Барри Гиффорд - Дикие сердцем
— Ну посмотрим, как пойдет дело, когда Рекс свалит. Заглядывай.
К Реду подошли два мужика лет под сорок. На одном была серая бейсболка с конфедератским флагом, а на другом соломенная шляпа с буквами «Л-Би-Джей».
— Ну как оно? — спросил тот, что в шляпе.
— Похоже, карбюратор полетел.
— Черт, этого-то я и боялся. Тут уйдет уйма времени.
Ред кивнул:
— Не без того.
Парень в бейсболке присел на корточки рядом с рыжей собакой и почесал ее за оборванным ухом.
— Как поживаешь, Элвис? — спросил он пса. — Не похоже, чтобы Элвис хоть раз отказался пошамать, Ред?
— Ест как часы, — отозвался Ред.
Элвис не шевелился, на его морде пристроилось с десяток мух.
— Пивка хотите? — спросил Рекс, доставая упаковку «Будвайзера» из маленького холодильника, стоящего на козлах в гараже. Он вручил каждому по банке, взял одну себе, открыл, а оставшуюся банку сунул обратно в холодильник.
— Я — Бадди, — сообщил парень в бейсболке, — а это Спарки.
Сейлор представился Бадди, Спарки и Рексу, они кивнули и, пожав ему по очереди руку, вышли на улицу с пивом.
— Вы, ребята, здешние? — поинтересовался Сейлор.
Бадди засмеялся:
— Теперь уже вроде как да, а, Спарк?
— Машина сломалась, — пояснил Спарки. — «Бьюик». Мы тут уже неделю болтаемся, пока Ред с Рексом с ней возятся.
— А едете куда?
— В Калифорнию, — ответил Бадди. — Мы в Сан-Бруно живем, к югу от Сан-Франциско. Спарки — водопроводчик, а я грузовики с овощами перегоняю.
— Черт, и как же вас сюда занесло?
— В эту глухомань-то? В Большое Нигде, — сказал Спарки. — Длинная история. — Он отхлебнул из своей банки.
— В общих чертах — отец Спарка помер в Тампе, — заговорил Бадди, — оставил ему машину. Мы со Спарком прилетели на похороны, потом собрали вещички, которые Спарк решил сохранить, загрузили все в «бьюик». Доехали до Сегуина, а сразу за Сан-Антонио машина начала барахлить. Наладили ее там, решили, ну все в порядке, но у Кервилла чертова хреновина начала перегреваться. Карбюратор полетел. В двадцати милях к западу от Большого Тунца она стала останавливаться и перегреваться. Я был за рулем, съехал на проселочную дорогу. Вокруг — ничего, кроме пыли и змей, сто двадцать градусов и никакой надежды на тень.
Спарки засмеялся:
— Когда на дороге показался этот пикап, Бадди бросился ему наперерез. Руками махал, что твой стервятник, будто взлететь пытался.
— Кроме шуток, засранец, — продолжил Бадди. — Мы б там сдохли. Ну, парень из пикапа подцепил нас на буксир и отвез обратно в Большой Тунец, где мы и предались, так сказать, в руки судьбы, в не особо чистые, но, хотелось бы надеяться, умелые, руки Инмена Реда Линча. Впрочем, он не любит, когда его называют Инменом. А тебя сюда как занесло?
— Мы с подружкой ищем где бы осесть, — сказал Сейлор. — Пока устроились в отеле «Игуана».
— Мы тоже, — ответил Спарки. — А в Большом Тунце других отелей и нет. Вы уже познакомились с Бобби Перу? Фамилия — как страна.
— Нет, мы приехали всего часа полтора назад.
— Еще познакомитесь, — пообещал Бадди. — Он тут в Игуане — мистер Все Схвачено. Его грузовик сломался здесь пару месяцев назад.
— Он в бегах, — добавил Рекс. — У парня крутые тюремные татуировки.
— Нет людей без прошлого, — сказал Ред.
— Да, но у некоторых больше шансов на будущее, — пошутил Бадди.
— Это верно, — согласился Рекс.
Сейлор допил пиво, поставил жестянку на землю и смял ее ногой.
— Рад знакомству, — сказал он. — Спасибо за пиво. Еще увидимся.
— Очень скоро, — хмыкнул Бадди.
— Еще одна проблема жизни в Большом Тунце: не приходится особо выбирать между теми, кого ты хочешь видеть, и теми, кого — нет.
Сейлор застал Лулу спящей на кровати. В комнате стояла ужасная вонь, на ковре у двери было большое мокрое пятно.
— Сейлор, милый, это ты?
— Я самый.
Лула открыла глаза и посмотрела на Сейлора.
— Ты сходил к Реду?
— Ага. Познакомился с ним и еще с парочкой ребят. Чем это пахнет?
— Меня стошнило. Пыталась отчистить мылом и водой, но не очень-то помогло.
— Ты заболела?
— Немножко нездоровится. Дорогой…
— Да?
— Посиди со мной.
Сейлор сел на кровать.
— Не знаю, подходящее ли это для нас место.
Сейлор погладил Лулу по голове.
— Это ведь не навеки, ягодка.
Лула закрыла глаза:
— Я знаю, Сейлор. Ничто не вечно.
Один вечер в Накогдочесе
— Опоздал ты на заварушку, как обычно, малыш Джонни мальчик мой.
Джонни и Мариэтта ужинали с другом Джонни — Эдди Гидри в «Джо Эр-с, Стейки и Креветки» в Накогдочесе, штат Техас.
— Какую еще заварушку, Эдди?
— Копы застрелили черного парня, который ограбил «Севен-элевен» и так напугал пистолетом семидесятивосьмилетнюю белую старуху, что она отдала Богу душу. Парень сбежал, но копы взяли его в Боссье-Сити, отправили обратно в Накогдочес, где помощник шерифа, бестолочь, забил его до смерти. Парню было пятнадцать. Одна из местных черных адвокатш, Розетта Коутс, весьма могущественная тут дамочка, в прошлом первая ученица, произнесла пламенную речь и взбудоражила весь город. Результат — тринадцать убитых, одиннадцать из них черные. Магазин подожгли и разграбили. Да, Техас есть Техас.
— Джонни говорил мне, что вы писатель, мистер Гидри, — сказала Мариэтта.
— Да, мэм.
— Если не секрет, что вы пишете?
— Приключенческие романы, крутое чтиво. Сомневаюсь, что вас это может заинтересовать.
— Я могла слышать о ваших книгах?
— У меня три-четыре года назад вышел почти бестселлер — «Мертвый лесоруб», очень даже неплохо продавался в круглосуточных магазинчиках.
— Как интересно, мистер Гидри. Я и не знала, что в таких местах торгуют книгами.
— А как же! Книжных магазинов-то почти не осталось. Покупаешь зубную щетку, пакет молока, батарейки, упаковку презервативов, телепрограмму и бестселлер в мягкой обложке, все скопом, в одном месте.
— Мы с Эдди в армии познакомились, — сообщил Джонни. — Сперва вместе в Форте Джексон, потом во Вьетнаме.
— А вы пишете о том, что было в Вьетнаме, мистер Гидри?
— Нет, мэм, не пишу. На продажу нужно сочинять что-то вроде комиксов. Я ведь не то, что вы бы назвали «серьезный писатель», если только не иметь при этом в виду деньги, вот деньги — это и впрямь серьезно! Нет, вот Джонни — писатель. Вы читали его рассказы?
— Джонни, почему ты никогда не показывал мне то, что пишешь? — спросила Мариэтта.
Джонни только покачал головой и принялся за свой стейк.
— У старины Джонни хорошие идеи, — сказал Эдди. — Я ему прямо завидую.
После ужина Мариэтта позвонила Дэлседе Делахуссей из своего номера в «Рамада-Инн».
— Дэл, как ты, милая?
— Мариэтта? Ты где?
— В Техасе, в Накогдочесе. Джонни решил заехать навестить старого друга, Эдди Гидри. Ты о нем слышала? Говорят, он романы пишет.
— Луис читал что-то. «Зарубленный насмерть», кажется, называется. Этот парень — миллионер, Мариэтта. Он не женат?
— Разведен, с четырьмя детьми. Живет с мексиканской девицей, дочерью своей прислуги, мне Джонни рассказал. Ей, кажется, лет четырнадцать.
Дэл засмеялась:
— Да, малолеткам мы не конкуренты, они наступают.
— Мистер Гидри не в моем вкусе. Он весь покрыт шерстью, я тебе клянусь, Дэл! У него линия волос начинается от переносицы и волосы торчат отовсюду просто, особенно из ушей. Омерзительное зрелище.
— Что с Лулой?
— У Джонни есть свой человек в Сан-Антонио, он проверяет округу. Мы знаем, что с деньгами у них туго, поэтому им придется где-то осесть и поискать работу. Джонни на девяносто процентов уверен, что они двинулись на запад. Его напарник в Сан-Антонио сидит на телефоне. Джонни говорит, по телефону куда больше можно разузнать, чем колеся на машине.
— Звучит неплохо. Ты с ним спишь, Мариэтта?
— Хватит, Дэл. У нас отдельные номера в «Рамада».
— Прошлой ночью я вошла в спальню, Луис уже спал, но у него не слабо стояло. Ну, не слабо для Луиса. Я на него влезла потихоньку, вытащила его хозяйство из-под пижамы и сунула в себя.
— Дэл! — завизжала Мариэтта. — Да ты врешь!
— Ну, а как еще я могу заставить его сделать это? Как бы там ни было он быстро проснулся, а кончил еще быстрее, так что и рассказывать не о чем. Говорю тебе, Мариэтта, нам нужно отправиться в старую добрую Мексику и снять парочку пляжных мальчиков, играющих на маракасах, как Ава Гарднер в том фильме. Мы пока еще не покойницы и не пересохли окончательно, но нам не так уж много осталось. Я серьезно, Мариэтта.
— Я устала, Дэл. Сообщу, как только что-то узнаю.
— Подумай над моими словами, хорошо? Я тебя люблю, Мариэтта. Поосторожнее там.
— Постараюсь, Дэл. Пока.
