Малютка - Мола Кармен
— Почему она не ответила?
— Что?
— Формулировка слишком расплывчатая. Не сказано, когда привозить деньги, не сказано, в какую камеру их положить.
— Подразумевалось, что Ческа оставит деньги в какой-нибудь камере, а потом сообщит ему подробности.
— А ты можешь себе представить, чтобы Ческа сразу повелась на такое сообщение?
— Нет.
— Такой опытный полицейский, как она, ответил бы, попытался бы вытянуть из шантажиста дополнительную информацию. Ее молчание выглядит странно.
— И денег она, по всей видимости, не заплатила. Ей назначили срок до первого октября, прошло уже несколько месяцев.
Марьяхо вернулась с результатами:
— Сообщение отправлено с анонимной сим-карты с предоплаченным тарифом. При продаже симок положено спрашивать документы, но в данном случае этого не сделали.
— Значит, шантажист не так уж неопытен, — заключила Элена. — Проверь, пожалуйста, Ческины счета. Посмотрим, нет ли там странных операций.
Вошел Буэндиа с открытым ноутбуком:
— А вот это уже интересно.
Все взгляды обратились на него. Он поставил ноутбук на стол. На экране была публикация эстремадурской газеты «Сегодня» от 16 сентября: «В гостинице Сафры убит мужчина». И ниже: «Согласно источникам в полиции, жертве стреляли в голову».
— Убитого звали Фернандо Гарридо, он жил с матерью в Сесенье, занимался торговлей свиньями, поэтому и приехал на ярмарку, — резюмировал Буэндиа. — Эстремадурская полиция в растерянности. На ярмарке предприниматель не попадал ни в какие неприятности, он был известен в среде фермеров, имел репутацию человека серьезного и надежного.
— Поговори с полицейскими Сафры, пусть перешлют тебе материалы.
Буэндиа сразу позвонил коллегам.
— Он заключил удачную сделку и отметил ее с другими участниками ярмарки. Они ездили ужинать в ресторан, в деревню Асебуче, — рассказал ему сержант Гражданской гвардии, который вел дело. — Все, кто с ним ужинал, говорили одно и то же: он был доволен и хотел еще выпить перед сном. В отеле никто не видел, как он пришел. Труп обнаружили утром, когда в номер вошла уборщица.
— Никто не слышал выстрела?
— Никто. Мы опросили всех постояльцев. Вероятно, убийца воспользовался глушителем, но это только гипотеза — мы не нашли ни оружия, ни гильзы, ничего.
По просьбе Буэндиа сержант переслал ему список постояльцев, ночевавших в отеле. Подозрения сотрудников ОКА подтвердились: в списке значилась Леонор Гутьеррес Мена.
— Марьяхо, распотроши этот телефон и звони нам, если найдешь хоть какую-то зацепку, — сказала Элена, вставая и надевая пиджак.
— А ты куда?
— В Сесенью.
Элена вела «мерседес», а Сарате, сидя на пассажирском сиденье, ломал голову над новыми обстоятельствами.
— Ты хоть что-нибудь понимаешь? — спросил он.
— Немного. Видимо, Ческа что-то расследовала. И делала это тайком. И расследование привело ее на животноводческую ярмарку.
— А еще мы знаем, что она искала свою дочь и нашла ее. Как одно связано с другим?
— А еще ее шантажировали.
— Уверяю тебя, Элена, ее загнали в ловушку. Ни одна гостиница не ведет съемку в номерах — где это видано? Камеру установили специально, ради шантажа.
— Получается, кто-то знал, что там произойдет убийство?
— Понятия не имею.
— Я тоже. Давай помолчим, не возражаешь? Мне надо подумать.
Но пазл не складывался. Элена вспоминала, как позвала Ческу к себе в ОКА. Ческа работала в убойном отделе, и его руководитель отзывался о ней очень хорошо: умная, тренированная, трудолюбивая, способная. Инспектор ни разу не пожалела о своем решении, она искренне привязалась к Ческе. Элена грустно улыбнулась: гибель сына заставила ее покончить с прежней жизнью и разорвать ставшие почти семейными связи со всеми коллегами, включая Ческу, как бы больно это ни было.
А Сарате думал о той ночи, когда пропала Ческа. Он еще не понимал, как глубоко эти мысли врастали в него, пронизывая насквозь кишки, печень, легкие, мозг. И сердце. «Если бы я отвечал на ее сообщения, она бы уговорила меня вернуться домой. Если бы я не ушел, Ческа была бы в безопасности. Если бы я был внимательным и чутким, мы бы в тот вечер распили бутылку вина, и она, может быть, рассказала бы мне, почему так странно вела себя в последнее время».
Чтобы выбраться из водоворота мрачных мыслей, он прибегал к разным хитростям: перебирал эпизоды из жизни друзей, напевал про себя любимую песенку, вспоминал, когда в последний раз смеялся от души. Но ни одна уловка не срабатывала. «Будь я хорошим человеком, Ческа сейчас была бы здесь. Это я виноват. Я виноват. Я».
Глава 24
Когда Ордуньо и Рейес вернулись на скотобойню, Эмилио Суэкоса на рабочем месте уже не было.
— В «Шанхай-Ривер» отправился?
— Наконец-то я смогу туда попасть! Может, там и работать останусь, — дурачилась Рейес.
«Шанхай-Ривер» только что открылся, и клиентов пока было немного. Внутри клуб выглядел еще хуже, чем снаружи: треснутые зеркала, обшарпанные красные диваны, полки с бутафорскими бутылками. Пара посетителей болтала с девочками. Все пили — мужчины из рюмок, девушки из коктейльных бокалов. На девочках не было никакой одежды, только стринги, подвязки, чулки, лифчики… Женщина чуть старше сорока, сидевшая у барной стойки, с любопытством разглядывала Рейес. Ордуньо подошел к ней, но не успел он заговорить, как женщина начала возмущаться:
— Ты с собой в рестораны еду носишь? А зачем тогда свою шлюху в клуб притащил?
Ордуньо вытащил значок.
— Я из полиции, как и моя спутница. Сделаем вид, что я ничего не слышал.
— Не злись, Ордуньо. Мне приятно, что меня приняли за свою.
— С такой хорошенькой мордашкой ты бы не угодила в свинарник вроде этого, — ответила женщина (судя по всему, бандерша). — Ты еще и испанка, это выше котируется.
— А куда бы я угодила? — с веселым азартом спросила Рейес.
— В Мадрид или в Барселону, точнее не скажу. Столько лет уже торчу в провинции, что даже не знаю, где теперь бизнес делают. Меня зовут Осирис, и я тут главная.
Игнорируя нетерпение Ордуньо, Рейес подошла поцеловать ее в щеку, как положено при знакомстве.
— А я Рейес, навещу вас как-нибудь, когда будет побольше времени. Мне очень интересно, как все это работает.
Ордуньо решительно положил конец их болтовне:
— Я ищу Эмилио Суэкоса.
— Здесь никто не называет настоящих имен. Думаешь, меня правда зовут Осирис?
— Ветеринара, — пояснила Рейес.
— А, этого. Он уже в номере. Пошел наверх с Валькирией, она новенькая. Вот посмотрим, заплатит он или, как всегда, скандал устроит.
Открыв дверь в комнату на верхнем этаже «Шанхай-Ривер», они застали ветеринара сидящим на кровати. Перед ним на коленях стояла женщина и делала ему минет. К удивлению полицейских, она была чернокожей.
— Убирайся. — Ордуньо показал ей значок.
Рейес так и не смогла объяснить негритянке, что валькирии должны быть рыжеволосыми: не успела она открыть рот, как девушка пропала. Эмилио Суэкос натягивал трусы, испуганно глядя на полицейских.
— Сейчас покажу тебе одно видео, и посмотрим, останешься ли ты таким же необщительным, как сегодня утром. Одну фирму может ждать встреча с санитарной инспекцией, а ты, скорее всего, сильно пострадаешь.
Ордуньо сел на кровать рядом с Суэкосом и обнял его за плечи, как лучшего друга, таким образом заставляя обратить внимание на видео, воспроизводившееся на экране телефона: изувеченные свиньи, содержавшиеся в чудовищных условиях.
— Я делаю, что скажут, — пробормотал ветеринар.
— У тебя проблемы, но я тебя из них вытаскивать не буду. Впрочем, если скажешь, кому ты выписал тот рецепт на азаперонил, я, может, и замолвлю за тебя словечко. Тогда тебе дадут на несколько лет меньше, чем следовало бы.
— Толстенный мужик. Лысый, зубы торчком. Но как зовут — не знаю.
Ордуньо встал:
— Дело твое.