Леонид Влодавец - Ломовой кайф
В этот самый момент Тарану послышалось, будто с Надькиной кровати долетел тихий смешок. Чего она хихикает, интересно? Вроде бы только что спала без задних ног.
Юрка поглядел в сторону Надюшки. Нет, как будто спит по-прежнему. Но едва Таран отвернулся, как «хи-хи» послышалось вновь. Юрка снова глянул и на сей раз увидел, что Надька смотрит в его сторону и улыбается.
— Ты чего? — спросил он. — Смешинка в рот попала?
— Нет, — кокетливо прошептала мадам Таран, — в другое место…
Таран не стал уточнять, куда именно, но догадался, что его призывают для исполнения интернационального супружеского долга. В принципе он был бы не против, но где-нибудь ближе к утру.
— Слышь, Надь, — с извиняющимися нотками в голосе пробормотал Юрка, — может, попозже, а? А то я еще не больно в форме.
— Сейчас будешь… — пообещала Тараниха, выползая из-под простыни, а заодно и из халата. Шлеп-шлеп-шлеп! — Надька перебежала к Юркиной кровати.
Это показалось Тарану странным. Обычно у Надьки не было привычки проявлять настырность. Она в принципе хорошо изучила запросы Юрки и понимала, когда его можно расшевелить, а когда из этой попытки ничего хорошего не получится. И ежели Таран сам сказал, что не в форме, то лучше подождать, когда он эту самую форму восстановит.
Но глубоко задумываться над тем, с чего вдруг Надьке так приспичило, Юрке оказалось некогда. Голенькая, гладенькая, жаркая, Надюха выпростала Юрку из халата и, обхватив ласковыми ляжками, навалилась ему на грудь. А потом, обняв руками, стала плавно извиваться, потираясь об него то животиком, то сисечками, то влажной курчавой щекотушечкой. Последняя особенно усердствовала над основным Юркиным хозяйством, которое поначалу висело в походном положении и признаков боеготовности не подавало.
И тут Юрке тоже кое-что показалось странным. Он ведь за два года неплохо изучил Надькины ухватки. Во всяком случае, такие, какими они были в нормальной обстановке, свободной от воздействия Полины. Сейчас было что-то другое, явно на них не похожее, зато очень похожее… на Полину. Странно, но от этой мысли Таран неожиданно быстро возбудился, и Надька, обрадованно хихикнув, ухватила пальчиками воскресший прибор, приподнялась на корточки. Специально раздвинув коленки пошире, должно быть, чтобы Юрке все было получше видно, она плавно, подчеркнуто медленно, опустилась, погрузив в себя все эти двадцать с лишним сантиметров, и, испустив сладкий вздох, мягко качнулась…
Сразу после этого Таран почуял, что с ним творится нечто необычное. Точнее, не совсем необычное, а уже единожды испытанное, но хорошо подзабытое. Примерно минуту или две, в то время как Надька проявляла не свойственную ей активность, он только пытался вспомнить; где и когда с ним происходило нечто похожее. И вспомнил-таки! Точно такие же ощущения он в первый раз испытал прошлой осенью, когда вместе с Милкой, Василисой и двумя невезучими бизнесменами, Герой и Максом, угодил на дачу к паскуде Фроське. Эта самая Фроська решила устроить заподлянку, напоила Тарана каким-то «стимулятором», чтобы побаловаться с юношей в свое удовольствие. Ну, а после того, как эта стерва ублаготворилась, Юрка должен был заснуть мертвецким сном и угодить в лапы некоего Магнуса и его подручных. Но все получилось совсем не так, потому что Полина, которая тогда находилась, как говорили Юрке, в «спецмедучреждении», каким-то образом установила с ним телепатический контакт. И вот сейчас все повторялось сызнова.
КОНТАКТ
Какое-то время Таран более или менее отчетливо соображал, что находится в пятом флигеле здешней виллы и занимается любовью с законной женой. Но по прошествии тех самых минут, которые у него ушли на то, чтобы вспомнить, где он пережил нечто подобное, Надькина физиономия, находившаяся у Юрки перед глазами, стала помаленьку расплываться, будто Таран нацепил на свои вполне нормальные и хорошо видящие глаза дальнозоркие стариковские очки.
Как и прошлой осенью, Юрка вспомнил случай из детства, когда он однажды, еще будучи маленьким, надел из любопытства бабкины окуляры. Тогда все предметы показались Юрке огромными, искривленными и размазанными. Нечто похожее он увидел на хате у Фроськи, и то же самое произошло сейчас. И точно так же, как и на Фроськиной даче, появилось желание быстренько снять очки, чтобы видеть все обычным образом, только и тогда, и теперь ничего не получалось — сколько бы Юрка ни протирал глаза и ни пытался смахнуть с них несуществующие слезинки, перед глазами маячило лишь какое-то бесформенное розовое пятно.
Все повторялось практически один к одному, и как ни старался Юрка, прекрасно понимая, что вновь попадает под контроль неведомо где находящейся Полины, отделаться от наваждения, ничего у него не получалось. Как и осенью, через минуту-полторы размытое пятно постепенно стало проясняться, но и еще до того, как контуры физии стали совсем четкими, Юрка стал ощущать, что видит уже не Надькино лицо, а побледневшую, но хорошо узнаваемую мордашку Полины. Как видно, и те, кто запихал ее в контейнер, и те, кто ее уволок из-под носа у первых, ничего не могли поделать с этой экстрасенсихой и ее умением на расстоянии навязывать людям свою волю!
Конечно, то, что все это происходило не в первый, а уже во, второй раз, немного облегчало Тарану жизнь. По крайней мере, он был лучше подготовлен к восприятию этого паранормального явления, от которого у иного гражданина запросто могла поехать крыша. Причем капитально и необратимо.
Правда, Юрка и в этот раз поморгал, потер глаза рукой но, как и следовало ожидать, никуда Полина не делась. И опять-таки, как в прошлый раз, Таран стал чувствовать, что его «я» как бы раздвоилось. Точнее, часть мозга стала как бы «автопилотом», продолжавшим управлять телом, которое выполняло ранее поставленную задачу — трахаться с Надькой. В прошлый раз Юрка даже на какое-то время перестал понимать, кого он, собственно, дрючит: Фроську или Полину. Сейчас, имея опыт, Таран уже мог сказать однозначно, что совокупляется с Надькой, хотя глаза вроде бы видят перед собой Полину. Просто г-жа Нефедова, как говорится, «вышла в эфир» (насчет того, куда она там вышла в натуре, Таран, конечно, не разбирался), заменила для Юрки реальную картинку иллюзорной, а на самом деле ничего особо не изменилось. Во всяком случае, Надька с Юрки в натуре не слезала, а Полина на ее место не заползала. Лицо Полины, которое вполне отчетливо видел Таран, как и во время осеннего «контакта», выглядело неживым, статичным, неподвижным, хотя и объемным, будто на цветной голо-графии или стереопаре.
А вот вторая, видимо, большая часть Юркиного мозга, как бы отстранившись от всех этих низменно-телесных удовольствий, занялась более интеллектуальной деятельностью.
При этом «автопилот» исправно отреагировал на изменение ситуации, когда Надька, скрытая под личиной Полины, должно быть, устав от своего усердия — а может, по команде их общей повелительницы! — вдруг прекратила скачку верхом, перевернулась на спину, взгромоздив на себя Юрку, и предоставила ему заниматься активной работой, а сама лишь сладко постанывала.
Однако через несколько секунд Таран совсем перестал слышать Надьку, заток зрительному образу Полины добавился голос. Это опять-таки в точности повторяло последовательность того, что происходило в прошлом году. Как и тогда, лицо Полины, которое видел Таран, то есть «голография», рта не открывало. Слова звучали где-то внутри Юркиного мозга. Правда, во время того, осеннего, «контакта» поначалу речь Полины была неразборчивой, слышалось какое-то непонятное шуршание, сопровождавшееся легким потрескиванием, как в телефонной трубке. Причем опять-таки не в ушах, а где-то внутри мозга. Лишь потом шуршание стало похоже на тихий шепот, в котором уже можно было понять отдельные слова и фразы.
Сегодня этих промежуточных стадий не было. Юрка сразу стал все слышать вполне отчетливо, как будто в голове у него стоял некий приемник, точно настроенный на нужную волну. С этого момента его сознание окончательно раздвоилось. То есть, как и прошлый раз, один Таран, внешний, управляемый «автопилотом» и практически ничего не соображающий, продолжал трахаться с Надькой, а второй, внутренний, стал слушать, что вещает Полина.
Начало ее речи почти точно повторяло ту, осеннюю, речь.
Должно быть, для того, чтобы усилить внушение.
— Мы все в большой опасности, Юра! — Голос у Полины и в этот раз был немного потусторонний, звеняще-фонящий, с небольшим эхом, как при разговоре через спутник. — Слушай и не переспрашивай, у нас считанные минуты…
Но дальше, конечно, пошла совсем другая информация.
— Юрик, — продолжала Полина, — меня обманули и захватили те самые люди, у которых я находилась с прошлой весны. Они вкололи мне какой-то препарат, от которого я с каждым часом слабею и теряю контроль даже над собой. После этого они погрузили меня в изолирующий контейнер. Он мне сильно мешает, я не могла на них воздействовать. Но это еще полбеды. Сразу после этого меня утащила другая банда, кажется, американская. Их называют «джикеи». Они укатили контейнер в какие-то подземелья, но не могут его открыть, хотя и знают цифровой код. Потому что у них нет специального пульта, который есть только у Ларева Владимира Васильевича, ты его, кажется, недавно видел. Я знаю, что «джикеи» послали трех человек, чтобы захватить этот пульт, но они еще не вернулись. Если они и вовсе не вернутся, то «джикеи» попытаются взломать контейнер, а он заминирован! Если контейнер взорвeтcя и я погибну, может произойти страшная катастрофа. Но то же самое может случиться и в том случае, если кто-нибудь не откроет контейнер в течение ближайших 26 часов. Потому что в контейнере установлена автономная система воздухоочистки, и, если не обновить регенерационные патроны, я попросту задохнусь…
