Леонид Влодавец - Ломовой кайф
Обзор книги Леонид Влодавец - Ломовой кайф
Леонид Влодавец
Ломовой кайф
Часть I. ПУТЕШЕСТВИЕ В ПРЕИСПОДНЮЮ
НА ТРЕТЬЕЙ СТОРОНЕ
— Третий — пошел! — Юрка Таран ощутил крепкий толчок в спину и вывалился из бокового люка «Ан-2». Пять секунд, кольцо! Чпок! Вытяжная «медуза» вынесла основной купол. Хлоп! Основной раскрылся. До земли сотня — запаски не брали. Полдела, чтоб остаться живым, уже сделано. Теперь самое главное, как говорил Генрих Птицын, «не найти подходящий сук и не сесть на него задницей». Ну и, конечно, чтобы там, внизу, куда Юрка глядел через инфракрасные очки, не оказалось никого, кто попробовал бы достать парашютистов очередью. По идее там никого и не должно быть, но никто не может дать полной гарантии.
Спереди и внизу в зеленоватом мареве, которое создавали инфракрасные очки, Таран видел два белесых пузырька, медленно плывших над мохнатым склоном поросшей лесом горы, — там, под этими «пузырьками»-куполами, стремились к земле «мамонты»: Топорик и Милка. А вверху и сзади послышался еще один далекий хлопок — это раскрылся «тандем», на котором капитан Ляпунов доставлял к земле человека бывалого, но ни разу с парашютом не прыгавшего. Кроме того, человек этот не был «мамонтом» и понятия не имел о том, что это за организация. Это, конечно, вносило дополнительную сложность во внутригрупповые отношения. Но покамест надо было думать не о сложностях психологической совместимости, а о том, как нормально приземлиться на маленькую проплешину посреди лесистого склона и удержаться на тридцатиградусном откосе, чтобы не сдуло вниз, в каменистую речушку, с обрыва высотой в полсотни метров.
Для этого надо было пройти совсем низко над краем поляны, как инструктировал Ляпунов, «касаясь пятками верхних листиков», а затем потянуть правую клеванту и приземлиться с отворотом вправо. Причем уже в полуметре от земли отстегнуться от системы.
Юрка, как и вся прочая публика, в ходе подготовки к выполнению задачи успел отработать этот маневр четыре раза. Правда, там, где они проделывали эти кунштюки, не было ни обрыва, ни реки, просто обозначили границу обрыва натянутой веревкой с флажками. Да и поляна была ровнее, там и пятнадцати градусов уклона не набиралось. Ляпунов, конечно, ворчал, что это отмаз, а не подготовка и надо еще пару недель работать, чтобы быть хоть на полета процентов уверенным, что публика сядет, как надо, при любых наворотах обстановки. Но двух недель Птицын не дал — на подготовку можно было отвести двое суток, не более.
Топорик, планировавший головным, действительно прошел, что называется, впритирку над самыми верхушками. Подтянул правую клеванту, накренил парашют именно так, как надо, тютелька в тютельку, не больше и не меньше, расстегнул систему, выскользнул из ремней парашюта и мягко улегся боком на высокую траву. Следом накатила Милка. Вообще-то многие после того, как Милку отобрали для этой работы, особенно из тех «мамонтов», которым сказали «нет», ехидничали, перефразируя старую поговорку: «А говорят, коровы не летают!» Правда, вполголоса, опасаясь получить по шее от суровой и могучей дамы, внешне очень похожей на Зену — королеву воинов из одноименного фильма.
Фиг его знает, как бы все получилось у Милкиных «злопыхателей» — строго говоря, это и не злопыхатели были, а излишне совестливые мужики, убежденные, что бабам надо прыгать только на спортивных соревнованиях, но у Милки все вышло так, как доктор прописал, не хуже, чем у Топорика. После этого настала очередь Юрки.
Конечно, Таран волновался. То, что за несколько секунд перед ним без замечаний одуплились Топорик и Милка, еще не гарантировало, что он не сядет на дерево или не приводнится в речку с погашенным парашютом. Удар получится примерно такой же, как при попытке прыгнуть с десятого этажа. Конечно, кое-кто, говорят, оставался живым даже при таких падениях, но Таран надеялся не попасть в их число.
Ш-ших! — он и впрямь чиркнул ботинками по верхушке какого-то дерева, ухватился за правую клеванту, потянул вправо и уже в нескольких метрах над землей начал отстегиваться от системы. Плюх! Мягко, хотя и сыро, жертв и разрушений нет.
Правда, оказавшаяся поблизости Милка решительно ухватила Юрку за локоть и прошипела:
— Чего разлегся? В сторону!
Таран вовремя сообразил и обижаться не стал: сзади на глиссаде шел «тандем», который нес Ляпунова с пассажиром. Посадочная скорость у него была побольше, чем у одноместных парашютов, и времени на маневр оставалось поменьше. Так что, если бы Таран чуток замешкался, ему на голову могли приземлиться сразу два мужика общим весом под двести кило.
«Тандем» сел благополучно. Капитан отстегнул своего подопечного и скомандовал:
— Парашюты собрать, запихать в сумки — и в речку! «Запихать», само собой, не означало укладывать по всем правилам. Поэтому уже через десяток секунд парашютные сумки с мятыми куполами одна за другой полетели в шумную горную речку.
— Дожди прошли, — шепотом заметил Топорик. — Далеко унесет!
— Как раз то, что надо, — кивнул Ляпунов, — через день их из Терека выловят, а то уже и из Каспия. Так… Теперь настала ваша очередь, гражданин Ольгерд. Командуйте!
Ольгердом звали того самого мужика, которого Ляпунов привез на «тандеме». Фамилия это была, имя или кличка, Таран не знал и старался особо не вникать, однако внутренне приходил к выводу, что товарищу такую погонялу выписали ввиду его внешнего сходства с одним из героев старинного польского сериала «Четыре танкиста и собака». Был там такой сибирский поляк, которого прислали на усиление Войска польского из Красной армии. Невысокий, кряжистый, круглолицый.
— Командовать-то я не умею, — пробормотал Ольгерд скромненько. — Могу только рассказать, где и что делать.
— Вот это и называется «командовать», между прочим, — хмыкнул капитан. Ольгерд прошел немного вдоль обрыва и остановился у небольшого кустика.
После этого он снял с себя большую бухту альпинистской веревки, очень быстро и профессионально обвязался ею и сказал, указав пальцем вниз:
— Здесь под нами — отрицательный угол. Тут у меня была прежде пара крючьев вбита, но могли испортиться, так что в случае чего придется новые забивать. В двадцати метрах ниже — небольшой уступчик и вход в пещеру. Я иду первым, вы меня страхуете всем колхозом. Потом с раскачки захожу в пещеру, делаю на крюк петельку и иду обратно. Получается двойная веревка. На одну цепляем карабины, за другую держимся и плавно спускаемся один за одним. Если что непонятно — связь по рации.
Тарана поставили на стрем глядеть по сторонам и вовремя засечь появление вероятного противника, а Милка и Топорик, как более увесистые, крепко взялись за Ляпунова, чтобы Ольгерд невзначай не утянул его в пропасть. Сам капитан начал помаленьку травить веревку, а альпинист-спелеолог (именно так представили Ольгерда «мамонтам») стал неторопливо слезать с обрыва.
Противника Юрка даже через инфракрасные очки не высмотрел. Не потому, что плохо глядел, а потому, что противника тут не было. Это, однако, вовсе не означало, что он тут не появится в ближайшие часы. Хоть «Ан-2» и прошел по ущельям, едва не касаясь крыльями скал, все же какой-нибудь радар мог засечь его появление в воздушном пространстве Российской Федерации и даже обратить внимание на то, что до этого он маячил над территорией по-прежнему солнечной, но уже не совсем братской Грузии, а взлетел вообще с территории Азербайджана.
Из всего вышеизложенного какой-нибудь гражданин, привыкший мыслить в черно-белых тонах, может сделать поспешный вывод о том, что Таран неожиданно воспылал большой любовью к исламу, продал православную веру за энную сумму в долларах и собрался воевать в рядах ваххабитов. Не будет прав и какой-нибудь более дотошный гражданин, который подумает, будто продался не сам Таран, а командир МАМОНТа — Мобильного антимафиозного отряда нелегального террора Генрих Птицын, который ввиду сложного финансового положения своего полулегального вооруженного формирования решил повернуть стволы против федерального правительства.
На самом деле никто православную веру не продавал и в магометанство не записывался. Вообще-то, по правде сказать, ни Генрих Птицелов, оставшийся на своей базе, ни все четверо «мамонтов» не принадлежали к особо истовым христианам. Да и Ольгерд, хотя о его религиозных убеждениях мало кто знал что-либо конкретное, похоже, был самым нормальным атеистом. Никто из участников операции не проникался идеей независимости Ичкерии и даже не получал никаких премиальных за то, чтобы подставлять головы под пули ради этой идеи.
Просто-напросто задача, которую поставил перед группой Птицын, требовала, чтобы Ляпунов и его команда выступили как бы на «третьей стороне». То есть не попадались ни федералам, ни чечикам. Вместе с тем не следовало без особой необходимости вступать в бой ни с теми, ни с другими.
