Кнут Фалдбаккен - За гранью
— Она спрашивает, что с ней будет.
Рюстен ответил официальным тоном:
— Она находится в стране без визы и документов и, значит, является нелегальной иммигранткой. Она будет содержаться в тюрьме предварительного заключения до тех пор, пока миграционные власти не будут готовы выслать ее на родину.
Переводчица сообщила ответ. Девушка ответила спонтанным потоком слов. Не нужно быть психологом, чтобы понять, что человек находится в чрезвычайной ситуации, подумал Валманн. Все происходящее взволновало его, хотя они все делали по правилам. Просто так работала система, а до этого подобных случаев в его практике не было.
— Она говорит, что ее убьют, если она вернется.
— Кто тебе угрожает? — Рюстен снова стал заботливым.
Девушка продолжила свой отчаянный монолог.
— Она говорит, что не может сказать этого. Те, кто угрожает ей, убьют ее семью.
— Ты подвергалась какой-либо форме насилия во время нахождения в Норвегии?
Она ничего не ответила на это, просто сидела, опустив голову, и слезы, которые она даже не пыталась утереть, капали с кончика ее носа на стол.
— Я правильно понимаю, что ты подтверждаешь, но боишься сказать?
Переводчица перевела, и девушка зарыдала навзрыд.
— Если ты будешь сотрудничать с нами, мы сможем поймать этих подонков. Понимаю, что это сложно, но нам нужны свидетели, люди, которые смогли бы встать и показать на них пальцем, рассказать, чем они занимаются! — Казалось, что Рюстен в порыве нежности готов погладить девушку по голове. Она не обращала на него внимания, говорила, икая и, уткнувшись в ладони, все сильнее и сильнее сжимая пальцы.
— Она спрашивает, какие гарантии вы можете ей предоставить, если она заговорит. Получат ли она и ее сын вид на жительство в Норвегии. Помогут ли ей найти жилье. Дадут ли новые документы, новые имена.
Рюстен покачал головой:
— К сожалению, здесь и сейчас мы не можем дать никаких гарантий. Мы должны сначала согласовать это с властями.
Этот ответ, казалось, успокоил девушку. Она еще немного посидела в прежнем положении, затем выпрямилась, достала бумажную салфетку и высморкалась. Она впервые посмотрела на Рюстена, обращаясь к нему.
— Она спрашивает, означает ли это, что пока она будет находиться в тюрьме.
Рюстен только кивнул в ответ:
— До получения иных распоряжений.
— Она спрашивает, может ли она в таком случае выйти и купить себе некоторые необходимые предметы личной гигиены.
Рюстен, похоже, засомневался.
— Я думаю… — ответил он медленно, — что мы могли бы…
— Пусть пойдет с женщиной-полицейским, — вмешался Валманн. — Она же просто задержана, еще не осуждена. В конце концов, девушка находится здесь уже двое суток, и у нее нет при себе даже сменного белья.
— Хорошо, — ответил Рюстен.
26
Когда зазвонил телефон и дежурная Ирене спросила, сможет ли он принять посетителя с заявлением о пропавшем без вести человеке, Валманн с удовольствием воспользовался возможностью отвлечься от парализующего ощущения бессилия, которое преследовало его после допроса Алки Зарихиной. Вошедшему светловолосому мужчине было около пятидесяти лет, он был среднего роста, стройный, почти худой. Морщины и прожилки на лице говорили о том, что он много времени проводит на свежем воздухе, однако у него был землистый цвет лица и мешки под глазами. На нем была рабочая одежда. Скорее всего, мастеровой. Незнакомец с любопытством огляделся, словно давно мечтал побывать в полицейской конторе. В то же время его руки дрожали, а говорил он нервно и сбивчиво. Симптомы были знакомыми. Большинство людей двойственно относились к полиции: с одной стороны, с уважением, как к блюстителям порядка, а с другой — боязливо, как к органам власти.
Мужчина представился как Арне Ватне, плотник. Он заявил об исчезновении двадцатилетней дочери Анне. Ватне казался немного раздраженным, но в то же время сам старался преуменьшить свое беспокойство, как будто стеснялся демонстрировать перед официальным лицом свои переживания.
— Я не знаю, стоит ли из-за этого беспокоить полицию…
Он пытался сбивчиво объяснить свое решение заявить об исчезновении дочери.
— Но я не понимаю… Она пропала из дома в ночь на субботу, оставила все свои вещи, косметику… А этот тип, с которым она уехала, я его не знаю, только поздоровался с ним, но он, короче, он иностранец. Дорогая машина и все такое… Они ссорились. Да, они разбудили меня своими криками… Хлопнули дверью… А сейчас прошло уже почти четыре дня.
Валманна даже немного веселила очевидная робость Арне, но в то же время из сбивчивых объяснений он понял, что основная проблема в том, что юная Анне сбежала с иностранцем, у которого, помимо всего прочего, цвет кожи был несколько темнее, чем у норвежцев. Это, по мнению Валманна, не могло служить причиной, чтобы появляться в его конторе, поэтому он четко и ясно дал понять, что полиция обычно не объявляет в розыск взрослых людей после всего лишь четырех-пяти дней отсутствия. Кроме того, разве тот, с кем она уехала, не был ее возлюбленным? В таком случае беспокоиться стоит еще меньше…
— Ну да… — согласился мужчина. — Но быть отцом-одиночкой взрослой дочери не так просто… — начал оправдываться он. — Постоянно слышишь о всяком дерьме, наркотиках, изнасилованиях… постоянно! — Он с надеждой взглянул на Валманна, как будто ожидая, что тот сам имел кучу проблем в духе отцов и детей.
— А ты пытался связаться с ней по телефону?
— Да, кстати, о телефоне, — ответил Ватне возбужденно. — Она оставила его дома. Этого никогда раньше не случалось.
— Так. А раньше она когда-нибудь пропадала?
— Нет, мне об этом не известно. Но она живет в Осло и…
— И поэтому ты с ней видишься не часто?
— Да, не так часто. Знаешь, как это бывает…
Валманн не знал и оставил эту фразу без комментариев.
— А когда она приезжает домой, все равно не получается часто видеться. Мне приходится далеко ездить на работу, — продолжал оправдываться Арне Ватне, хотя в общем не нужно было ничего больше объяснять. — Встаю в полшестого каждое утро, чтобы ехать в Конгсвингер, а ведь это полтора часа езды. Вечером обратно, уже в темноте, а часто и по плохой погоде… — И снова этот взгляд, который словно говорил больше, чем слова.
Валманн подумал, что надо поскорее заканчивать.
— Скажи, а ты часто ездишь по шоссе 24?
— Ты имеешь в виду… через Валлсет? Ну да… — Мужчина кивнул так, будто эти слова дались ему с трудом.
— А ты, случайно, не проезжал по нему в пятницу вечером, по дороге домой с работы?
— В пятницу… вечером?.. Да… то есть нет… — Его глаза забегали. — Я ехал гораздо позднее, чем обычно. Раз была пятница, я поехал через Шарлоттенберг, чтобы… ну, понимаешь…
— Насколько позднее? — Валманн гнул свою линию.
— Ну… где-то около половины седьмого, наверно…
В половине седьмого. Он не мог ничего увидеть, слишком рано. Но Валманн продолжал, словно проводил опрос свидетеля. Старый добрый Ватне не должен считать, что инспектор полиции Хамара только и делает, что успокаивает людей, которые приходят поболтать с ним о своих проблемах.
— Ты не видел ничего необычного на шоссе между Одалом и Валлсетом?
— Нет… А что я должен был увидеть?
Валманн смотрел на него в упор.
— Мы разыскиваем свидетелей несчастного случая, который произошел примерно в это время, — ответил он резко. — ДТП. К сожалению, со смертельным исходом.
— Нет, я ничего такого не видел! В такой снегопад вообще мало что можно было увидеть.
— Подумай хорошенько, — настаивал Валманн. — Машины, которые ехали навстречу, с царапинами на переднем бампере, странные следы на снегу, все имеет значения.
— Нет… я правда не помню. Машин было немного. Да и снег валил…
— Конечно. А тебе сегодня не надо на работу?
— Я взял отгул на полдня, чтобы зайти к вам. Шеф — человек понимающий…
— Тебе повезло, — прервал его Валманн. — Больше, чем мне. — Он поднялся, давая понять, что Арне должен сделать то же самое. — Если ты что-то обнаружишь, позвони мне. Или если твоя дочь не появится в течение этой недели, то приходи, посмотрим и, если надо, объявим розыск.
— Спасибо, большое спасибо, — пробормотал Арне Ватне. Казалось, он абсолютно обессилел. Но он улыбнулся на прощание, как будто, несмотря ни на что, он был доволен результатами своего визита.
Из окна своего офиса Валманн увидел, как худой мужчина направился к старому белому автофургону, уселся в него и исчез в черном облаке выхлопных газов. Ему вдруг пришло в голову, что, увлекшись допросом Ватне, он отвлекся от того факта, что на самом деле речь шла о молодой девушке, которая пропала при загадочных обстоятельствах. Во всяком случае, это можно было толковать именно так. Однако Валманн предпочел сейчас этого не делать.
