Жан-Люк Банналек - Курортное убийство
– Господин комиссар? Как хорошо, что вы пришли.
Пеннек на самом деле выглядел ужасно. Он осунулся, глаза покраснели.
– Нисколько в этом не сомневаюсь.
Пеннек бросил взгляд на жену.
– Естественно, в первую очередь мы хотим знать, как продвигается расследование, намечается ли прогресс? Вы что-нибудь прояснили относительно ночного взлома?
– Расследование продвигается, могу вас в этом уверить, господин Пеннек. Но пока, к сожалению, полной картины преступления мы себе не представляем. Расследование поэтому немного затягивается. Чем больше мы узнаем, тем более сложным представляется это дело.
Дюпен сделал паузу.
– Что же касается разбитого окна и взлома, то по этому поводу мы пока ничего сказать не можем.
– Да, могу себе представить ваше положение. Теперь на вас свалилось еще и это. – Пеннек тщетно попытался улыбнуться.
– Что делать, такова наша работа.
– Да, и еще одно, – чуть сдавленным голосом произнесла мадам Пеннек. – Как продвигается ваша работа в отеле? Мы имеем в виду оцепление, опечатанные двери и все такое. Вы, конечно, понимаете, что для нас это страшное неудобство. Начинается пик туристического сезона. Мой муж теперь отвечает в отеле за все, – она едва заметно пожала плечами, – то есть я хочу сказать, что вы со своей стороны должны понять, что он хочет адекватно исполнять обязанности, возложенные на него этим страшным поворотом судьбы.
– Естественно, мадам Пеннек, я очень хорошо вас понимаю. Если вы мне подробно расскажете, что именно вы имеете в виду, то, вероятно, я смогу вам чем-то помочь.
– Когда нормализуется обстановка в отеле? Мы не можем в разгар сезона обходиться в отеле без ресторана. Гости с полным правом хотят отведать кухню «Сентраля». Кроме того, гости и завтракают в ресторане. Все дело только в наших постояльцах.
– Вы хотите знать, когда мы закончим осмотр места преступления?
Дюпену были до тошноты знакомы подобные претензии. Вечно одно и то же.
– Трудно сказать, – продолжил он. – Расследование убийств иногда затягивается, и не по нашей вине.
Катрин Пеннек, видимо, хотела что-то сказать, но передумала, дав Дюпену возможность говорить дальше.
– Скажите, завещание вашего отца и вашего свекра, мадам Пеннек, соответствовало вашим ожиданиям?
Неожиданный вопрос Дюпена прозвучал как гром с ясного неба. Мадам и месье Пеннек раздраженно посмотрели на комиссара. В себя они пришли не сразу. Первой взяла себя в руки и заговорила мадам Пеннек:
– Вы уже знаете содержание завещания?
– В случаях подобных убийств ознакомление с завещанием – это один из первых шагов полицейского расследования.
– Да, да, конечно.
Мадам Пеннек задумалась, но Луак Пеннек сохранил полнейшее спокойствие.
– Вы, господин комиссар, можете, конечно, себе представить, что мы ожидали несколько иных распоряжений – я не собираюсь этого отрицать. Однако, по существу дела, мы ожидали именно этого. Во всяком случае, мы с отцом не раз обсуждали будущее отеля, и я знал, что именно мне придется его унаследовать.
– Да, это суть завещания. – Голос мадам Пеннек едва заметно дрогнул, но она сумела сдержать эмоции. – Я могу ответить вам, что мы, естественно, исходили из того, что все недвижимое имущество моего свекра тоже перейдет к нам. Думаю, мы имели полное право этого ожидать, – произнесла мадам Пеннек.
– Конечно, вы абсолютно правы. Как вы считаете, что побудило вашего свекра оставить часть недвижимого имущества – а это большая ценность – мадам Лажу, господину Делону и Обществу любителей живописи?
– Мой свекор был очень щедрым человеком, человеком, для которого, помимо семьи, очень многое значили и его друзья.
Луак Пеннек решил поддержать жену:
– Вы, конечно, понимаете, что имеет в виду моя жена. Моему отцу были дороги его дружеские связи и, естественно, его работа – отель, традиции, художники и все такое. Поэтому понятно, что он позаботился о них в своем завещании. Мы уважаем его последнюю волю: его завещание полностью отражает характер и дух моего отца.
Они оба не могли скрыть как раздражения, которое вызывало у них завещание, так и попыток сохранить хорошую мину. Но тем не менее Дюпен прекрасно видел, что никакого потрясения они не испытывали. Скорее им было просто неприятно.
– Конечно, конечно. Я прекрасно вас понимаю. Да, кстати, вы продолжаете заниматься медом?
Вопрос, как обычно у Дюпена, последовал совершенно неожиданно.
– Мы, собственно, даже не начинали им всерьез заниматься.
Мадам Пеннек поспешила перебить мужа:
– Мы довольно долго обдумывали этот вопрос. Конечно, это мог быть очень прибыльный бизнес, но в конечном итоге мы отказались от этой мысли. Мед отнял бы у нас все силы и время. Им надо заниматься серьезно – если уж заниматься, но нам с самого начала было ясно, что настанет день, когда мужу придется взять на себя ответственность за отель.
– Но у вас уже было складское помещение.
Пеннеки удивленно воззрились на Дюпена.
– Вы имеете в виду отцовский сарай?
– Да, на участке, где живет господин Делон.
Эта фраза неуместно резко сорвалась с уст комиссара.
– Вы правы. Это строение идеально подходило для складского помещения. Мы действительно хотели устроить там склад.
– Вы не можете сказать, было ли что-то сильно удручавшее вашего отца?
Луак и Катрин Пеннек недоуменно посмотрели на Дюпена. Вопрос, вероятно, показался им слишком абстрактным и общим.
– Что вы имеете в виду? – спросил Луак Пеннек.
– Было ли какое-то обстоятельство, сильно занимавшее вашего отца?
– Я не понимаю, что вы хотите этим сказать, господин комиссар. Отель был целью и смыслом жизни отца. Отель – это единственное, что его все время занимало и заботило.
– Я имею в виду другое.
– Что именно?
– Об этом я хочу спросить вас.
Наступило молчание.
– Вы знали, что у вашего отца больное сердце?
– Больное сердце?
– Да, у него было серьезное заболевание сердца.
– Нет. Что все это значит? Что значит: больное сердце?
– Ему оставалось очень недолго жить.
– Моему отцу оставалось недолго жить? Откуда вы это знаете?
Лицо Пеннека стало бледным как полотно. Казалось, он был глубоко потрясен услышанным.
– Сокровище мое, успокойся. Он уже умер, и теперь ему уже ничто не грозит.
До мадам Пеннек только теперь дошел мрачный комизм произнесенной ею фразы.
– Я хотела сказать, – смущенно пробормотала она, – что все это просто ужасно.
Она умолкла и положила ладонь на щеку мужа.
– Вчера мне сказал об этом доктор Гаррег. Понимаете, иногда приходится нарушать врачебную тайну. Доктор Гаррег в понедельник осматривал вашего отца и предложил ему экстренную операцию, но отец никому об этом не рассказал.
– Господин комиссар, – заговорила мадам Пеннек, снова опередив мужа, – господин Пеннек был удивительным человеком, но большим оригиналом. Он никого не хотел обременять своими неприятностями. Вероятно, не хотел никого расстраивать. Слабое сердце не редкость у старых людей, и они своими жалобами не хотят лишь усиливать страдания.
– Естественно, вы правы, мадам Пеннек. Но мне казалось, что для вас обоих было очень важно знать правду о состоянии здоровья вашего отца и свекра.
Катрин Пеннек пристыженно опустила голову.
– Да, да, конечно.
– Благодарю вас за откровенность, господин комиссар. Отец сильно страдал? Я имею в виду, он мучился от болей?
– Вам самим не казалось, что его что-то беспокоит? Вы ничего не замечали?
Пеннек окончательно растерялся.
– Нет, я не замечал в нем ничего особенного. Да, иногда он выглядел утомленным, но это все.
– Но послушайте, ведь ему был уже девяносто один год. В таком возрасте люди подчас действительно легко устают. Конечно, он сдал за последние несколько лет.
Пеннек неодобрительно покосился на жену.
– Я только хотела сказать, что человек в девяносто один год устает быстрее, чем в восемьдесят или семьдесят лет, и это вполне нормально. Тем не менее он был в очень хорошей форме – для своего возраста, конечно. У него не было никаких телесных недомоганий; во всяком случае, они не бросались в глаза. За последнее время он не выглядел хуже, чем обычно.
Пеннек облегченно закивал головой.
– Я поговорю на днях с доктором Гаррегом. Я хочу знать, что же на самом деле происходило с отцом.
– Очень хорошо вас понимаю, господин Пеннек.
Возникла долгая пауза, и Дюпен был рад ей – она позволила ему привести в порядок мысли. Он достал блокнот и перелистал его, как будто ища нужную запись.
– Хочу еще раз спросить вас: не замечали ли вы в последнее время чего-то необычного в облике и поведении вашего отца? Вы же виделись на этой неделе. О чем, кстати, вы говорили?
– Как всегда, о разных вещах – о рыбе, о появлении косяков макрели, о лодке, об отеле. Говорили о начале сезона. Это всегда было его главной темой – начало нового сезона.
