Виктор Хохлов - Тайна малиновой воды
Обзор книги Виктор Хохлов - Тайна малиновой воды
Виктор Хохлов
ТАЙНА МАЛИНОВОЙ ВОДЫ
Часть первая
УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ТАНИ И ЕЕ БРАТЬЕВ
Что случилось до того, как я узнал и решил рассказать эту удивительную историю
Дочка моя Любаша заболела: воспаление легких. Увезли ее в больницу и остались мы дома втроем: Любашина мама, трехлетний Сережка да я.
Скучно без Любаши. Сережка вдруг раскапризничался без причины. Мама все спрашивала, какая его муха укусила.
Тогда я сказал:
— При чем тут муха? По-моему, он просто-напросто конфетами объелся и у него болит живот. Не надо было оставлять на столе конфеты.
Мама рассердилась.
— У тебя привычка заступаться за капризуль.
И вообще... у нормальных детей от конфет болят зубы, а не животы.
Короче говоря, в больницу я поехал один.
Когда вошел, в палату, Любаша, закутавшись в одеяло, сидела на койке возле тумбочки и пила чай. Вид у нее был грустный-грустный.
— Любаша! — позвал я.
Она повернула голову и просияла. Но тут же глаза ее наполнились слезами.
— А мама?
— Да понимаешь ли, — начал объяснять я, выкладывая на тумбочку гостинцы, — что-то Сереже сегодня нездоровится. Пришлось им обоим дома остаться.
— Ну вот, всегда у вас так, — сказала Любаша.
А потом мы болтали, наверное, целый час, Я рассказывал обо всем: о маме, о Сережке, о своей работе, о соседской собаке... И вдруг Любаша спросила:
— А как ведут себя мои игрушки?
— Молодцом! — бодро ответил я. — Сидят тихо, не капризничают...
— Тебя же серьезно спрашивают, — обиделась Любаша.
Вот так штука! Признаться, я не догадался поговорить с игрушками и потому не знал, о чем рассказывать. Игрушек у Любаши много. Одни в картонной коробке лежат вповалку, другие — любимчики — на детском столике чинно расставлены. Как их посадили, так и сидят.
— Ну, пап!—нетерпеливо напомнила дочь.— Про Мишука расскажи, про Бублика, про Клёпу, про Таню, про Врунчика, про всех...
Полгода назад мой старый товарищ, капитан дальнего плавания, привез из-за границы большую коробку. Когда мы ее открыли, Любаша так и запрыгала от радости. Там лежали игрушечные зверята: черный медвежонок с умными коричневыми глазами, рыжий вислоухий пес, забавный зайчишка и серый котенок с длинным хвостом. А кроме них была еще кукла в нарядном розовом платье.
У каждой игрушки на шее маленькая медаль с именем. Но имена такие мудреные, что Любаша тут же заменила их своими, и кукла стала Таней, медвежонок — Мишуком, собака — Бубликом, котенок — Врунчиком, а смешной, простоватый зайчишка — Клёпой.
Я попытался представить себе самочувствие плюшевой собаки и неуверенно сказал:
— Бублик без тебя совсем заленился, спит целыми сутками. Даже лаять не хочет. За все это время я ни разу его голоса не слыхал.
— У игрушечных собак голоса не бывает, — пояснила Любаша.
Я понял, что сплоховал, и окончательно запутался.
— Ты, папка, лучше напиши мне про них. Ладно? Узнай все как следует и напиши. Ну, пожалуйста!
— Хорошо. Обязательно напишу, — пообещал я. — Сегодня же вечером, как только разберусь с ними, так сразу и сяду писать.
— Ты мне каждый день пиши. Ладно, папочка? Когда я уходил, она улыбалась. Я тоже улыбался и совсем не предполагал, какие необыкновенные события меня ожидают. Такие, что, как говорится, ни в сказке сказать, ни пером описать.
Описывать все же пришлось. Во всех подробностях, как было обещано. И письмо получилось длинное-предлинное, с продолжениями. Наверное, таких длиннющих писем никто в жизни не писал. Я посылал его Любаше частями, и этих продолжений хватило на все время, пока она болела.
Чудеса в решете
Как только мама с Сережкой легли спать, я отправился в Любашину комнату. Вошел и сразу понял: в мое отсутствие там что-то произошло. Кукла Таня, которая всегда сидела за маленьким столиком, валялась на полу. Лицо ее было печально. Мне даже показалось — на щеке у нее сверкнула слеза.
Я поднял куклу, усадил на место и строго посмотрел на зверей. Молчат как ни в чем не бывало. Только Бублик шевельнул своими лопоухими ушами.
Ах, шельмец! Значит, не спит, притворяется. Ну, погоди! Так-то и мы умеем.
Лег я на диван, прикрыл глаза и для большей убедительности захрапел.
Сначала в комнате было тихо. Но вот что-то стукнуло. Глядь, это Бублик вскочил. На все четыре лапы. Я от удивления чуть с дивана не упал. А еще больше удивился, когда услышал голос Бублика., Верь — не верь, он говорил человеческие слова! Голос довольно приятный, только чуть грубоватый.
— Зачем он пришел сюда? — сказал Бублик.— Теперь все дело нам испортит. Ишь, развалился.
— Да, да, — поддакнул кто-то из угла пискливым голоском. — Может испортить. Надо его прогнать!
— А кто же возьмется прогнать? — спросил Врунчик. — Уж не ты ли, длинноухий ?
— Могу и я, — отвечал заяц. — Мне это раз плюхнуть.
— Ты? Как же ты это сделаешь?
— Очень просто. У нашей старшей хозяйки есть шприц. Возьму и сделаю ему укол. В нос. Он испугается и убежит.
Стало тихо. Потом что-то звякнуло, и я догадался: хвастунишка действительно достает шприц. «Фу ты, какая чепуха вышла! Может, кончить притворяться, пока не поздно, да натрепать уши этому нахальному зайцу? — соображал я. — Но тогда мы с Любашей так ничего и не узнаем. Нет уж, будь что будет!»
Я лежал, затаив дыхание, и мне страшно хотелось закрыть свой бедный нос.
Спасла меня маленькая куколка.
— Не надо, не надо делать укол! — закричала она. — Ведь ему будет больно.
А тут и Мишук вмешался.
— Конечно, не надо. Клёпа всегда одни глупости выдумывает.
—Почему же глупости? — обиделся Клёпа,— Я для всех стараюсь.Звери заспорили. Одни кричали, что надо делать укол, другие были против. Такой шум подняли, того и гляди раздерутся.
Порядок навел Мишук.
— Тише вы! — крикнул он.—Нашли кого слушать— Клёпу! Вчера случилось происшествие: брата хозяйки укусила муха, и он заболел. Надо ему помочь... Мы между собой, немного поспорили...
Маленькая куколка надула губы:
— Я ничего не понимаю. Как вы ему поможете? И почему именно вы? Что могут сделать игрушки?
— Хорошо, сейчас я расскажу вам одну печальную историю. Только не шумите.
Все притихли, и Мишук продолжал:
— Знаете ли вы, что нас привезли сюда из далекой страны? В той стране одни — богатые, другие — бедные, отчего происходит много всякого зла...
Мишук рассказывал долго. Говорил он так тихо, что некоторые фразы я разбирал с трудом или просто догадывался о смысле.
Старухин подарок
Далеко-далеко отсюда, в тихом городке жила дружная, счастливая семья.
А потом пришло горе: умерла мать.
На отца жалко было смотреть. Осунулся, поседел и стал совсем молчаливым. С утра до позднего вечера он пропадал на работе. Ребята сами готовили обед, прибирались в доме и во дворе, мыли полы, стирали белье.
Так прошло года полтора, а может быть, и все два.
И вот однажды...
На всю жизнь запомнили они этот холодный осенний вечер. В стекла хлестал дождь. В трубе кто-то плакал и выл.
Собрались ужинать. И сразу заметили: за столом нет сестры Тани. Поискали под кроватями, за печкой, в шкафу, выглянули в сени—-нигде нет.
Таня была самой младшей, все ее очень любили. И, конечно, страшно забеспокоились. Куда она могла уйти в такое время?
Об ужине теперь и думать никто не хотел. Надо было скорей отправляться на поиски. Братья оделись и вышли на улицу.
Измученные, грязные, расстроенные вернулись домой. Каково же было удивление братьев, когда они увидели Танечку сидящей на кровати! Как ни в чем не бывало она играла в куклы.
В первую минуту братья обрадовались. Но потом им стало обидно. Глаза у Тани веселые, счастливые, будто вовсе ничего не произошло. Посмотрела Таня на братьев и удивилась:
— Где это вы были?
— Гуляли, — хмуро ответил ей младший.
— Фу, какие вы мокрые. Я вот папе нажалуюсь. Они ничего не сказали на это, Только старший спросил:
— Ты лучше расскажи, где сама пропадала. Мы
весь город обегали. Думали, в речке утонула.
— А я в гостях была. Вот! — сообщила она. — И мне подарили куклу. Во какую! Таня размотала сверток, и братья рты раскрыли от удивления: в руках у нее — кукла невиданной красоты. Черные вьющиеся волосы, голубые глаза, ямочки на румяных щеках — ну, совсем как живая.
В этой семье детям никто никогда не покупал и не дарил игрушек. Ребята их делали сами: шили из тряпок, лепили из глины, вырезали из дерева. У Тани кукла была настоящая.
Один из братьев спросил:
— Кто же это тебе подарил? Ведь она, наверное, дороже нашей козы.
— А может, дороже дома, — сказал другой брат.
