Мишель Дедина - Похищение норки
— Обожди немного, — сказал парень за рулем, обращаясь к Голливуду. — Не ходи пока в лавку. Пусть бык зайдет за угол.
— Но мне надо вернуться за пивом.
— Обожди, тебе говорят! Этот коппер не так глуп, как ты думаешь. Он понимает, что тут не все чисто. Незачем рисковать. Может быть, он даже знает, что мы увели такси.
Полицейский не торопясь дошел до угла и остановился возле коробки со служебным телефоном, висящей на стене дома.
— Проклятый ублюдок собирается звонить в участок! — Голливуд сплюнул.
— Предоставь это мне. Чертов бык ничего не предпримет, пока не получит подкрепления. Иди в лавку, бери пиво и не забудь ветчину и колбасу для Пахана.
— Хорошо.
На полу в лавке, держа руки на голове, лежала посетительница и рыдала.
— Не плачьте, сударыня, — говорил, обращаясь к ней, парень с разбитой банкой из-под майонеза в руках. — Я не сделаю вам ничего… особенного…
Голливуд перешагнул через хныкающую женщину.
— Эй, Бэби, какого черта ты там делаешь? Парень, которого Голливуд назвал Бзби, раскупорил кварту пива и тянул прямо из горлышка.
— Поспеши, Бэби, — сказал Голливуд, — полиция будет здесь через несколько минут.
Он взял три картонные коробки с пивом и понес в такси.
— Скоро они там? — спросил парень за рулем.
— Я не желаю торчать здесь всю ночь. Возвращаясь в лавку, Голливуд встретил Бзби, тащившего еще четыре картонки с пивом.
— Скажи Таю, чтобы поспешил, — сказал Бэби, обращаясь к Голливуду.
Тай очищал кассовый аппарат от денег.
— Давай выбираться отсюда, Тай, — сказал ему Голливуд.
— Ты мне не приказывай. Я отвечаю за эту операцию. Я тут главный.
— Сейчас не время спорить. Давай выбираться отсюда. И не забудь мясо для Пахана.
Тай схватил с полки копченый окорок, салями и круг болонской колбасы и, ударив на прощание лавочника ногой, поспешил в такси.
— Поехали, Киношник, — крикнул он шоферу.
— Пора драпать отсюда.
Такси с грабителями отъехало от лавки. При повороте на оживленную улицу они едва не столкнулись с встречной машиной.
— Возьми себя в руки, — буркнул Тай водителю.
— Я хочу добраться на вечеринку целым и невредимым.
Водитель сбавил скорость. Они проехали мимо идущей навстречу полицейской машины; красный фонарь мигал у нее на крыше, но сирена молчала.
— Это за нами, — прокомментировал Бэби.
— Кажется, мы убрались вовремя, — сказал Голливуд, полностью довольный собой.
Они откинулись на спинки и, распечатав блок сигарет, который прихватили из лавки, закурили.
— У нас будет чертовски хорошая вечеринка.
— Конечно, — отозвался Голливуд. — Еще какая! И вы увидите мою Дину, ребята, сегодня ее будут принимать в «Пантеры».
— Обожди, пока Пахан увидит твою красотку… — захохотал Бэби., и Тай присоединился к нему.
— Чему вы смеетесь, ребята? — недоумевающе спросил Голливуд.
— Послушай, — сказал Киношник, обгоняя автобус, — твоя девуля хороша собой?
— Хороша ли она собой? — воскликнул Голливуд. — Она так хороша, что когда идет по улице — парни падают из окон, заглядываясь на нее.
— Если твоя девица так уж хороша, то она не будет твоей после того, как ее увидит Пахан, — заверил Киношник.
— Этого я не боюсь, — отозвался Голливуд. — Пахан обещал, что ее никто не тронет.
Тай и Бэби снова заржали.
— Я тебя предупредил, — сказал Киношник, лихо свернув в боковую улицу.
XV
Дина сбежала по лестнице с шестого этажа и вышла из дома, где жила вместе с матерью. Это было преувеличением, что ребята падали из окон, когда она шла по улице, но она была молода и очень мила.
Дина была в новой юбке и свитере. Сегодня — как, впрочем и всегда, но сегодня особенно, — ей хотелось нравиться. Она уже давно мечтала стать своей у «Пантер».
На углу ее ждал Голливуд с продуктовой сумкой в руках.
— Хелло, — улыбаясь, окликнула его она.
— Хелло, Дина, — отозвался Голливуд, еще ни разу не осмелившийся посмотреть ей прямо в глаза.
— Извини за опоздание.
— Не важно, — сказал Голливуд, беря девушку за руку. — Пошли.
— А у нас сегодня на обед была курица, — сообщила Дина, чтобы завязать разговор.
— Напрасно ела. Я хочу сказать, что у нас наготовлено всего вдоволь: и ветчины, и всякой всячины.
— А что у тебя в сумке?
— Хлеб. Мы отправились за… гм… покупками и забыли про хлеб. Знаешь, времени не хватило, такси ждало на улице…
— Вы ездите за покупками на такси?! — Дина была потрясена.
— Конечно.
— Но ведь это же стоит много денег!
— Да ну, ерунда.
— Боже, — воскликнула девушка, — не дождусь, когда меня примут в «Пантеры».
— Дина… Ты уверена, что хочешь этого?
— Как ты можешь думать иначе! Неужели ты отказываешься от своего слова? Ты же мне обещал, Голливуд! Ты же сам сказал, что посодействуешь мне, и я уже разболтала всем девочкам в школе. Я не смогу показаться им на глаза, если ты не выполнишь своего обещания.
— Ладно. А ты не позволишь никому из парней приставать к тебе?
— Я же говорила, что буду твоей девушкой, если ты устроишь мой прием!
— Знаю, но я все же беспокоюсь. Как только ребята познакомятся с тобой, они захотят отбить тебя.
— Ты вправду так думаешь?
— Уверен. Но ты не позволяй им…
— Я же сказала, что буду твоей девушкой, чего еще тебе надо?
Они свернули на тускло освещенную улицу, вдоль которой выстроились жилые дома с жалкими лавочками в полуподвальных этажах.
Голливуд провел Дину в длинный узкий двор, и они спустились на несколько ступенек вниз. На двери была надпись: «Молодежный клуб». Голливуд постучал. Дверь отворил Киношник. Послышалась музыка из автоматического проигрывателя.
— Это та самая девушка? — спросил Киношник. Голливуд кивнул.
— Что ж, заходите, не стесняйтесь, — и Киношник захлопнул за ними обитую железом дверь.
— Пойдем, Дина, — сказал Голливуд. — Я принесу тебе что-нибудь перекусить.
— Не спеши, Голливуд, — вмешался Киношник. — Сперва представь меня этой привлекательной красотке.
— Дина. А это Киношник.
— Киношник?
— Да, красавица.
— Что это за имя?
— Так прозвали меня ребята. Они прошли внутрь.
Дина огляделась. Обнимались парочки на кушетках, которые тянулись вдоль стен комнаты. Повсюду стояли початые бутылки с виски, вином и пивом. Некоторые «пантеры» пили из стаканов и кружек, но большинство предпочитало тянуть прямо из горлышка.
— Потанцуем? — предложил Киношник.
— Нет… Я не думала, что здесь будут такие старухи, — и она показала на нескольких одиноко сидевших по углам девиц.
— Они вовсе не старые, дорогая, просто они так выглядят.
— Пойдем, Дина, — сказал Голливуд, пытаясь отвлечь девушку от Киношника. — Пахан хочет познакомиться с тобой перед приемом.
— Я жду не дождусь этого… — затаив дыхание, прошептала Дина.
— Может быть, ты все же хочешь вернуться домой? — спросил Голливуд.
— Что с тобой, Голли? Ты обращаешься со мной так, словно я недостойна стать «пантерой».
— Нет, напротив, я думаю, что ты слишком хороша для «пантеры». Посидим пока здесь, на кушетке?..
— У тебя одни глупости на уме… Тебе следовало бы обратить внимание на то, что здесь сказано, — и она показала на плакат, висевший на стене, который гласил: «Боритесь с детской распущенностью!» — и на этот, — указала она на другой плакат: «У здравого ума чистые помыслы». Рядом висел еще один: «Семья, которая молится вместе — не разлучается».
— М-да, — пробормотал Голливуд, — но это не имеет отношения к «Пантерам».
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, видишь ли, когда-то здесь был молодежный клуб, такой, какой бывает в церквах…
— Что же произошло с молодежным клубом? Его перевели?
— Да. Им руководил один парень, который вечно заставлял всех играть в баскетбол, в бинго и тому подобные игры. Ему за это платили жалованье.
— Ты имеешь в виду, что ему платили как общественному работнику?
— Да. И в этом заключались все его обязанности. Разве что время от времени посылать отчеты в благотворительное общество. Не знаю, что там за люди, но они ежегодно собирают у богачей деньги на то, чтобы помогать молодежи не сворачивать с праведного пути. Они оплачивают аренду помещения и все остальное. Пахан сам принялся за организацию работы клуба, чтобы сделать его настоящим клубом, где можно хорошо повеселиться и провести время. А этот парень-общественник не сообщил благотворителям, что он здесь больше не появляется, и они по-прежнему оплачивают аренду, и счета за электричество, и все остальное, а также платят ему жалованье. Пахан заявил ему, что если он обратится в полицию или куда-нибудь еще, — то мы пожалуемся в благотворительное общество, что он сюда не является, и его выгонят с работы, а жалованье у него очень приличное. Полтораста долларов в неделю ни за что. Только отправляет отчеты. А когда нам что-нибудь нужно, Пахан сообщает парню. Вот нам захотелось иметь здесь автоматический проигрыватель, и парень привез нам совершенно новенький. Больше тысячи долларов стоит…
