Алексей Сухаренко - Ловушка для опера
Записку привязали к веревке, дернули за конец, и «малявка» нырнула сквозь металлические жалюзи решетки, отправляясь по «дороге» в другой конец корпуса.
Егор успешно справлялся с новой ролью, и когда контролеры устраивали проверку рапортовал за своего друга, называя его имя отчество и статью обвинения.
Но однажды его вызвали на свидание к адвокату. Из камеры он влился в группу арестантов и по длинным коридорам проследовал до следственных кабинетов.
– В сорок шестой кабинет – показала Егору в направлении конца коридора пожилая прапорщица.
«Похожа на маму только по моложе» – с тоской о матери подумал арестант.
Открыв дверь в кабинет, он увидел импозантного вида мужчину, который с удивлением разглядывал вошедшего Егора.
– Хорош однако – непонятно к чему произнес адвокат, и нажал кнопку вызова охраны.
– Это не мой подзащитный – пояснил он запыхавшимся охранникам, которые прибежав по вызову, не знали на чью голову опустить резиновый «демократизатор».
Егор равнодушно наблюдал за склокой, не понимая зачем его вообще выводили, если привели не к тому адвокату. Через минуту его увели, и «воткнули» в отстойник зачем-то предварительно ткнув дубинкой между лопаток. Вечером в хате его встретили градом вопросов. Смотрящий, усадил его на свою шконку, и цыкнув на остальных стал внимательно его слушать. После его рассказа он сел строчить маляву, и в срочном порядке отправил ее Соросу. Вскоре пришло ответная записка, и прочитав ее, Смотрящий стал инструктировать Егора как ему себя вести на допросах в оперчасти изолятора у «кума». Егор его внимательно слушал и кивал головой.
– Ты все запомнил или тебе что-то не понятно? – внимательно посмотрев на Егора поинтересовался Смотрящий.
– А кто такой Кум, он чей-то родственник? – поинтересовался Егор, не понимая кем его все это время пугает старший по камере.
Смотрящий нервно хихикнул.
– Хозяйский выбледыш, вот чей он родственник – очень красочно но мало понятно пояснил Смотрящий.
Егор уже знал, что Хозяин – это начальник СИЗО. Выбледыш – звучало не очень по родному.
«Видимо Кум – это приемный сын хозяина» – решил Егор, и поспешил понимающе кивнуть Смотрящему.
Сергей Иванович утром был в больнице у Замутилова, но в палате его не застал. Петра уже отвезли в операционную на какую-то сложную процедуру. В приемном отделении он столкнулся с Оксаной и женой Замутилова. Обе женщины со слезами на глазах о чем-то живо беседовали. Рядом с ними играли их дети. Малыши даже не подозревали о своих родственных связях. Бодряков не решился к ним подойти, и поспешил удалиться незамеченным.
Выйдя из больницы он сел в машину и, не дожидаясь звонка Надежды о освобождении сына, набрал ее телефон.
– Да, кто это? – торопливо, словно уже собиралась уходить ответила Надя.
– Это я – Сергей Иванович напрягся в ожидании.
– Все нормально Сереж, сын со мной. И мы сейчас улетаем с ним за границу – оглоушила его женщина неожиданной информацией.
– А как же мое знакомство с сыном? – вырвалось у оперативника.
– Давай после нашего возвращения. Через недели три? – жестко отозвался в его ушах ее голос.
– Ну я так рассчитывал его увидеть, столько ждал… – промямлил Бодряков все еще надеясь на чудо – Может я Вас провожу до аэропорта?
– Нет необходимости – опять резко отрезала Надежда, но потом смягчившись добавила – если так уж невтерпеж приезжай в 15 часов в Шереметьево, Женевский рейс.
«С одной стороны, может так и надо. Увезти ребенка, пока все утрясется» – немного успокоенный от предстоящей встречи с Максимом подумал его отец.
В 15 часов он был в аэропорту. Посадку на Женевский рейс уже объявили, но Надежды еще не было. Бодряков стал волноваться, но вскоре увидел ее и сына. Они ехали налегке, с одной ручной поклажей. Максим выглядел хорошо, видимо прошедшие события на нем не очень сильно отразились.
– Ну давайте по-быстрее, а то на посадку опаздываем – вместо приветствия небрежно «бросила» мать Максима.
– Ну здравствуй, сын – Сергей Иванович опустился на корточки к своему малышу, и протянул ему руку.
– Я Вас дядя – САНВЕХТЕК знаю, Вы кЛан на даСе Синили – вспомнил ребенок его появление в Кратово.
– На какой даче? – удивилась его мать, и не дождавшись ответа стала торопиться на посадку.
– Я твой папа Максим – неуклюже поспешил сделать признание Бодряков под объявление об окончании регистрации рейса.
– Ты дядя санвехтек – упорствовал парень.
– Когда мы вернемся, мне нужно будет с тобой серьезно поговорить насчет сына – забирая у него Максима, предложила Бодрякову Надя.
– Конечно – только мог вымолвить, размякший от контакта с ребенком Сергей Иванович.
– Что бы не было дальнейших недоразумений – уточнила женщина.
– Да о чем ты? Я согласен на любые условия. Хоть воскресным папой, хоть понедельничным, а если надо его личным охранником – все что угодно.
– Не все оказывается просто Сережа. По поводу твоего отцовства… – она замолчала, видя выражение его глаз, и махнула рукой на прощание – ладно после прилета.
Они прошли регистрационную стойку и исчезли из вида, а Бодряков стоял как опешенный, не способный даже пошевелиться после ее неоконченной фразы.
«Что это за намеки в ее словах о моем отцовстве» – эта мысль хуже червя разрушала и точила его душу, наполняя все его существо чувством знакомой безнадеги.
Он вернулся в отделение в убитом настроении. В канцелярии ему сказали об открытых номерах в его почтовой переписке, и попросили их закрыть. Придя в кабинет он автоматически залез в ящик стола, что бы посмотреть не просрочил ли он какой-нибудь материал, находящийся у него на исполнении, и наткнулся на старое заявление о пропаже Круглова Егора. Он вспомнил прощальную просьбу Зои Николаевны, и без интереса, автоматически, пробежался глазами по листку бумаги… Стандартное заявление не вызвало ни каких эмоций. Он стал просматривать другие материалы, но потом бросил всю пачку в стол, оставив на столе лишь заявление Зои Николаевны. Не зная почему – может из-за того, что эта пожилая женщина, пытающая отыскать свое больное и многострадальное чадо, нашла какую-то тропку к его душе, может от того, что его сын улетел, и вокруг него опять образовался вакуум, но ему захотелось ей помочь.
Прежде всего он позвонил адвокату ее сына, который лучше кого либо должен был знать о моменте его освобождения. Набранный с визитной карточки его мобильной телефон почти моментально ответил.
– Алле!
– Харчевский Илья Ильич? – уточнил оперативник.
– Да! Кто говорит? – немного недовольно ответили в трубке.
– Это старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан Бодряков – представился милиционер.
– Слушаю Вас Сергей Иванович – настороженно отозвался адвокат, сильно удивив оперативника знанием его имени и отчества.
Бодряков не стал заострять на этом свое внимание, полагая, что о нем защитнику наверняка говорили и Надежда и Городецкий. Он поставил защитника в известность о наличие у него на исполнении заявления матери его подзащитного о пропаже сына.
– Сергей Иванович, я же адвокат а не частный детектив. Я свое дело сделал. Добился освобождения Круглова из-под стражи. Не могу же я за него всю свою оставшуюся жизнь отвечать – удивленно и с некоторым раздражением заявил защитник.
– Вы его встречали в момент освобождения? – задал еще один вопрос оперативник.
– Нет. Я просто передал Постановление следователя в спецчасть и ушел – адвокату явно не нравился их разговор – Вы поймите, что я и так бесплатно работал по этому делу. Только лишь выполняя просьбу моих клиентов.
– А кто Вас попросил заняться благотворительностью? – попытался добраться до самого интересного звена в этой запутанной цепочке фактов оперативник.
– Сергей Иванович, Вы меня обижаете. Я же не имею права сообщать то, что мне доверенно моими клиентами – сказал как отрезал Харчевский.
– Адвокатская тайна?! – констатировал Бодряков.
– Она родимая – язвительно подтвердил Илья Ильич, полагая, что на этом разговор можно считать завершенным.
– А в какой камере сидел Круглов? – напоследок поинтересовался Сергей Иванович.
– Кажется в 202 – неуверенно произнес Харчевский.
– Стоп! – моментально среагировал Бодряков – Так в 202 сидел и Городецкий Борис Семенович!
– Ну и что? – как можно равнодушней спросил адвокат.
– Так может это он Вас попросил? – настаивал на последнем «белом пятне» Сергей Иванович.
– Вот Вы у него и спросите – уклончиво ответил защитник.
– А ему то это зачем? – оперативник сделал вид, что не расслышал совета.
– Вы очень странный, если не сказать надоедливый собеседник, – начинал терять последнее терпение Илья Ильич, – Вам получается дело есть до Круглова, хотя Вы его не знаете, а Городецкому, который с эти Кругловы сидит в одной камере нет ни какого дела?
