Наследие (СИ) - Моен Джой

В голове роились мысли и воспоминания, и женщина тут же кинулась в противоположном от главного входа направлении, туда, где был проход в сад. Дрожащими пальцами она повернула замок, распахнула дверь и сбежала по ступенькам вниз, чувствуя свое спасение. Но стоило ей только сделать вдох, как волна тошноты, сдерживаемая последний час снова накатила, заставив Элисон согнуться пополам возле крыльца.

Формально она не потеряла ничего ценного – всего лишь еду из самолета и придорожных закусочных, первоначальный вид которой не сильно отличался от текущего, – но Элисон чувствовала, как из нее вытекает желчь, горечь, скопившаяся за годы страха и ожидания смерти. По ее щеке скатилась одинокая слеза, и женщина закашлялась, стараясь игнорировать отвратительный привкус во рту. Но быстро вытерла ее, услышав за спиной шаги, и постаралась выпрямиться, крепко вцепившись в перила.

Почувствовав чье-то приближение, Элисон напряглась, но человек позади нее остановился и замер, не говоря ни слова. До слуха женщины донеслись чужое размеренное дыхание и шорох одежды, и легкое прикосновение к ладони, безвольно повисшей вдоль тела, заставило ее вздрогнуть и опустить взгляд. Белый как снег шелковый платок был зажат в мужской руке, вызывая не столько благодарность за заботу, сколько удивление наличию такого нетипичного аксессуара для одетого в кожаную куртку и джинсы констебля.

– Спасибо, – как можно спокойнее произнесла Элисон, вытерев губы и обернувшись.

Суперинтендант Рогнхелм стоял рядом, почти касаясь ее талии холодной черной кожей куртки, расстёгнутая молния издала краткий звон, встретившись с пуговицей женского пиджака. Густав пристально вглядывался в лицо Элисон, находящееся так близко от его, что женщина успела заметить промелькнувшую вспышку участия и сожаления – столь редких проявлений чувств для представителей охраны правопорядка. Она взмахнула платком и постаралась улыбнуться.

– Вот бы все проблемы решались так просто.

– Тогда жить было бы не так интересно, – улыбнулся Густав в ответ. – Я принесу вам воды.

Элисон кивнула и отвернулась, не желая выдавать творившегося в душе – меньше получаса назад она нагрубила ему и ничуть не раскаивалась в этом, но удивление от того, что Густав заботливо последовал за ней, заставило посмотреть на него другими глазами.

Мысленно откинув образ сурового суперинтенданта, Элисон с удивлением осознала, что он должно быть ее ровесник, может немного старше, и к тому же выглядит совсем не типично для местного жителя. Высокий и подтянутый, он казалось, специально подбирал себе одежду, подчеркивающую небрежность - простой темно-синий свитер без горла, светлые джинсы, куртка, напоминающая что-то среднее между косухой и классическим пиджаком, идеально дополняли слегка взъерошенные черные кудри и изогнутые в улыбке губы. Сначала Элисон решила, что это типичный образ холостяка, но сейчас готова была признать, что одежда подчеркивала стройность и мускулы. И искренне порадовалась, что мужчина не пришел раньше и не кинулся держать ей волосы в максимально уязвимый для ее самолюбия момент.

Поежившись, женщина обхватила себя руками, почувствовала, как холоден осенний ветер, игравший в начинающей желтеть листве деревьев. Ее пальто осталось в прихожей, а тонкий пиджак от Michael Kors был предназначен скорее для красоты, чем для практичности. Элисон обвела взглядом сад, поражаясь как много изменилось здесь за прошедшие годы - дикий виноград оплел не только низенький декоративный забор, но и стелился по земле, укрывая ее красно-зеленым ковром, кустарники, некогда подстриженные в форме шаров, разрослись и раскинули непокорные ветки, а большинство цветов исчезли, не пережив отсутствие внимания и заботливых рук хозяев.

Переводя взгляд с одной части сада на другую, Элисон словно в тумане прошлого видела свое собственное детство, наполненное счастьем. Вот она сидит на земле, прислонившись спиной к большому раскидистому клену, с книгой в руках. Вот мама накрывает стол в открытой беседке, выставляя на него все необходимое для легкого перекуса - свежеиспеченное печенье, бисквит и фрукты - и улыбается, глядя на море разнообразных цветов, которые сама вырастила. Вот Шелби завет играть в прятки и весело смеется над ней, каждый раз без труда находя, а после игры зовет ее поближе и рассказывает истории, радуясь искре восхищения в глазах младшей сестры.

– Возьмите, – сказал Густав, снова заставив Элисон вздрогнуть.

Погруженная в свои мысли, она не услышала шагов и с удивлением обернулась. Мужчина все так же остановился на последней ступеньке, словно боялся выходить в сад без разрешения Элисон. В руке он держал бутылку воды, и женщина тут же взяла ее, глядя с благодарностью, и сделала большой глоток - жидкость мгновенно заструилась в горле, смывая горький привкус во рту. Мысли в голове прояснились, и Элисон с удивлением почувствовала себя немного лучше.

– Кажется, вы только что спасли меня, – улыбнулась женщина, задержав благодарный взгляд на суперинтенданте. – Вы случайно не курите?

– Не то чтобы я делал это постоянно... – смутился Густав и вытащил из кармана пачку «Dunhill».

Достав из пачки сигарету, Элисон задумчиво покрутила ее в руках, давая себе время передумать, не возвращаться к вредной привычке, но все же прикурила и затянулась. Горький, едкий дым моментально заполнил легкие, вызвав кашель, но, выдыхая, женщина блаженно прикрыла глаза, любуясь, как окружающий мир тонет в расплывчатой дымке. Рядом послышался шорох зажигалки - Густав тоже закурил и посмотрел на Элисон с интересом.

– Мне жаль, что вам пришлось это увидеть, – тихо сказал он. – Одно дело знать о смерти, совсем другое – видеть ее своими глазами.

– Но это не остановило вас при выборе профессии.

Не заботясь о своем дорогом костюме, Элисон присела на ступеньку и снова затянулась сигаретой. Немного помедлив, Густав опустился рядом с ней и задумчиво оглядел дикие заросли некогда красивого сада.

– Я совсем не думал о смерти, когда выбирал ее. Для меня это способ помочь живым – наказать виновных и дать надежду родственникам, что такое в их жизни не повториться.

– Прекрасные слова, но мне ваша помощь не нужна, – печально покачала головой Элисон.

Возвращение в дом, где прошло ее детство, женщина себе представляла совсем иначе. Когда-то ей казалось, что как только рана после гибели Шелби затянется, родители снова привезут ее в Уотертон – в мир зелени, тишины и спокойствия. Они снова сядут в увитой виноградом беседке, и Элисон, положив голову маме на плечо, будет слушать сказки о прекрасных принцессах, отважных рыцарях и далеких странах. Но годы сменяли друг друга, и вскоре время чудесных историй прошло, а вместе с этим появилось осознание, что в этом доме они уже никогда не смогут быть счастливы.

– Понимаю, что бы я ни сделал, Софию это не вернет. Вы были близки? – спросил Густав и, увидев, что Элисон лишь печально покачала головой, задал следующий вопрос. – Когда вы видели ее в последний раз?

– Не знаю. Давно... - ответила Элисон и ухмыльнулась. – Может, когда ей было пять?

– Неужели все эти годы вы не общались с Бондарами? – удивился суперинтендант. – Почему?

Элисон с тоской посмотрела на сигарету, зажатую между пальцами, – от нее осталось уже меньше половины. Густав же напротив замер рядом, и сигарета в его руке медленно тлела, грозя горячим пеплом обрушиться на брюки.

– По телефону вы сказали, что знаете историю моей семьи. Знаете о... убитых женщинах, – губы Элисон искривились в усмешке. – Правильно сказать об умерших? Полиция достаточно правдоподобно списала все смерти на несчастные случаи. Никто не был найден.

– Думаете все это как-то связано? – удивился Густав.

– А вы нет? – хмыкнула Элисон, не отрывая от собеседника насмешливого взгляда. – Как вообще все эти старые дела оказались у вас?

– Если рассматривать все, что мне удалось найти, можно сказать одно – между первой смертью и текущим убийством прошло слишком много времени, – уходя от ответа, сказал Густав. – Не хочу давать вам пустых обещаний и сотрясать воздух. Может в расследовании полиция и допустила... ошибки, но доказать это весьма проблематично. И некоторые из женщин действительно могли умереть из-за нелепого стечения обстоятельств.