Алла Полянская - Слишком чужая, слишком своя
— Симон, что с тобой? О боже!..
Ничего с ним особенного, ты что, трупов никогда не видел?
— Только дернись — и ты тоже труп.
Он смотрит на меня побелевшими глазами. Такой большой и так боится!
— Что тебе нужно?
Странный вопрос в данных обстоятельствах. Переспать с тобой собираюсь, мешок с дерьмом!
— Быстро говори: сколько охраны у стены и сколько по периметру.
Он скажет, я же знаю. Скажет. Потому что ему страшно. Отдохни здесь, парень. Позже, может быть, встретимся. Лет эдак через... Но я пока не спешу.
Рация настроена на частоту переговоров. Очевидный прокол. Ленивые бойцы у Кена, дядя Макс ошибся в нем. Ничего, все еще можно исправить. Прибор ночного видения у них лучше, к тому же им он уже ни к чему.
Стена не оборудована ничем смертоносным. Хотя «санаторий» далеко от Сен-Круа, но они обязаны придерживаться правил игры, даже тени подозрения ни у кого не должно возникнуть насчет использования этого места. Благословенна будь, милая Франция, где так чтут законы.
Около ворот пропускной пункт, ворота можно открыть только с той стороны. Так, едет машина. По графику — идиотизм какой! Машина останавливается перед воротами, сейчас должны сказать пароль или что там у этих любителей детских игр? С Кена станется. Хорошо, что хоть грузовик, есть за что уцепиться снизу.
— Давай, Берт, выгружай скорей, — голос надо мной. — Что у вас здесь за кутерьма? Трижды остановили и перерыли весь груз.
— Не твое дело! Тебе не за вопросы платят.
Голос принадлежит американцу. Настоящий бостонский акцент, надо же!
Но мне не до их перебранки. Я высвобождаюсь из-под днища грязная, как трубочист. Подходящее местечко. Вот здесь прицеплю свой маленький подарок — это мина, ребята, не бойтесь. У меня есть сорок минут, чтобы уладить дело и свалить отсюда. Или нет.
— Ты что...
Все, никто уже никуда не идет. Я оставляю труп за кучей ящиков — здесь полно паутины, значит, давно никто не заглядывал. Надеюсь, что и не заглянет! Я знаю расположение помещений, у меня болезненная память. Сколько еще мин? Немного, но это ничего. Вот — знакомый коридор. Загляну в окошки — нет, комнаты пусты. Если там и был кто-нибудь, то сейчас нет. Охраны тоже нет — все, наверное, по периметру или охраняют территорию. Молодчина, Кен, только опоздал слегка, я уже здесь. Кстати, Кенни, где ты? Я пришла. Не надо прятаться, глупенький. Пора развлечься.
— Ты проверил посты? — Нашла, вот ты где.
— Да, босс. Сейчас начинаю сеанс связи. Но никто не доложил о чрезвычайной ситуации.
Я уверена, что ты будешь слегка разочарован.
— Кен, я не понимаю... Может, все это напрасно. А мы уничтожили такой опытный материал! — О, профессор Хольт, собственной очковой персоной.
— Нет, информация точная. Двое суток назад она въехала во Францию. Под другой фамилией, но отпечатки... Нет, скоро она будет здесь.
— Но вы же не проследили за ней!
— Профессор, это свидетельствует лишь о том, что технология, которую вы к ней применили, не дала результатов. Она опять стала самой собой.
— Но это невозможно. Изменения в мозге не имеют обратной силы. Ты сам видел.
Да, профессор, я уже другая. Но мне это нравится. Они обе отлично ужились во мне.
— Значит, что-то случилось. Разве с интриганами из КГБ можно иметь дело? Напрасно шеф это затеял! Можно было бы поискать двойника где-то еще.
— Я в этом не разбираюсь. Когда она должна появиться?
— Да когда угодно, раз уж она во Франции.
— Босс, Седьмой не вышел на связь.
— Черт! Может, у них отключена рация?
— Нет, босс, там же Симон.
— Объявляй общую тревогу. Все на периметр.
Вот дурак безголовый! Времени в обрез, надо заходить. Еще немного. Успокою дыхание. Еще минута. Давай, Керстин, время вышло. Клюнул носом в свои кнопки парень за мониторами. Все, отговорился.
— Привет, Кен, — о, как мы бледнеем. — Не ждал гостей?
— Почему же, ждал. Ты... хорошо выглядишь.
Нечего комплименты раздавать. Я стреляю ему в колено. Это ужасно больно, нестерпимо. Потом потолкуем, Кенни.
— Профессор, прошу вас — на стол, — я киваю дулом на знакомый до боли в висках стол. — Ну, быстро, нечего церемониться!
Щелкают пластиковые кольца. Крепкий пластик, знаю точно. Кен кричит криком, катаясь по полу. Что я говорила? Больно. Я пускаю ток — фи, гадость! Надо было ему сначала клизму поставить, а теперь нюхай это. Я выключаю ток. Что, не нравится?
— Не надо...
Что «не надо»? Собственное изобретение не по вкусу?
— Где материалы об опытах?Где разработки? Быстро.
— Там, диски... и в файлах.
— Пароль?
— Вам это не поможет... Без меня технология мертва.
Ничего, всегда найдется умник, который разберется.
Поэтому... Он кричит тонко и надрывно. Но мне его не жаль, меня терзали на этом столе много времени. Слишком долго, чтобы я теперь могла его пожалеть. А все остальные? Такие, как Жаннет и тот «опытный материал», который «пришлось уничтожить». Могу себе представить!
— Ульм, 1427695.
Прекрасно. Теперь я введу задание. Все. Мозг машины самоуничтожится через четыре минуты. Профессор сентиментален, как все немцы — он родился в Ульме. А вот номер... Какая разница. А, Кенни, ты очнулся? Это хорошо. Продолжим нашу вечеринку. Следующим номером программы будет... Правильно.
— Скажите мне, профессор, скольких вы поджарили на этом столе?
— Это... было нужно для науки. Ты не понимаешь. Иногда надо отбросить слюнявые принципы, чтобы человечество могло идти вперед. Я не считал сколько... Какой смысл, когда мое открытие — это новые перспективы для человечества? Не надо содержать дорогостоящую систему. Коррекция поведения возможна уже в раннем возрасте, особенно у детей с плохой наследственностью. И не имеет значения сколько...
Я пускаю ток на полную мощность. Воняет паленым мясом. Да, профессор Хольт — достойный наследник своего папочки, медика в Дахау. Маленький Карл все видел — когда закончилась война, ему было уже пятнадцать лет, три последних из которых он помогал отцу в лаборатории. Номер — 1427695, какая сентиментальность! Это был номер первого заключенного, которого препарировал юный Карл. Подонок и нелюдь. О, уже дым повалил. Кучка обгорелого мяса.
— Ну что, Кенни, поговорим с тобой по душам?
— Керстин, прошу тебя... я не виноват... Я выполнял приказ.
Я знаю, Кенни, но скажи мне, чей. Я должна убедиться!
Что-то больно бьет меня в спину. Я картинно отлетаю к стене. Так я и знала. Черт, а я не хотела в это верить, не хотела! Вот идиотка. Это же было так очевидно. Но я находилась в плену у сентиментальных иллюзий, а теперь не знаю, что делать. Вернее, знаю, но...
— Мой приказ, — дядя Макс опускает свой «магнум». — Хорошо выглядишь, Керстин. Рад тебя видеть. Ты не удивлена?
— А что, должна бы? — Лужа крови подо мной увеличивается. Песок в песочных часах сыплется все быстрее.
— Ты всегда была умницей. Не то что эти... — дядя Макс с сожалением смотрит на меня. — Мне жаль, дорогая, правда.
— Почему именно я?
— Потому что я не мог тебя потерять. Понимаешь? Ты была больше моим ребенком, чем ребенком Рона и Нины. Эти идиоты не понимали твоей ценности, они хотели отобрать тебя у меня. А потом, позже, ты сама решила уйти из-за этого киношного психопата.
Дядя Макс просто маньяк. Я это знала — уже давно.
— Зачем надо было уничтожать мою семью?
— Потому что они были мне больше не нужны. Из вас всех только ты представляла ценность. Стивену бы не позволили расти на базе, Нина хотела переехать. Я знал, что ты уцелеешь. Это был твой экзамен. Если бы ты не смогла уцелеть, была бы мне не нужна. Ты давно все поняла?
— Нет. Я боялась об этом думать. Недавно поняла. Не стоило убивать Соланж. Только вы знали о моих с ней контактах. Тогда мозаика наконец сложилась.
Я вижу, как на его лице проступает досада.
— Значит, если бы... но как случилось, что ты все успела? Ты не могла. Ты только два дня во Франции.
— Нет, три. Это таможня отметила меня два дня назад.
— Невозможно.
— Да. Для вас. Но не для меня. Гидроплан — хорошая штука, а на малой высоте его не видит радар. Зачем все это?
— А ты как думаешь? Профессор сделал открытие, надо же было его испытать. Кто мог справиться с этим?
Поэтому для тебя нашлась работа. Не будь ты такой упрямой, имела бы сейчас деньги и власть. А так лежишь тут и истекаешь кровью. Да, мы покупали девушек для профессора. Да, это я спровоцировал расследование Сената, меня привлекла идея использования технологии в собственных целях. Да, это я подготовил полигон для тебя — откопали ту девку, финансировали дело, даже бандитов отогнали. У них там чиновники очень легко продаются. И недорого. Я все предусмотрел, но ты решила выйти из игры, хотя была мне нужна. Поэтому все так и случилось. Как ты вернулась?
— Ваши коллеги решили избавиться от меня, чтобы добраться до информации быстрее вас. Но за дело взялись неумело. Приличное сотрясение мозга — и все. Что-то у вас здесь недоработано.
