Сергей Волошин - Бойцовые псы
— Да, что-то было… А что, собственно, случилось?
— Его сегодня днем взорвали вместе с машиной! — взволнованно сказал Григорий Теймуразович. — Только из дома вышел вместе с женой, только сел… Только что передали… А ты как раз сегодня про него спрашивал. Ты что-нибудь знаешь?
Валерий Эдуардович замотал головой, потом опустился на диван, с которого только что встал.
— Ничего не понимаю… — сказал он придушенным голосом. — Эдьку убили? За что?
— Вот и я хотел бы понять за что… Смотри следующий выпуск новостей по НТВ, там обязательно не только скажут, но и покажут. Ведь всего через несколько часов после нашего о нем разговора, представляешь?.. Что замолчал? Не хочешь по телефону, обсудим завтра…
Пирожников положил трубку, включил телевизор. По российскому каналу шло сплошное тру-ля-ля. Как будто их там только что отвязали. По НТВ — иноземные страсти-мордасти. Ни нашему уму, ни нашему сердцу, как наверняка им — наши…
Он едва дождался программы «Сегодня». И почти сразу после начала программы ведущая с тревожным видом сообщила о гибели известного коммерсанта Эдуарда Борисовича Городинского вместе с женой…
И тут же показали обгоревшую машину и два трупа. Эдик был совершенно неузнаваем. Потом показали Настю. Ее еще можно было узнать…
Обгоревшее, одутловатое лицо Городинского приблизили к самому объективу, оно заняло весь экран, и Пирожников сжал пальцами подлокотники кресла. Он испытал облегчение, только когда поменяли ракурс и план.
Неожиданно ужас сменился в нем злобой. И поделом! Он же сам, Городецкий, первый натравил, науськал убийц на друга детства! Вырыл яму Валере Пирожникову, с кем сидел за одной партой! И сам же в нее попал! А он, Валера, вот только что, буквально час назад жалел его, думал, что бедного Эдика тоже шантажировали, вымогали деньги… Он даже подскочил с места и пустился в некое подобие победного танца, чего прежде за собой никогда не замечал.
Междугородный телефонный звонок прервал его злорадное торжество.
— Вы это видели? — спросил все тот же голос, который он слышал дома у Седова. — Ну и что скажете?
Похоже, он совсем не боялся, что его засекут.
— Невозможно смотреть, — признался Валерий Николаевич. — Он был моим другом, сидели за одной партой.
— Теперь представьте, что вы бы не поменялисьролями, — продолжал незнакомец. — И это он увидел бы на экране ваш обезображенный труп.
Валерий Эдуардович не ответил. Пусть говорит. Пусть изгаляется. Если его телефон успели поставить на прослушивание, наверняка засекут.
— А всё из-за того, что попытался меня обмануть. Вёл бы себя честно, сейчас я разговаривал бы с ним, а не с вами. Надеюсь, для вас это послужит хорошим уроком. И вы не вздумаете затевать со мной подобные игры… Или уже затеяли?
— Нет, все остается в силе, — пробормотал Пирожников, чувствуя, как его лицо стало покрываться потом. — Так где и когда?
— Всё-таки теперь, когда вы избавились от друга, вас предавшего и готового всадить вам нож в спину… — Абонент явно никуда не спешил. И, будучи уверен в себе, ничего не боялся. — Теперь нам следует подвести окончательный итог. Вам утром позвонят, как я уже говорил, и назначат время и место. Выполняйте всё точно, как вам скажут. Шаг влево, шаг вправо — сами знаете, что и как за это бывает. До встречи.
— До встречи… — машинально повторил Пирожников и положил трубку. Потом ходил по комнате, бормоча себе под нос и заламывая руки. Какого чёрта он связался с милицией? Да и что они могут? И на что способны? Этот, что звонил по междугородному, только что наглядно, с помощью НТВ и на глазах всего СНГ, продемонстрировал свое могущество и показал, что его, Пирожникова Валерия Эдуардовича, тридцати пяти лет от роду, ждет, если он ослушается своего повелителя…
Только спокойно, сказал он себе. Рано насчет повелителя. Да мои менты будут лезть из кожи вон, поскольку речь идет об их вкладах. Ведь других таких денег у него, Пирожникова, просто нет! И все это знают и понимают… Словом, менты должны завтра сберечь свои вклады, а заодно жизнь своего благодетеля, который пока платит им, в отличие от других, проценты. Риск, конечно, есть, и немалый… Но деньги хорошо бы сберечь.
Он все-таки позвонил генералу, большому начальнику управления, имевшему к тому же самый большой вклад в банке.
— Он только что звонил мне, — сказал Валерий Эдуардович. — Сразу после десяти вечера, после пока за убийства по НТВ. А ваша служба, как я понимаю, об этом ничего не ведает… Знаете, Прохор Дмитриевич, моя жизнь мне дороже чужих денег. Давайте переиграем. Я вам ни о чем не говорил…
— Да о чем вы беспокоитесь, не понимаю? — досадливо отозвался генерал. — Ситуация под контролем. Завтра выделим сколько надо людей, настоящих профессионалов своего дела… Всё будет в норме. Не таких брали в момент передачи. Потом кололись у нас, как земляные орехи.
— Но вы даже не поставили мой телефон на прослушку, — напомнил Пирожников.
— Утром всё будет сделано. Если он звонил вам по спутниковому телефону, запеленговать его всё равно бы не удалось… Зато завтра, если я вас правильно понял, вам позвонят уже по обычному, московскому номеру…
— Именно так он сказал, — подтвердил Пирожников. — Но вы хотя бы пометили деньги, которые я собираюсь ему передать? Есть же какой-то химический состав, я сам слышал…
— Да ну что вы, кому нужны эти крайности! Вы просто насмотрелись передач на криминальные темы. Это делается, чтобы поймать взяточника. Вот тогда да, там без этого нельзя. А как только они возьмут у вас денежки, мы будем тут как туг! Вот что для нас, профессионалов, важно: место и время их передачи. Понимаете?
— Кажется, да, — вздохнул Валерий Эдуардович.
— Поэтому мой вам совет: не берите в голову! Ложитесь спать и ни о чем не думайте! Всё? Или вас ещё что-то беспокоит?
— Беспокоит, — подтвердил Валерий Эдуардович. — А не поставил ли он мне прослушку вместо вас, пока вы там телитесь!
Вместо ответа генерал тяжело вздохнул.
— И ещё. На всякий случай. Мало ли что со мной может случиться… По-моему, Седов Александр Петрович, известный продюсер, неплохо знает этого человека.
Глава 6
Чурилин просматривал бумаги, поступившие на Дмитрия Мишакова из Сосновска, из местного УВД. Не привлекался, не сидел, живёт один с матерью.
Есть ещё брат Константин, живет отдельно с семьей. Формальная отписка, по-другому не скажешь…
Кое-что он слышал об этом Сосновске. Больше из газет. Там убили депутата Госдумы, и шум был на всю страну. До этого убили еще несколько человек. И на всех совещаниях им, следователям Московской прокуратуры, ставили в пример никому прежде не известного следователя из Сосновска, разоблачившего многосерийного убийцу. Фамилию Виктор Петрович запамятовал. Никто, правда, не смог объяснить, каким образом это ему удалось. Чуть ли не секрет фирмы. И был ли это наемный убийца или маньяк, так и осталось неясным, поскольку преступник странным образом погиб по дороге в челябинскую психбольницу…
Конечно, одно с другим никак не вяжется. Ну живет в этом сравнительно небольшом городе некий удачливый следователь, и там же живет симпатичный парнишка, Митя Мишаков, никогда не привлекавшийся, хотя и задерживавшийся, но тут же отпущенный, поскольку имел безупречное алиби… Простое совпадение, и только. Хотя с этим следователем, таким умелым и профессиональным, стоило бы связаться и расспросить по поводу этого парнишки. Так, на всякий случай. Чтобы закрыть вопрос.
Подумав, Виктор Петрович позвонил Зое.
— Зоя, я по поводу этой бумаги из Сосновска… Отписка, вообще говоря. Ты ее читала?
— Мельком просмотрела, чтобы зарегистрировать, — сказала Зоя.
— Тебе, как студентке юрфака, такие письма следует читать внимательно — на предмет изучения заложенной в ней информации, — наставительно сказал Чурилин. — Лично у меня давно нет от тебя секретов. Так вот хочу дать тебе задание… В этом славном городе, в Сосновске, если помнишь, случались громкие убийства средь бела дня. А потом их успешно раскрыл один молодой следователь… А фамилию его вот не вспомню, несмотря на хваленую память.
— Каморин, — сказала Зоя. — О нем писали в наших ведомственных газетах. Сейчас его выдвинули кандидатом в депутаты. В ближайшее воскресенье там как раз состоятся выборы. Это все, что я о нем слышала. Вы хотели бы о нем еще что-то узнать?
— Кандидатом в депутаты… — повторил Чурилин. — Что ж, наверно, стал там весьма популярен. Городок не шибко большой, не Москва, а столько убийств… А он герой, освободивший горожан от волны терроризма… Я хотел бы с ним связаться, если можно. Поговорить об этом самом Мите Мишакове. Скорее для очистки совести. То, что мне прислали, сама понимаешь… Словом, как только дозвонишься до Сосновска, поставь меня в известность. А сейчас меня ни для кого нет. Я сам объявлюсь, когда посчитаю это нужным…
