Наследие (СИ) - Моен Джой

- Мел, что ты делаешь? Что на тебя нашло? - донесся откуда-то со стороны дрожащий голос Элисон.

- Ты сказала, что по солнечным часам было бы двенадцать, но на стене говорится о десяти ступенях, как о сорока минутах. Сорок минут – это восемь на часах, верно? Что если тело и меч в нем являются имитацией солнечных часов? В данное время суток тень не может встать так, как нам необходимо, поэтому мы сделаем солнечный луч сами. Кто-нибудь придержите фонарик вот так, пожалуйста.

Мелоди ощутила прикосновение чьих-то пальцев, теплых и приятных, но, не желая отвлекаться на ощущения, девушка направилась туда, куда указывала тень от меча, направляемая искусственным источником света. Под ладонями чувствовалась шероховатость обоев, но в кромешной темноте едва ли можно было что-то разглядеть, лишь попытаться определить на ощупь, совершенно не понимая, что именно ищешь.

- Здесь что-то есть.

Сморщившись от яркого света, когда Густав в нетерпении открыл шторы, Мелоди на миг потеряла ориентир, но стоило глазам чуть привыкнуть, заметила, что приблизительно в том месте, куда падала тень, находится влажный след, словно кто-то аккуратно вырезал кусок обоев, и зачем-то приклеил обратно не так давно, чтобы они окончательно высохли. В стене тщательно скрывался небольшой тайник, не задумываясь, девушка просунула в щель руку, и вытащила из нее красивую шкатулку, размером с детскую ладошку. Распахнув глаза в удивлении, Мелоди развернулась к матери, сжимая таинственную коробочку до побелевших костяшек.

Фильм «Клерки-2» имеет самые длинные титры. В них насчитывается больше 163 тысяч фамилий.

Глава 11. Элисон Гамильтон.

Канада, провинция Альберта, деревня Уотертон, 2019 год.

Элисон подошла к дочери, разглядывая шкатулку, но не делая никаких попыток ее взять. Из последних сил она старалась держать марку, но увиденное в комнате сильно ее подкосило, и, как и предупреждали констебли, содержимое желудка медленно подкрадывалось к горлу.

– Позволите, – больше утвердительно, чем вопросительно сказал Густав и протянул руку в сторону коробочки.

Он сделал пару шагов в сторону Мелоди, но та словно и не заметила этого, с упоением рассматривая свою находку. Отполированное, покрытое лаком дерево блестело в свете фонарика, до которого теперь никому не было дела. Длинные пальцы девушки бережно проводили по граням, поглаживая шкатулку как живое существо, и наконец остановились на выемке замочной скважины. Брови Мелоди изогнулись, и девушка прикусила губу, погружаясь в свои мысли еще глубже. Казалось, в комнате замерло даже время, затаив дыхание в ожидании еще одного чуда – секрета, который смог уместиться в столь маленькое пристанище.

Не дождавшись ответа, Густав нахмурился и положил руку на плечо Мелоди, заставив ту очнуться и вздрогнуть от неожиданности. Вынырнув из своих мыслей, девушка подняла удивленный взгляд на суперинтенданта и инстинктивно прижала шкатулку к груди, переводя взгляд на мать.

– Боюсь, нам придется забрать ее, – настойчиво сказал Густав и сжал плечо Мелоди. – В своем роде это может послужить уликой и помочь в расследовании.

Девушка бросила еще один взгляд на шкатулку, лихорадочно пытаясь придумать достойную причину оставить ее себе. Что бы не содержалось внутри – пусть даже там была пуста – все в ней бунтовало против того, чтобы вот так просто расстаться со своей драгоценной находкой. С губ Мелоди уже готов был сорваться очередной едкий комментарий, способный на незначительное время отсрочить передачу шкатулки, когда за ее спиной послышался решительный, властный голос.

– Уберите свои руки, суперинтендант.

Элисон не сдвинулась с места, но по одной лишь фразе, сказанной ледяным, железным тоном, не раз заставлявшим других людей ей подчиниться, стало понятно, что бразды правления принадлежат ей. Женщина скрестила на груди руки, а взгляд ее метал молнии, грозя поджечь, если не самого Густава, но его черную кожаную куртку, придающую ему довольно неформальный в текущих обстоятельствах вид.

– Сейчас же уберите свои руки от моей дочери, суперинтендант, – повторила Элисон.

С тихим вздохом Густав отступил на шаг и развел руками, а Мелоди бросила на маму благодарный взгляд и быстро сунула шкатулку в карман, оставив ее изучение на потом.

– Вы препятствуете следствию, – сухо сказал Густав.

– Правда? И как же? – хмыкнула Элисон. – Ваше дело – поймать убийцу. Да он даже орудие убийства оставил, чтобы вам помочь!

– И все же там может быть подсказка. Это часть следствия.

– Давайте не будем затевать ненужных споров. Как вы уже сказали, мы возможные наследники дома и имеем право на все, что в нем находится. Если ваша команда еще недостаточно тут потрудилась, принесите мне ордер на обыск, и я разрешу вам проверить все еще раз. А пока, думаю, пора заканчивать с этим фарсом и просмотром трупов. Кстати, надеюсь, вы все-таки нашли время позвонить ее отцу – что-то я не вижу его среди присутствующих. – все тем же тоном произнесла Элисон, надеясь, что полицейские дела в жизни не сильно отличаются от транслируемых в телевизионных сериалах. Заметив поникший взгляд суперинтенданта, женщина примирительно добавила: – Если внутри окажется что-то важное, мы сразу вам сообщим.

Кивнув, Густав повернулся к констеблям и начал раздавать команды, старательно скрывая свой гнев на Элисон и не встречаясь с ней взглядом. Но долго игнорировать женщину ему не пришлось – улыбнувшись своей победе, она сделала глубокий вдох, совершенно забыв о том, где находиться. Волна вызывающего отвращение запаха разложения мгновенно заполнила легкие, и Элисон повернулась в сторону выхода быстрее, чем успела осознать свою ошибку.

Бежать, бежать прочь.

Эта мысль колокольным звоном билась в голове Элисон, с каждым ударом наполняя череп пульсацией, и женщина уже слышала громкий, торопливый цокот каблуков по паркету, а затем по ступенькам. Чертовы ступени! Как может быть их так много в доме, размером со спичечный коробок в сравнении с ее нынешним жилищем в Нью-Йорке? И все же она смогла благополучно их преодолеть, даже несмотря на такой быстрый шаг, словно за ней гнался сам дьявол.

– Мисс Гамильтон!

– Мама!

За ее спиной звучали голоса, но Элисон не могла остановиться, не могла позволить себе принять происходящее. Запах смерти – начинающегося разложения – не беспокоил никого из присутствующих в комнате, но женщине казалось, будто им пропиталась каждая пора ее тела. Сладковато-болезненное облако окружало живых немым укором и въелось в нос, затрудняя дыхание. Остекленевшая, мертвая София, распластавшаяся на полу как сломанная кукла, будто тянула к ней руки в своем последнем объятье, в надежде найти защиты и понимания, задавая вопросы по тяжести конкурирующие с запахом смерти. Почему Элисон отстранилась от семьи, не навещая и даже не общаясь по телефону? Почему пропускала дни рождения, отделываясь глупыми открытками? Почему не постаралась привнести хоть каплю материнской любви и нежности в жизнь девочки, так рано потерявшей мать? Почему не оказалась на ее месте, встретив убийцу в стенах этого дома?

Выскочив из комнаты, Элисон почувствовала подкатывающую к горлу волну тошноты. Она хотела только одного – поскорее покинуть дом, вдохнуть свежего, не зараженного гнилью воздуха, но к своему удивлению обнаружила в дверях констеблей. В другое время она не обратила бы на них внимания, но каждый следующий вдох мог оказаться решающим, и рисковать своей репутацией на глазах посторонних людей, она не могла.

Путь на свободу был закрыт, и женщина ощутила отчаяние. Стараясь совладать с собой, она уставилась в одну точку, уговаривая сердце умерить свой ритм, но вместо этого почувствовала, как все расплывается перед глазами. Витиеватые узоры на зеленых обоях пришли в движение, расползаясь змеями в разные стороны и коснувшись стены рукой в попытке удержать равновесие Элисон вскрикнула от ощущения что змеи оплетают ее ладонь.