать после вскрытия.
Джейн Далглиш извинилась и отправилась на кухню. Адам догадался, что тетя тактично оставляет его наедине с Реклессом. Как только они оказались вдвоем, Далглиш спросил:
– Кто видел Дигби Сетона последним?
– Лэтем и Брайс. Однако почти все местные показали, что вчера его видели. Мисс Кедж – после завтрака, когда делала уборку. Она так и осталась там в роли этакой горничной-секретарши. Похоже, Дигби помыкал ею так же, как прежде его единокровный брат. Потом Сетон обедал в «Доме с розмарином» в обществе мисс Кэлтроп и ее племянницы. Ушел вскоре после трех. По дороге домой зашел к Брайсу посплетничать о топоре вашей тети и заодно выяснить, зачем вы поехали в Лондон. Надо сказать, что ваша поездка вообще всех заинтриговала – У Брайса как раз находился Лэтем и оставался до самого ухода Сетона. Это произошло в начале пятого.
