Алла Полянская - Слишком чужая, слишком своя
— Можно к тебе? — Вот еще жертва страсти.
— Если помоешься и захватишь презерватив.
— Да ты что! Я чист.
Какое возмущение в глазах! Мальчик, СПИД бродит по свету, ты этого не знал? Да я и так делаю тебе одолжение, ты для меня грязноват.
— Все вы это говорите.
— Ладно, как скажешь.
Его сильные руки вырывают меня из сна. Да, я хотела его — с той минуты, как увидела.
19
— Ты куда собираешься?
Ну, почему они такие? Ночь вдвоем — это же еще не повод требовать у меня отчета. Мужчины! Что с них взять?
— Есть кое-какие дела.
— Тебе нужны деньги?
— Нет, спасибо.
Все было замечательно, зачем портить?
— Ты вернешься?
— Нет, наверное.
— Лили, подожди.
Антуан вылезает из постели. Да, ночь была прекрасной, но это — все.
— Я не хочу, чтобы ты уходила. Оставайся.
Как дитя малое. Он не хочет. Словно одного его желания достаточно.
— Я не могу. У меня и вправду есть дела. Может быть, потом вернусь. Мне нужно оружие. У тебя есть?
— Нет, но я знаю, у кого достать.
— Тогда к делу. Мне надо все по этому списку. Плачу сразу.
— Ладно, жди здесь.
Я вот все думаю: на чем же мне добраться до Сен-Круа? Это же кусок земного шара. Взять машину нельзя. Всеобщая компьютерная система сразу выдаст меня. Украсть машину — тоже рискованно. Во-первых, копы, во-вторых — где бы я ее ни бросила, она укажет направление моего движения. И мороки с ней будет, французы ездят неаккуратно. Если купить велосипед, я попаду в нужное место аккурат на Рождество. А я должна быть там сегодня. Нет. Остается Сена. Скажу Антуану, что мне нужна небольшая лодка с мощным мотором. Это вариант. Правда, мне еще никогда не приходилось водить такую лодку, но не боги горшки обжигают.
— Вот то, что ты просила. Давай деньги, человек ждет.
Антуан даже запыхался. Хороший мальчик, быстро справился. Французы — шустрые ребята, своего никогда не проворонят.
Оружие не такое уж безупречное, но жаловаться не приходится. А ножи так и вовсе хорошие, центровка такая, как надо. Ну-ка, милый, достань мне лодку, и я тебя поцелую.
— У меня есть скутер. Скажи, куда тебе надо, и я тебя отвезу.
— Нет. Я должна сама. Нет никакой необходимости впутывать тебя в приключения.
— Я не могу дать тебе скутер, — он довольно упрямый. — Но отвезу тебя, все равно не хочу вот так с тобой расставаться.
— Ладно, только сейчас. Идем.
Сена в это время сказочно красива. Она и вообще красива. Это благодаря ей в Париже есть такая красота, как мосты. Сколько их — кто-то даже подсчитал, но у меня эта цифра никогда не держалась в голове. И какая разница? У каждого парижанина есть свой любимый мост. С мостами связаны такие вещи, как свидания, радости и грусть. Сидеть возле каменной скобки моста, смотреть на воду и ни о чем не думать. Черт меня подери, какая романтика! Надо будет когда-нибудь попробовать.
— Куда мы едем?
От любопытства кошка сдохла, дорогой.
— В сторону Руана.
— Но это же очень далеко!
А я и не говорила, что собираюсь в Сен-Дени.
— Но мне надо не так далеко.
Мы мчимся мимо каменных полос набережной, ныряем под мосты, минуем баржи и настилы для лодок. Если немного пофантазировать, можно представить себе, что это просто прогулка. Почему бы и нет? Наверное, те, кто идет сейчас по улице и видит нас, так и думают: люди собрались на пикник И завидуют нам.
Вернон мы миновали уже после обеда. Да, уже недалеко. Зеленые берега Сены каким-то чудом сохранили языческий дух ведьмовской фарандолы, украшенных деревьев и грязного спаривания. Франция, одержимая инквизиторами. Франция, утопающая в грязи и болезнях. Невероятным кажется, что это та же самая страна. Здесь — лучшие духи и изысканные моды. Здесь — чистые улицы и беззаботные люди, которых волнует будущее мира. И самые красивые актеры — тоже дети Франции. И самые смешные комики. Вот только кухня... Ну и бог с ней, с кухней! На солнце тоже бывают пятна.
— Ты можешь высадить меня здесь.
Нет надобности подъезжать прямо под нос Кену. Можно немного прогуляться.
— Но это же еще не Руан.
— Знаю, — я целую его. — Все, дорогой, возвращайся домой. Спасибо, что подвез.
— Я пойду с тобой.
-Нет.
— Ты вернешься?
— Надеюсь, что вернусь.
Я слышу, как взревел мотор. Прощай, красавчик, ты мне очень помог. Ну вот, Кенни, я уже здесь. Готовься. Ты мне должен, помнишь? Пришло время платить по счетам. Но еще не сейчас, еще светло, так что сейчас я зароюсь в какую-нибудь норку и подожду. В сумке у меня еда и еще кое-что. Кстати, Кен, ты стоишь мне кучу денег, должен будешь возместить мне ущерб. И моральный в том числе. Из-за твоих непомерных амбиций я утратила последние иллюзии.
Вот небольшой лесок. Аккурат вышла туда, куда надо. Скоро начнет темнеть, я должна буду подготовиться. Где-то здесь должно быть... вот, есть! Военная карта околицы Сен-Круа. Не спрашивайте, где я ее достала. Значит, они ждут меня либо со стороны Гавра — это если они еще не знают о моем прибытии в Париж, либо со стороны Руана. Но если Кен не совсем набитый дурак, он вышлет людей во все стороны. Если уже не выслал.
— Осторожно, Пьер, ты очень громко ходишь. — О, уже началось.
— Да чего ты, никого здесь нет. Давай лучше найдем местечко, где сможем немного отдохнуть. Эти проклятые рюкзаки страшно неудобные. И зачем только мы их тащим?
— Ты знаешь зачем. Чтобы никто из местных не заметил автоматы и все остальное.
А вот и они. Один — невысокий, тощий, в потертых джинсах и такой же рубашке. Другой — здоровяк, даже толстый, в поношенных темных штанах и полосатой тенниске. У обоих за плечами — старые рюкзаки. Можно было бы принять эту парочку за любителей отдыха на природе, но о содержимом их рюкзаков гадать теперь не приходится.
— Вот здесь, посмотри. Симон, ты слышишь меня? Вот хорошее местечко. О черт, колется!
— Нечего было лезть в самые колючки. Вот неколючие кусты. И берег просматривается. Все равно здесь другой дороги нет.
— Твоя правда, — увалень Пьер устроился рядом с напарником. — Слушай, это какая-то чушь. Ловим девчонку. Не понимаю, с чего это босс так наложил в штаны?
— Скажу тебе по дружбе: ты дурак Ты когда начал работать на секретную службу?
Так, первым уберу Симона. Опасный тип, хотя и ростом не вышел.
— Чего спрашиваешь? Сам же знаешь: уже пятнадцать лет, со времен Иностранного легиона.
— Молчи и слушай. — Симон немного сердится. — Я тут поспрашивал и кое-что узнал о той птичке, которую мы ловим. Она одна может перебить всех нас. Ты думаешь, почему ее еще не поймали? Она умеет растворятся в воздухе. У нее есть знакомые среди бандитов и политиков, она может за считаные минуты втереться в доверие к старому английскому параноику, потому что у нее есть способность к распознаванию людей — сразу. А с этим надо родиться. Ты говоришь, что служишь пятнадцать лет. А что ты скажешь на такое: эта крошка родилась и выросла в сверхсекретной зоне. Ее никто ничему не учил: ты учился держать ложку, завязывать шнурки, а она так же естественно училась выживать в любых условиях. Понимаешь?
— Но она — женщина, а значит — слабее.
— Телами тех, кто так думал, можно заполнить кладбище. Вот слушай. Ты знаешь Джонса из внутренней охраны?
— Хмурый такой тип, постоянно жует резинку? Ну, знаю.
— Так вот. Он знал эту красотку ребенком. Как-то проходил в той зоне подготовку, видел ее. Ей тогда было лет десять, а переплюнуть ее в стрельбе, метании ножа и еще во многом не мог никто из взрослых, сильных людей. Ты должен прицелиться, а она — нет. Как у нее это получалось, никто не знал. Да она, похоже, и сама не знала, для нее это было так же естественно, как дышать. Вместе с тем, говорил Джонс, она со всеми была в хороших отношениях, к каждому находила подход. Представляешь?
— Я не верю. Что ей нужно здесь?
— Не знаю. Но слыхал, что босс ей здорово задолжал. Она когда-то была здесь подопытной — одной из первых. — Симон достает из рюкзака рацию. — Пора связаться с центром. Седьмой выходит на связь, прием.
— Да, Седьмой, слышу вас. Что там?
— Все тихо. Мы наблюдаем, но пока все тихо.
— Хорошо, Седьмой. Продолжайте наблюдение. Если не случится ничего срочного, связь каждые полчаса.
— Есть. Каждые полчаса. Конец связи. Пьер, уже стемнело, достань прибор ночного видения.
— Вот, возьми. Слушай, дружище, она сюда не придет. Если она такая умная, как ты говоришь, она должна понимать...
— Это не наше дело. Мы выполняем приказ, а об остальном пусть у босса голова болит.
Он прав. Заболит у босса и голова, и все остальное — тоже. Значит, у меня есть еще полчаса, до следующего сеанса связи. Я должна убрать этих двоих, предварительно кое-что уточнив, и дойти до цели. Всего-то!
— Симон, что с тобой? О боже!..
Ничего с ним особенного, ты что, трупов никогда не видел?
