Алексей Батраков - Подлость плюс
— Ну вот и засады не надо. Во катит сегодня — как-то по-детски радовался Петров — во прёт!
— А какие, кстати, проблемы, мужики? — поинтересовался задержанный.
— У нас — никаких — Васильев снял фуражку и поправил сбившуюся причёску…
В райотделе Николай Иванович долго напутствовал следователя — Смотри, Евгений Андреевич, Петя — та ещё мразь. Хитрый, скользкий. Ему доказывать надо. Физической боли не боится. Если посадите, мужики — Николай Иванович обвёл взглядом всех «пригородненских» — баня и шашлык за мной… — Петров скривил губы — Ну ты сосед даёшь. У вас же в районе спиртзавод свой, мог бы и на ящик водки разориться…
Глава 7. И вновь Светлова
Храмов проснулся в десятом часу. Наташа ещё мило посапывала, завернувшись в простынь почти с головой. Отправив дочь на зимние каникулы к бабушке, она отдыхала последние перед новой четвертью денёчки. Евгений Андреевич плавно и осторожно попытался подняться. Куда это ты? — проснулась Светлова. Обеими руками обхватила его за торс, повалила на спину, стала целовать…Потом, когда уже отдыхали, водя ладошкой ему по груди и улыбаясь, обмолвилась — Шутки шутками, а могут быть и дети…
— Слушай, Наташ — сразу среагировал Храмов — У меня родители обижаются, третий месяц к ним никак не попаду. Давай в следующую субботу поедем вместе?
— Ты предложение мне собрался делать?
— Так ты ж постоянно от темы этой уходишь…
— Не знаю я пока…
— А я знаю! — он вдруг повысил голос — Я знаю, почему ты сошлась со мной…Я ж похож… на мужа твоего погибшего — Высказал, всё-же, то, что не решался — много дней.
Она долго молчала, потом обняла Храмова, поцеловала — Всё-то вы, следователи, знаете да ведаете… Да, Вы во многом схожи, он был таким же… хорошим человеком… — Светлова повернулась к стене и тихо заплакала.
Он оделся, походил по комнате, потом присел на край кровати — Наташ, я позвоню завтра. Хорошо?… — Не дождавшись ответа, ушёл.
Глава 8. Грибанов
В Пригородный вернулись в начале третьего. Как было велено, Храмов позвонил прокурору домой. Доложил результаты.
— Грибанова закрывайте и идите отдыхать. Сбор у меня в девять — Корнеев положил трубку.
В следственном кабинете изолятора, оформляя документы на задержание, Евгений Андреевич в спокойной обстановке познакомился с подозреваемым. Перед ним сидел среднего роста сухощавый мужичёк с маленькими бесцветными глазками и белёсыми бровями. Бросались в глаза непропорционально крупные кисти рук и полный рот рандолевых зубов. Грибанов почему-то пристально наблюдал за движением правой пишущей руки следователя — Чево ты там всё пишешь, начальник? — прокуренный голос Грибанова выражал высокое чувство собственного достоинства бывалого уголовника.
— Вот прочитайте и распишитесь, здесь — в чём подозревают, здесь — права подозреваемого…
— Опять сто восьмая! — не дал договорить подозреваемый — Достали уже! — вынул из кармана сигареты, долго пялился в протокол, потом закурил — Ничего подписывать не буду… И говорить ничего не буду. И дело это вы мне не пришьёте. Мне чужие головные боли не нужны. Я, в натуре…
— Показания давать отказываетесь!? — следователь дал понять, что дебаты с ним вести не собирается — Это хорошо, мне меньше писанины.
— Не буду я давать показаний, додумались — сто восьмую лепят…
— Тогда пока! — перебил вновь следователь, вызывая конвоира.
Обыск в домохозяйстве Грибановых проводили почти пять часов. В доме, как и ожидалось, ничего не обнаружили, как и в сараях. Вскрытие полов в бане ничего не дало. А вот в предбаннике под старой стиральной машиной эксперт нашёл древнюю кочергу. Радостно тыкал пальцем и шептал, указывая Храмову на тёмные, чуть различимые на металлической поверхности пятна и прилипшие волоски — Кровь это, Женя, и волосы Андреева, сто процентов…Хозяйка — Сазонов обернулся к наблюдавшей с безучастным видом Грибановой — Зачем печку-то побелили? До Пасхи-то далеко ещё! — Хозяйка смерила эксперта всё тем же безучастным взглядом, оставив вопрос без ответа.
— Ладно — принял решение следователь — будем побелку соскребать. — Услышав последнее, Грибанова несколько раз перекрестилась — Сами будете белить, антихристы…
Пятна и потёки крови на печной стенке действительно обнаружились. Пока делали смывы, с чердака бани, где Романов уже битый час копался в куче веников и разного хлама, донеслось торжествующее «Есть!». Завёрнутыми в тряпку в старом валенке лежали обрез охотничьего ружья с шестью патронами. И там же — наручные часы «Восток» на светлом ремешке, в которых, по показаниям свидетелей, Андреев был на вечеринке и которых на трупе не оказалось…
Глава 9. Москва
Светлова позвонила в понедельник утром сама — Мы в субботу едем к твоим в деревню?
— Конечно — обрадовался Храмов — Конечно едем!..
После обеда его вызвал пожилой начальник следствия. Усадил напротив, долго тёр пальцами виски — Так значит, Женя. Я поделать ничего не смог. На этот раз не отвертелись… Наорали на меня только в Управлении. В командировку поедешь, в распоряжение Генпрокуратуры Союза… На три месяца. Вас там со всех областей набирают. Здесь всё прочтёшь — начальник протянул Храмову бумаги — Свои дела занесёшь мне ближе к вечеру… Чего загрустил-то?… Столицу повидаешь. Радоваться надо. Это мне без тебя тут хреново придётся. А тебе радоваться надо! С москвичкой познакомишься, женишься, пропишешься в Москве. Не горюй, дружище!..
Командировку Храмову продлили до шести месяцев, за которые домой выбраться сумел лишь раз. Всё общение с Наталией ограничивалось телефоном. По телефону и решили: на Новый год распишемся.
C Москвы Евгений Андреевич вернулся обескураженный — Там караул, там вся милиция продажная…
— И до нас дойдёт — усмехнулся пожилой начальник следствия — не волнуйся…
Глава 10. Вновь Храмов
— Какой обрез! Какие часы! — маленькие глазки Грибанова забегали быстро-быстро — Не надо меня за глупова держать. Спасибо, хоть пулемёт не подсунули. ё- На здоровье — Храмов принялся записывать.
— Чё это ты пишешь? — насторожился подозреваемый — Я ничё подписывать не буду…
— Я в курсе, пишу, что на поставленные вопросы по поводу обреза и часов отвечать ты отказался…
Та-ак, не даёт никаких показаний, говоришь — прокурор явно был не в духе — И мамаша его молчит. Ну этого следовало ожидать. За трое суток ничего толком не собрали. На чём привёз Андреева сюда? С кем привёз? Зачем?. Ничего за трое суток не установили… Какие будут предложения? — Корнеев сквозь пелену табачного дыма обвёл взглядом участников совещания.
— По девяностой надо оформлять ещё на семь суток — высказал своё мнение Храмов — И в Луговое опять ехать, соседей отрабатывать, знакомых Грибанова. Вычислять надо, с кем он мог привезти Андреева сюда за сорок вёрст. Найдём этого человека и круг замкнётся.
— Твоими устами… Евгений Андреич — прокурор, не потушив, швырнул докуренную сигарету в глубокую пепельницу — А если он с этим же человеком и убивал Андреева? Какие он нам даст показания?…
— Но мы этот вопрос всё равно не обойдём… — продолжил было Храмов.
— Понятно-понятно. Что ещё можно сделать? — Корнеев усиленно разминал очередную сигарету.
— Может мать Грибанова сюда привезти и здесь с ней поработать — предложил Маркелов — А то дома и стены помогают…
— Ладно — прокурор закурил — Готовь, Храмов, постановление по девяностой. Подпишу. Отхвачу, конечно, но куда деваться. Мамашу сегодня же доставить ко мне в кабинет… И работайте, уважаемые, работайте. Ищите машину и водителя, не на горбу же он припёр сюда Андреева. Трое суток вам на всё про всё. Не успеете, все получите по заслугам…
— Ну чё, Евгений Андреич, трое суток проходит — Грибанов был явно в приподнятом настроении — со мной решать пора.
— Решим-решим, не волнуйся — Храмов положил перед ним только что подготовленное постановление.
— Закрываете, всё-таки — Грибанов долго, наморщив лоб, читал бумагу. Потом отодвинул от себя — Ну ладно…
— Подписывать, конечно, не будешь?
— Не-е, не буду — Грибанов долго распечатывал пачку сигарет. Наконец закурил — Слышь, Евгений Андреич, давай покалякаем спокойно, тэт на тэт. Ты же прекрасно знаешь, что я здесь не при делах…
— Как раз обратное знаю — следователь демонстративно не собирался «калякать спокойно» — Доказательств против тебя выше крыши — Храмов правдоподобно состроил довольную физиономию — Так что не спрыгнешь ты никак, можешь не сомневаться…
— Да не кипятись ты, Андреич… Ну сам прикинь, мне уж тридцать шесть. Из них двенадцать лет я зону топтал. А там ведь не сладко, Андреич… Там ведь подлость сплошная — Грибанов весь как-то съёжился — стукачество сплошное, да крысятничество…
