Михаил Попов - Давай поговорим! Клетка. Собака — враг человека
— Савелий Никитич…
— Ваш отец?
— Да какой там отец!
— Не понимаю.
— Большой он был ходок по женской части в молодые годы. Понимаете, о чем я говорю? Путешествовал он много, работа такая. Ну вот как у Олежки сейчас. И все по небольшим населенным пунктам. И везде, как я понимаю, девок портил. Не раз его бивали. И однажды так отметелили, что отбили все самое главное. К тому же в детстве было у него осложнение после свинки. Не знаю, в чем первопричина, но сделался он недетоспособен. Понимаете, о чем я говорю?
Василий Андреевич потянулся к подбородку, но ввиду малой его величины не нащупал рассеянными пальцами.
— В ваш Калинов он приехал уже в этом скорбном качестве, ясно? У него не было детей, потому что быть не могло.
— А вы?
Никита с непонятным наслаждением тяпнул водки.
— И я, и сестра моя младшая происходим целиком и полностью от нашей мамани. Вы ее не видели, иначе бы поняли, что этого достаточно.
— Без отца?
Никита погримасничал, прожевывая помидорину.
— Ну, был, конечно, какой-то. Полярник, кажется. Погиб. А маманя вышла замуж уже с выводком.
— А как же вас тогда зовут Никитой? Не в честь деда?
— Да обыкновенная случайность. Совпадение.
— Послушай, — сказал Олег, щурясь на рюмку с водкой, — тогда становится понятной эта история в больнице.
— Объясни, Олежка, объясни.
— Просто все в предельной степени. Прожил Савелий Никитич всю жизнь бездетным, конечно, очень мечтал о собственном потомстве, и тут к нему является сын. Ваш, правда, сын (кивок в сторону Василия Андреевича). Старику приходит в голову, что один раз, двадцать пять лет назад, природа над ним смилостивилась. Один раз и незаряженное ружье стреляет. Один раз и бездетный рожает. Представляешь, что у него началось в душе, да еще сумасшедшей?
— Пожа-алуй.
Олег выпил. Закусил. Посмотрел на заторможенно сидящего гостя.
— Вот видите, все разъяснилось.
— С нами-то все, а вот с вами отнюдь, — сказал Никита.
— Что вы имеете в виду? — затравленно покосился на него Василий Андреевич.
— Зачем было городить такой сложный огород? Почему вы раньше не сказали вашему Никите, кто его отец? Настоящий.
Старик мучительно улыбнулся.
— Агаша не велела. Она хотела считать, что носила под сердцем не моего ребенка. Очень меня ненавидела. А потом уж, когда прошли годы, когда мы по-стариковски сошлись, это было совсем уж невозможно. Мы оба это понимали. Агаша знала, как он ей верил, и не могла ему признаться, что обманывала столько лет. Хотела, чтоб он все узнал после ее смерти. Он согласился — пусть так. Она написала имя человека, Савелия Никитича, и положила при нем в шкатулку, и взяла с Никиты слово, что откроет он ее, только когда она уж будет в земле.
— Рыцари Круглого стола, — усмехнулся Олег.
— Никита обещал. А в шкатулку Агаша положила длинное письмо — о двух конвертах, — где все ему объясняла подробно. Кто есть археолог из Москвы и кто есть отец настоящий. Никита открыл шкатулку, схватил имя, а письма читать и не подумал. Он очень не любил читать. И сразу уехал.
— Вы бы сами ему сказали.
Василий Андреевич разгладил короткопалыми руками слезные морщины, но они не разгладились.
— Я стал ему говорить, но тут приступ. Я упал. Он уехал.
Олег разлил остатки водки.
— Н-да.
За полчаса, проведенных в душе, настроение Руслана изменилось. Возбуждение было смыто как пот. И он подумал: зачем, собственно, ему откровенничать с Денисом? Кто они теперь друг другу!
Может быть, вообще не было смысла сюда ехать. Начнет сейчас приставать со своим таксопарком.
И Лариса… он не знал, как ему подступиться к размышлениям на эту тему. Если дебил взбесится, значит ли это, что она свободна? А когда он сам возьмет деньги у очкастого, будет ли он свободен от него? И почему очкастый предложил так много за один выстрел?
Руслан почувствовал, что ему снова становится жарко. От мысли, что может проделать в замкнутой квартире взбесившийся бультерьер.
Почему не подумал об этом в самом начале?!
Несколько минут он наблюдал свою физиономию в круглом зеркале. Зрелище было жуткое.
На кухне зазвонил специальный будильник: через пятнадцать минут ужин.
В ванной не отсидеться.
Войдя в кабинет, Руслан застал Дениса сидящим над открытым футляром. Денис уныло любовался винтовкою.
— Ты мне что-то хотел сказать?
Руслан сел на нелюбимое постоянно вертящееся кресло.
— Да ничего особенного.
— Ты прибежал какой-то возбужденный.
— Зато ты сидишь такой мрачный…
— Такое впечатление, что за тобой гнались.
Раздался тяжелый стук во входную дверь. Как будто обухом топора.
Руслан зажмурился.
— Кажется, догнали.
Удары продолжали сыпаться. К ним добавились крики. Малочленораздельные.
— Кто это? — спросил Денис.
— Ты его знаешь.
К шуму в районе входной двери примешался строгий голос Марианны Всеволодовны.
— Может, ты мне объяснишь, что случилось? — сказал Денис.
Руслан судорожно сглотнул слюну.
— Может, нам лучше уйти через окно? Пока тут все успокоится.
— Я его заколотил, Руслик, чтобы этот гад не влез как-нибудь ночью ко мне.
На пороге кабинета появилась Марианна Всеволодовна. Выражение лица у нее было спокойное.
— Там какой-то сумасшедший ломится в дверь и требует отца.
— Отца? — переспросил Денис.
— Ему нужен отец, и, как я понимаю, срочно.
— Он действительно сумасшедший, — сказал понуро Руслан.
Денис не торопясь закурил, и Марианна Всеволодовна не сделала ему замечания. Звуки, издаваемые сокрушаемой дверью, несколько видоизменились. Дверь начала уступать напору.
— Я, кажется, понимаю, в чем дело, — сказал Денис, — скажи, Руслик, он действительно… Он уже псих?
Руслан кивнул.
— Как тот пес в парке?
— Наверное.
— О чем вы, молодые люди? — подозрительно спросила Марианна Всеволодовна. — Кто этот сумасшедший и что ему нужно от вас?
— Вообще-то, бабуля, ему нужен отец. Как врач. Но что он будет делать, когда он его не найдет…
Дверь дребезжала и трещала.
Денис достал винтовку из футляра, разломил, долго нашаривал пулю в спичечной коробке, долго (сравнительно) заряжал. Зарядил. Только после всего этого Марианна Всеволодовна спросила:
— Ты сам будешь стрелять?
Денис глубоко затянулся.
— Вообще-то это не моя специальность…
Марианна Всеволодовна посмотрела на Руслана.
Тот медленно расцарапывал себе лоб, словно в поисках аргументов.
— Я в него один раз уже стрелял. Сегодня.
Бабушка подошла к внуку, взяла из его рук оружие.
— Нажимать сюда?
— Да, бабуль, сюда.
Марианна Всеволодовна вышла обычным своим твердым шагом, доставая из фартучного кармана очки.
Судя по звукам, доносившимся из района кухни, кулаки и вопли почти справились с дверной преградой. Требования о предоставлении отца гремели по всему дому.
И вдруг стихли.
Денис и Руслан переглянулись. Они не слышали хлопка. Звук выстрела, впрочем, мог раствориться в общем шуме.
Несколько секунд школьники смотрели друг на друга, одновременно прислушиваясь к наступившей тишине. Первым нарушил молчание Денис, он нервно захихикал.
— Бабуля.
Марианна Всеволодовна вернулась в кабинет без оружия.
В обращенных на нее мальчишеских взглядах читалось — «ну что?!»
Старушка сказала ровным голосом:
— Я попала ему в глаз. И уже вызвала милицию. У нас есть время, чтобы поужинать.
