Джадсон Филипс - По кривой дорожке
Клингер засмеялся визгливо, истерически.
— Вот Карл — живой компьютер. Он выступит на суде свидетелем защиты. Без толку мучить меня, Стайлз. Мне и во сне не снилось, кто угрожает вам и вашим друзьям.
— Убийство, не забывайте о нем. Это уже не пустые угрозы.
— О боже! Ну что мне сказать? Какая вам корысть, если вы растрезвоните о Мэри?
— Я в любой момент могу пустить сведения в ход. Так делайте, что я вам велю, — сказал Питер. — Вы, конечно, не успею я уйти, свяжетесь с Баннерманом. Передайте ему: пусть вернет Элли Уилсон живой и невредимой. Сегодня же к вечеру, не то опубликуем все, что нам известно о вас, о Баинермане, о Клауде и об Элсворте. И каждая газета в стране перепечатает статейку — прессе не нравится, когда убивают репортеров.
— А что вы о нас знаете? Про мой романчик — и все?
— Догадайтесь. Я и сам не хуже компьютера. Мы уже давно собираем информацию обо всех вас.
Баннерман, пожалуй, не устрашится, ему‑то известно, что можно раскопать о них, и насколько компрометирует такой материал. Но из Клингера, может, что‑нибудь и выжмешь? У него коленки дрожат от страха. Или Томми очень искусный лицедей.
В третьем часу Питер, приняв душ и одевшись, покинул клуб «Атлетик». Не прошел и квартала, как почувствовал: его «повели». Наверняка Клингер доложил о нем Баннерману. Питер продолжал шагать, не пытаясь отделаться от молодого парня, идущего следом; остановился дважды: раз завязал крепко завязанный шнурок, второй — поглазел на витрину аптеки. Оба раза парень замедлял шаг — сначала закурил сигарету, потом подобрал бумажку и бросил в урну.
Больше Питер не задерживался, пока не дошел до отёля «Плаза». Он вошел в вестибюль и отыскал телефон — автомат. Парень тут же очутился у киоска: покупал газету. Питер набрал номер Девери.
— Есть что полезное? — поинтересовался он.
— Так, чуть — чуть, — ответил Девери. — Мэри Льюис служила на международных линиях. Под конец летала на рейсе Нью — Йорк — Лондон.
— Ее личное дело?
— Сначала полный ажур, потом пошли темные пятна.
— Вот как?
— Перед уходом — а ушла сама, не увольняли — ее заподозрили в контрабанде наркотиков. Компания была рада обойтись без скандала. Льюис заинтересовались ребята из Федерального бюро наркотиков. Но она вовремя уволилась, улик для ареста еще не накопилось. С той поры она наслаждается жизнью в роскошных апартаментах. Платит Томми Клингер. Очевидно, тут ей больше прибыли, чем от контрабанды героина.
— Или у нее не оставалось выбора.
— О чем ты?
— Я тут малость потолковал с Клингером. На финарсового гения он непохож. Мазохист какой‑то. Ему, например, нравится, когда из него тренер душу вытрясает. Он либо крайне слабоволен, либо блистательный актер. Прикидывается, будто власти у него ни на волос, даже в семейной жизни, как говорит Траск, а после встречи с Клингером мне кажется, он прав: Мэри остается с Томми не из‑за любви и даже не из‑за денег. Он знает, где собака зарыта.
— Наркотики?
— Похоже, — согласился Питер. — Лучше терпеть дурного любовника, чем проводить молодость в федеральной тюрьме.
— Вряд ли от нее чего добьешься, — заметил Девери. — Если уж у Клингера такая удавка, она словечка не обронит.
— Может, е так. Но, Фрэнк, смотри‑ка, что нам светит: если бюро наркотиков забудет о ней, она, возможно, и рискнет поднять бурю.
— О, там о ней забыли. На свой лад. Стоит ей возникнуть, и дело снова откроют.
— Значит, у Клингера есть материал, каким не располагают в бюро. Сумей я убедить Мэри, что против нее не выдвинут обвинений…
— Постараюсь, — пообещал Девери. — Хотя тяжеленько. Мы ж не знаем, что у Клингера. Ну а Стронг? Можат, он уговорит ее выступить свидетелем?
— И надеяться нечего. Он слепо повинуется нм, пока Корал на прицеле.
— А так держать ее могут до бесконечности, — заключил Девери. — С бюро наркотиков переговорю.
— Ладно. Не знаю, когда вернусь. Меня опять «повели». Не успел выйти из клуба, как Клингер им звякнул. — Питер хмыкнул. — Первый раз довелось брать интервью в голом виде.
— Сильно сомневаюсь, — сухо бросил Девери.
— «Хвост» обрубать погожу, много времени уйдет. — Он повесил трубку и задержался в кабинке, просматривая заметки Джейка, он искал адрес Мэри. Наконец Питер пошел через вестибюль прямиком к киоску, где стерег парень в полосатом костюме. Разглядев его, Питер удивился. Совсем молодой, но таких холодных безжалостных глаз Питеру еще не доводилось встречать. Хорошо сложен, мускулист, очень светлый блондин. Если оп и удивился, когда Питер заговорил с ним, то ничем этого не выдал.
— Слушай, кончай играть в кошки — мышки, — обратился к нему Питер. — Я еду в гости к Мэри Льюис. Хочешь, поедем вместе?
Мелькнула неуверенная белозубая улыбка и тотчас пропала.
— Как угодно, — ответил парень. Говорил он с акцентом, не то немецким, не то шведским, не разберешь.
— Как тебя зовут?
— Смит. А желаете — Джонс, или Браун, — отозвался парень. — На ваш вкус.
— Джонс сгодится, — сказал Питер. — Смитом я и сам зовусь при случае. Двинулись, Джонс?
Верх нелепости. Из отеля «Плаза» они вышли точно два добрых приятеля и взяли такси. Парень в полосатом костюме держался гораздо спокойнее Питера. В холодных голубых глазах мелькали насмешливые искорки.
— Вы можете и не поверить, но уже несколько лет я ваш постоянный читатель, — заявил он.
— Это что же, комплимент?
— Да. Я читал ваши статьи в немецком издании «Ньюсвью».
— Вы немец?
— Я думал, вы уже догадались. Мне так и не удалось выучиться говорить по — английски без акцента.
— А ваш наниматель тоже немец?
Быстрая мимолетная улыбка.
— Скажем так: у моего нанимателя служат немцы. Есть также финны, греки, русские, итальянцы, японцы.
Он вербует работников во всех точках земного шара.
— А вы будто и не скрывали, что приставлены «хвостом».
— «Хвост» — значит преследователь? У меня указания вести слежку открыто. — Холодные голубые глаза оглядели Питера. — Надеялись, до вас дойдет намек, мистер Стайлз. Время‑то бежит.
*— Объясните?
— Пусть дело Клингера идет своим чередом. Хватит вмешиваться. Вы доводите нас до крайности. Нам и самим нежелательно заходить так далеко. Хоть этот ваш Уилсон. Не было б ни убийства, ни насилия, но вы не в свои дела вмешиваетесь.
— Правда о преступлениях — мое дело, — возразил Стайлз.
— Зачем? Чтобы о ней читали за утренним кофе? Роскошь свободной страны. Вы — не полиция, мистер Стайлз. Пишете свою драгоценную правду для развлечения читателей. Они читают вашу писанину и воображают, будто их держат в курсе дела. А на самом деле ни черта не знают, потому что вы сами не имеете ни малейшего представления о тайной подоплеке дела. Ваши попытки разнюхать уже очень дорого вам обошлись.
— Вам поручено мое идейное воспитание? — поинтересовался Питер.
— У меня приказание одно: следить за вами, — пожал плечами молодой человек. — Но вы сами напросились. Знаете, меня притягивает борьба за власть. Простите, если надоел вам, но хотите расскажу, к каким выводам я пришел?
— Если желаете.
— Исход, мистер Стайлз, не вызывает сомнений. Побеждают всегда сильнейшие. Это не футбол, где иной раз какая‑то нелепая случайность — и верх одерживают слабаки. Кто‑то упустил мяч, или ослушался тренера, или вдохновение какое нашло. В борьбе за власть сильная команда может допустить оплошность — хоть десяток — и все равно выиграет. Люди, сражающиеся против неодолимого, — герои. Но герои всегда проигрывают. Вы человек одаренный, мистер Стайлз. Толковый международный обозреватель. Для миллионов вы делаете жизнь богаче и занимательнее. Но сейчас вы пытаетесь противоборствовать смерчу. Он сотрет вас в порошок-.
— Вы, Джонс, гангстер из необычных, — заметил Питер.
Пареяь улыбнулся, расстегнул пиджак:
— У меня даже оружия нет. Неумно было бы. Представляете, подходите вы к полицейскому и заявляете, что я вас преследую, а я вооружен. У вас‑то на пистолет, конечно, имеется разрешение? — Он опять улыбнулся. — У меня указание — следовать за вами, чтобы вас нашли, если понадобится. И все. А все мои речи — дань вашему таланту. Мне неприятно, что вам и вашим друзьям приходится так дорого платить за участие в игре, которую вы все равно проиграете. Мне хотелось убедить вас. Бороться бесполезно, безнадежно.
— Передайте своему боссу, — рот Питера превратился в узкую щель, — что старались вы изо всех сил.
Такси остановилось у перестроенного богатого особняка.
— Если дама у себя, могу и задержаться, — предупредил, расплачиваясь с таксистом, Питер.
— Она дома и ждет вас, — сказал парень. — Клингер, конечно, позвонил и ей, не только моим хозяевам. На Клингера вам удалось нагнать страху. Но не торопитесь радоваться, мистер Стайлз. Кто его знает, Клингер, может, не такой уж слабак, как кажется.
