Мишель Дедина - Похищение норки
— Больше тысячи!.. — Дина была ошеломлена.
— Истинная правда.
— И они никогда не приходят, чтобы посмотреть, как идут дела?
— Приходят. Ежегодно перед Рождеством. Перед тем как просить богачей сделать пожертвования. Они являются сюда с фотографом и делают снимки, как тут тандуют, пьют кока-колу, веселятся. Ну, знаешь, вроде тех снимков молодежных клубов, которые ты видишь в газете. У нас даже есть специальный кубок, который вручается тому члену клуба, который больше всех сделал для общего блага. Пахан получает этот кубок каждый год, и эти люди из благотворительного общества снимаются вместе с Паханом, они пожимают друг другу руки, едят пончики с джемом, а после этого исчезают на целый год, до следующего Рождества. Глава благотворительного общества сказал, что на будущий год они устроят нам здесь кегельбан.
— Вот это да!.. — воскликнула Дина и обернулась. Кто-то стоял позади нее.
— Твоя рекомендованная? — спросил коротконогий малый в темных очках.
— Да, Пахан, она, — ответил Голливуд.
— Вы изъявляете желание вступить в наш клуб? — спросил тот.
— Я мечтаю об этом… — горло у Дины пересохло, она с трудом могла говорить. — Это вас зовут Паханом?
— Совершенно верно. Вы знаете церемонию вступления в наш клуб?
— Нет, Голливуд мне не говорил.
— Вы должны пройти со мной в заднюю комнату.
— Если так полагается… — сердце у Дины громко стучало.
— Послушай, Пахан, — запротестовал Голливуд, — ты же сказал, что никто не прикоснется к ней. Это моя девушка.
— Пусть она сама решит, — Пахан обернулся к Дине. — Вы хотите стать членом клуба?
— О да, конечно.
— Пойдете со мной в заднюю комнату?
— Пойду…
Голливуд отупело смотрел, как Пахан уводит Дину.
Киношник взял его за локоть.
— Ты не будешь подымать шум, надеюсь?
— Но ведь он дал слово…
— Дурень, я же предупреждал тебя, а ты не слушал. Вот и получай теперь.
— Это нечестно! Я ее привел, я уговорил вступить…
— Ну, уже поздно жаловаться. Если твоя девуля понравится Пахану, можешь послать ей воздушный поцелуй на прощание.
— Но это нечестно!
— Пахан играет по правилам, а правила пишет он сам.
— Он и твою подругу принимал в «Пантеры»? — спросил Голливуд.
— Да, но только он не очень долго задерживал ее. Что ты так всполошился? Подумаешь, мало ли девиц на свете. Пойдем, выпьем.
— Не хочу. Я выйду покурить. — Голливуд отпер обитую стальной плитой дверь. (Стальные плиты были поставлены парнем-общественником, чтобы противостоять насильственному вторжению «Пантер»: это было, когда он еще не сдался и боролся с ними). Прислонился к стене и принялся раскуривать сигарету, как вдруг увидел перед собой человека, в стеклянном глазу которого отражался огонек его зажигалки.
— Гризи!
Гризи Дик схватил брата за ворот рубахи и притянул к себе.
— Это ты им сказал?
— Что сказал?
— Ты сказал им, я что выхожу на дело?
— Я сказал Пахану, только ему, вот и все.
— Что ты ему сказал?
— Я только сказал, что ты собираешься провернуть одно дело.
— Ты сказал где?
— Нет, клянусь тебе…
— Откуда же тогда он все узнал?
— Он поручил Таю следить за тобой. Тай шел за тобой от дома Лоис и узнал, где ты работаешь.
— А почему он посылал эти письма?
— Просто так, честное слово, Гризи. Он делал это ради шутки, в надежде после того, как ты покончишь со своим делом, заполучить немного денег.
— Зачем ты сказал ему?
— Я должен был, Гризи. Я должен говорить Пахану все, иначе он спустит с меня шкуру.
— Я посчитаюсь с ним, — сказал Гризи, отпуская брата.
— И не думай, Гризи, он убьет тебя.
— Меня обвиняют в убийстве! — выкрикнул Гризи.
— В убийстве?!
— Какой-то ублюдок залез в здание после меня и убил ночного сторожа.
— Это не мог быть Пахан, он был занят тогда.
— Откуда ты знаешь? Ты был с ним весь вечер?
— Нет…
— Идиот! Вот к чему привел твой длинный язык. Полиция разыскивает меня, а Берри хочет убить, если я не верну ему две тысячи. А из-за тебя я не могу сбыть добычу!
— Чем я могу тебе помочь?
— Скройся.
— Скрыться? — удивился Голливуд.
— Полиция тебя разыскивает. И запомни, сопляк, если они схватят тебя и ты снова раскроешь свою пасть…
— Клянусь тебе, клянусь, что не скажу ни слова!
— Хватит болтать. Ты уже протрепался однажды, хоть и клялся никому не говорить…
— Я думал помочь тебе…
— Ты еще можешь помочь — узнай, это Пахан убил сторожа?
— Не могу, Гризи, не могу. Если я пойду против «Пантер», они убьют меня. Нельзя, никогда нельзя идти против «Пантер», даже ради родного брата…
XVI
Герб поднес чашку к губам, кофе был тепловатым. Они беседовали в мастерской с Джейком Шапиро уже больше получаса.
— Это честно, — говорил Джейк. — Разве я стал бы вас обманывать?
— Я этого не думаю, — возразил Герб, — но вы слишком возбуждены. Нужно успокоиться, чтобы трезво смотреть на вещи.
— Успокоиться? — вскричал Джейк. — Как я могу успокоиться? Нас ограбили, а вы отказываетесь возместить наши убытки!
— Я этого не говорил, Джейк. Но моя компания не может сразу выплатить страховую сумму, полагаясь только на мои слова. Никогда и ни за что. Не может.
— Герб, я должен получить деньги немедленно. Должен. Украденные шкурки должны быть срочно заменены.
— Обожди, сынок, — вмешался в разговор Шапиро-отец. Старик сидел в полутемном углу мастерской. — Мистер Смолл, мой сын хочет сказать, что, если мы не сумеем продолжать нашу работу так, будто ничего не произошло, мы потеряем много денег. Вот почему мы должны купить новые шкурки.
— Чего вы опасаетесь, мистер Шапиро, — ведь ваша фирма застрахована от потери прибылей, — продолжал спорить Герб.
— Прибыли! — вскричал Джейк. — Какие прибыли? Вы чертовски хорошо знаете, что легально у нес нет никаких прибылей. По отчетности мы работаем даже в убыток. Вам это известно. Растолкуйте мне, как я могу предъявить требование об уплате страховки за потерянные прибыли?!
— Да, это довольно затруднительно, — согласился Герб.
— Затруднительно? Невозможно! Мы не получили ни цента, Герб! И если нам немедленно не выплатят денег за украденное мы разорены, мы окажемся на том же месте, с которого когда-то начинали. Там, где сорок лет назад мой отец основал эту фирму, работая один по четырнадцать часов в сутки…
— Не так уж много было украдено…
— Пусть вы правы, и пусть только дешевые меха. Но ведь мы в основном и работаем с дешевыми мехами. У меня заказы только на паршивые дешевые меха. Если при тех заказах, которые я обязан выполнить, я не получу денег, чтобы купить новые меха, все мои заказчики тут же перейдут к нашим конкурентам, а нас поднимут на смех. Я хочу получить свои деньги. Я требую! Ведь мы увеличили сумму страховки на пятьдесят тысяч… — закричал вдруг Джейк. — За что же я плачу взносы!..
— Я сделаю все, что смогу, — заверил Герб. — Большего я не обещаю. Вы знаете, что обычно я нахожу украденное?
— Нет, этого я не знал.
— Однако это так. Это входит в мои обязанности, поэтому моей компании, возможно, не придется платить вам деньги, если все украденные шкурки будут возвращены.
— Я не желаю шкурок! — вскричал Джейк. — Я желаю получить деньги.
— Подумаем, что можно предпринять. Время у нас еще есть.
— Какое время?! Я хочу получить деньги завтра! Иначе в понедельник мы будем разорены…
— Я должен еще зайти наверх. Не расстраивайтесь, Джейк.
— Вам легко говорить… — проводив глазами Смолла, Джейк выругался сквозь зубы: — Сволочь… сукин сын…
Шапиро-отец подошел к окну и посмотрел на подъезд полицейского участка.
— Убийство в моей фирме, — сказал он. — Кто бы мог подумать? Если бы я знал, что здесь умрет человек, я бы никогда не открывал дела…
— Что ты говоришь, папа?! Хорошо, что убит был он, а не ты; хорошо, что он, а не кто-нибудь из наших мастеров.
— Джекоб, — не оборачиваясь, сказал Шапиро-отец, — ты сделал что-нибудь, чего не должен был делать?
— Я сделал многое такое, чего не следовало делать, папа. Такова жизнь.
Старик закрыл глаза рукой.
— Мне стыдно спрашивать тебя… прости меня, пожалуйста… Ты не причастен к смерти бедного Саччини?
— Я?! Папа, неужели ты можешь подумать, что я имею отношение к этому убийству?
— Да.
— Клянусь, я не знал, что его убьют, я не имею к этому никакого касательства.
— А воры, ты что-нибудь знал о них?
— Ничего, кроме того, что получал от них письма, клянусь, папа.
— Страховой агент, этот Смолл, ты имеешь ч что-нибудь общее с ним?
— Что за глупые вопросы ты мне задаешь?
— Джекоб, отвечай, я твой отец! Джейк бросился к двери.
