Фридрих Незнанский - Никто не хотел убивать
Господи милостивый! Мог ли он судить этого человека?
– До свидания, Николай Александрович. Мы еще поговорим об этом.
– Да, конечно, – заторопился Кокин, видимо, боясь, что Плетнев не станет его слушать, – но теперь, когда все обстоятельства, если, конечно, можно так выразиться, раскрыты... я могу, наверное, сказать вам...
– Что? – насторожился Плетнев.
– В ту ночь... ну-у, когда была попытка ограбления, я видел Глеба Шумилова. Точнее слышал его голос. Стоя в коридоре, они говорили о каких-то очень больших деньгах, и вот тогда-то...
– Кто был второй?
– Ясенев! Академик Ясенев.
– В какое время это было?
– Точно, конечно, сказать не смогу, но вскоре сработала сигнализация, примерно, через полчаса...
Глава 15
Итак, Глеб Шумилов и академик Ясенев. Если, конечно, Кокин не наводит тень на плетень, чтобы уйти от ответственности.
То, что к похищению «Клюквы» был причастен Глеб Шумилов, вице-президент компании и двоюродный брат Дмитрия Шумилова, – в этом Турецкий даже не сомневался. Но чтобы притянуть к этому и главного разработчика иммуностимулятора... М-да, неисповедимы пути Господни!
И в то же время, на каком основании предъявить человеку обвинение?
Однако надо было что-то делать, что-то предпринимать, тем более что результатов его сыскных способностей уже ждал Шумилов-старший, и Турецкий, не мудрствуя лукаво, позвонил Ясеневу, попросив академика более подробно и в то же время более доходчиво рассказать о «Клюкве». На удивленный вопрос академика: «А вам-то зачем это?» – вынужден был наплести целый короб вранья, вроде того, что ему, мол, важно знать, какое направление в фармацевтической промышленности может быть приоритетным для шумиловской разработки.
– Но вы же понимаете, что по телефону этого не объяснишь! – то ли возмутился, то ли удивился Ясенев.
– Естественно! И поэтому я готов подъехать к вам в любое, удобное для вас время.
– В принципе, я и сейчас мог бы вас принять, – после недолгого раздумья соизволил пойти ему навстречу Ясенев.
– Прекрасно, Иван Иванович! Я еду.
Завороженный мельтешением каких-то красочных микроорганизмов, Турецкий наконец-то оторвался от окуляра микроскопа и восхищенно произнес:
– Как в кино!
– Кино... – с нотками презрительного высокомерия в голосе отозвался Ясенев, все это время исподволь наблюдавший за Турецким. – Это «кино», как вы изволили выразиться, тянет на Нобелевскую премию, и если звезды лягут так, как надо...
«М-да, этому академику скромности не занимать», – про себя отметил Турецкий, рассматривая роскошный кабинет главного разработчика изделия с идиотским названием «Клюква», а хозяин этого кабинета между тем продолжал:
– Надеюсь, вы понимаете, что я вам показал и рассказал только сотую, если даже не тысячную часть из того, что уже сделано – на остальное не имею права. И вы теперь, надеюсь, действительно понимаете, что это чудо?
Турецкий покосился на Ясенева. Этот человек обладал необыкновенным свойством вызывать к себе отрицательные эмоции, хотя, казалось бы, и не говорил тебе лично ничего паскудного. И это было более чем странно. Судя по всему, он просто не видел человека, с которым разговаривал в данный момент, восседая на сотворенном им же самим троне патологического самомнения.
«М-да, тебе бы, Иван Иванович, психиатра толкового, да чтобы он с тобой поработал по-свойски», – пронеслось в голове у Турецкого, однако вслух он задумчиво произнес:
– Да, конечно, все это очень интересно. И теперь, собственно, мне понятен тот ажиотаж, который закрутился вокруг шумиловского иммуностимулятора.
Он даже сам не заметил, какую допустил «бестактность», назвав «Клюкву» шумиловской, и только когда увидел посеревшее лицо академика, понял, что обратной дороги уже нет и, судя по всему, разговор придется вести напрямую. Впрочем, решил Турецкий, может это и к лучшему.
– Извините, я кажется увлекся.... – послышался резкий голос Ясенева, чем-то похожий на скрип телеги на деревенских ухабах. – Иногда забываю, что есть на свете люди, которые не разбираются в биохимии. Полчаса вам объясняю принцип работы созданного в моей лаборатории иммуностимулятора и не удосужился даже спросить, знаете ли вы, что такое дезоксирибонуклеиновая кислота...
М-да, этот академик умел бить, причем наотмашь и очень больно, чтобы окончательно унизить своего оппонента, растоптав его академическими сапогами.
«Ничего-ничего, – мысленно усмехнулся Турецкий, – будет и на моей улице праздник».
Он улыбнулся Ясеневу с обезоруживающей ухмылкой и, как бы отвечая на его вопрос, столь же обезоруживающе просто произнес:
– Ну, на это, положим, моих познаний хватит... Если не ошибаюсь, это ДНК, да?
Ясенев молчал, видимо не считая нужным опускаться до подобного примитива.
– А скажите мне, Иван Иванович, ведь для того, чтобы работать в компании Шумилова все-таки необходимо владеть хотя бы азами химии, не так ли?
– Ну-у, естественно... – процедил Ясенев, лихорадочно соображая, к чему бы это столь высокопоставленный сыщик задал этот вопрос. – Но только я не понимаю...
– Сейчас все поймете, – остудил его нетерпение Турецкий. – Вот скажите, Глеб Шумилов... он же ни хрена не смыслит ни в химии, ни в медицине, ни тем более в фармацевтике, в отличие от моего друга Димы Шумилова. Но при этом он является вице-президентом компании, фармацевтической компании! Так вот, подобная расстановка сил не мешает вам работать?
Ясенев пристально смотрел на Турецкого, однако в его глазах практически невозможно было что-то прочитать.
– Я... я не вправе судить о профессиональных качествах Глеба, – наконец-то выдавил он из себя. – Пусть этим занимается сам Шумилов. Однако должен заметить, что Глеб, в первую очередь, – экономист и бизнесмен, и насколько я знаю, занимается он только финансовыми вопросами.
– Прекрасно! – обрадовался Турецкий. – Он действительно экономист и бизнесмен. И, как мне кажется, в первую очередь он все-таки бизнесмен. И именно поэтому у меня к вам вопрос...
Ясенев молчал, все так же пристально всматриваясь в лицо Турецкого. Что и говорить, школу в свое время он прошел достойную. И умел держать удар.
– Какие финансовые вопросы вы обсуждали с Глебом Шумиловым в ту злополучную ночь, когда была совершена попытка выкрасть из сейфа шумиловский иммуностимулятор.
Турецкий нарочито сильно произнес слово «шумиловский», однако Ясенев на этот раз даже не прореагировал на эту язвочку. Просто в его взгляде что-то изменилось, и он произнес, не сводя с Турецкого все того же пристального взгляда:
– Мы разговаривали о предстоящей выставке... – Подумал немного и добавил, видимо для пущей убедительности: – О том, как лучше организовать презентацию...
– И разговаривали, насколько я могу догадываться, у вас в кабинете?
– Да, в моем кабинете! А что?
– В таком случае еще вопрос. Почему же тогда Глеб Шумилов не вышел вместе с вами из вашего кабинета, когда прозвучала сигнализация? И это в то время, заметьте, когда Глеб еще являлся начальником службы безопасности вашей компании.
Ясенев молчал.
– К тому же, уважаемый Иван Иванович, вам не кажется несколько странным обсуждать вопрос предстоящей презентации глубокой ночью? И если вы мне ответите на эти вопросы, я буду вынужден просто извиниться перед вами.
Турецкий смотрел на Ясенева и поражался тому, как меняется лицо этого человека. Оно вдруг стало пунцово-красным, и только его глаза оставались бешено белыми.
– Вы... вы в чем-то хотите меня обвинить?
– Упаси Бог! – взмолился Турецкий. – Вас никто ни в чем не обвиняет. Я просто хотел бы...
Однако Ясенев уже не слышал его. А возможно, что и не желал слышать.
– Я слышал эту фразу много раз, когда еще работал в советском НИИ! – уже почти кричал он, буравя Турецкого злым, ненавидящим взглядом. – В то время, когда к нам еще приходили серые люди в серых костюмах... Вы что же... вы что-то хотите мне инкриминировать? Как инкриминировали в тридцать седьмом году? При вашей незабвенной советской власти?
Турецкий узнавал и не узнавал Ясенева. Это был совершенно другой человек. Человек, который был готов уничтожить ненавистного ему следователя.
– Ну, насчет незабвенной советской власти – это, положим, совершенно другой разговор, и если желаете, мы побеседуем с вами на эту тему чуток попозже, – как можно спокойнее произнес Турецкий. – Однако хотелось бы обратить ваше внимание на то, что вы, академик Ясенев, должны были бы памятник ей поставить, а не поливать грязью на каждом углу, ввинчивая тридцать седьмой год, о котором вы, из-за вашей высокопоставленной зашоренности, совершенно ничего не знаете.
– Это... это почему же?.. – почти задохнулся в своем крике Ясенев.
– Да потому, дорогой мой Иван Иванович, что академиком вы могли стать только при ненавистной вами советской власти, благодаря своему натиску, наглости и еще Бог знает чему. И вы всю жизнь после этого почивали на академических лаврах, ничего не давая в ответ. И этот, якобы ваш иммуностимулятор, идею которого Бог знает сколько времени вынашивал Шумилов, первая ваша более-менее серьезная разработка за долгие годы, которую вы уже считаете едва ли не своей собственностью.
