Данил Корецкий - Когда взорвется газ?
– Здорово, Иван!
– Как поживаете, Иван Сергеевич!
– Дядя Ваня, а когда вы сериалы показывать будете?
Внимательный наблюдатель мог сделать вывод: человек бедный, но честный и порядочный, поэтому люди к нему тянутся. Или в свете критериев оценок последнего времени расставить акценты по-другому: он честный и порядочный, а потому беден, как церковная мышь, и интересен только для таких же лохов, как и сам. Но в данный момент за ним никто не наблюдал и никаких выводов не делал.
Несмотря на это, факт остается фактом: в городе Ивана Сергеевича Черепахина все знали. Конечно, когда Хан говорил, что любой дурак с домашней камерой может открыть свою телекомпанию, он несколько преувеличивал. А вот с двумя профессиональными дивикамами «Sony» вполне можно не только компанию открыть, но и оказаться на гребне общественной жизни. Особенно если это жизнь не столицы, а тихой провинциальной Лугани. Главное, включать эти камеры в нужном месте, в нужное время и направлять их на нужных людей... Черепахин являлся владельцем и директором телекомпании, поэтому, во-первых, относился к верхнему слою «офисного планктона», а во-вторых, был заметной фигурой.
– Приветствую, Иван Сергеевич, и поздравляю! Видел, видел ваш сюжет в республиканских новостях. Это успех! – Востроносый старичок с остатками седых волос на коричневом, в пятнах, черепе, кисло улыбался. В свое время он заведовал идеологическим отделом горкома партии и до сих пор считал, что разбирается во всем на свете.
– Хотя я бы смонтировал по-другому: кадр-то вышел рваный, да и точек съемки маловато... М-да... И смысловые повторы тоже... Я вам прямо скажу, в мое время на центральный канал такое бы сырье не взяли... Да мы бы и не пропустили!
– Спасибо, Павел Семенович! У меня нет иллюзий по поводу нашей профессиональной гениальности! Просто повезло, наверное, им надо было «дырку» заткнуть, а наш репортаж по хронометражу подошел... С вашим опытом, конечно, можно еще больше огрехов найти... Спасибо, что подсказали... Хотя, знаете, все звонят, поздравляют...
Черепахин раскланялся и быстро пошел дальше, уже не вступая ни с кем в разговоры. Он торопился и, как всегда, успел вовремя: ровно в 9.00 он толкнул тяжелую, обитую внизу медным листом входную дверь независимой телекомпании «Зенит». Конечно, в таком названии имелось немалое преувеличение. Независимость компании заключалась только в том, что от нее ничего не зависело. Тем не менее директор был чрезвычайно пунктуальным и требовательным, как будто возглавлял Би-би-си или Си-эн-эн. Поэтому в «Зените» считалось неприличным опаздывать, хотя в Москве любые офисы открываются не раньше десяти, а творческие натуры в такое время еще не покидают своих постелей. Но это, конечно, отнюдь не упрек Москве. К тому же стиль работы Черепахина давал наглядные результаты: арендовать солидный офис в красивом старинном здании с лепным фасадом могла далеко не любая компания.
По заметно стершимся мраморным ступеням необычной овальной лестницы, с затянутыми проволочной сеткой пролетами, Иван Сергеевич поднялся на третий этаж, где размещался секретариат. По дороге заглянул в отдел репортажа, где в окружении коллег гоголем восседал на краю стола герой последней недели Пашка Савин.
– Надо глубже копать, сложнее проблемы ставить, – солидно вещал он. – Мы показали, что умеем работать, теперь и заказы пойдут серьезные... Можно за политику взяться. Вот американцы до сих пор войска из Ирака не выводят...
– Так что, Павел, в Ирак тебя посылать? Или прямо в Белый дом? – спросил Черепахин.
Не особо смутившись, Савин спрыгнул со стола, заправляя просторную клетчатую шведку в обтягивающие вельветовые джинсы. У него было простецкое лицо двадцатипятилетнего сельского парня, растрепанные волосы цвета выжженной соломы, круглые совиные глаза с белесыми ресницами. С такой внешностью вообще в загранкомандировки не посылают, а уж в Белый дом – тем более. Хотя «простак-Пашка» был продвинутым фанатом самой современной, «навороченной» аппаратуры, а недавно удивил коллег, заняв деньги и выложив тысячу долларов за крохотную видеокамеру, с объективом, вмонтированным в галстучную заколку.
– Зачем в Ирак? Для начала в Киев! – напористо сказал он. – Возьму интервью у депутатов Рады или в Министерстве иностранных дел...
– Может, хоть там «шпионский глаз» пригодится! – усмехнулся Олег Комов. – А иначе зачем он тебе? Курей снимать?
Все рассмеялись. Пашка свысока осмотрел товарищей.
– Я знаю, что им снимать! – гордо заявил он. – Репортаж все видели, до сих пор поздравления принимаю. А в запасе еще сенсации есть!
– Ты особо не зазнавайся! – осадил хвастуна Черепахин. – Сейчас старого идеологического работника встретил, он от твоего репортажа мокрое место оставил. Поэтому так смотри на вещи: повезло, звезды удачно сошлись, и хорошо бы хоть что-то еще отснять, пока тучи информационный небосвод не закрыли. А ты уже четыре дня почиваешь на лаврах да мечтаешь, как Манилов! Работать надо! А поздравления, оно, конечно, хорошо... Только пусть они тебя радуют, но не обманывают!
– Какой еще идеологический работник? – вскинулся Паша, но директор уже двинулся дальше.
– Здравствуйте, Светлана, – официальным тоном поздоровался он, заходя в приемную. – Почта готова?
Светлана была молода, красива, с хорошей фигурой, таких секретарш злые языки за глаза называют «секретутками», поэтому Черепахин держался с ней подчеркнуто сухо и тщательно обозначал дистанцию.
– Конечно, Иван Сергеевич, – девушка протянула толстую папку с письмами и свежей прессой.
– Там конверт из городской прокуратуры, – понизив голос, сказала она. – Я его не открывала и положила сверху...
– Из прокуратуры?! Гм...
Черепахин ощутил неприятный холодок под ложечкой, хотя никакой вины за собой не чувствовал. Он не делал ничего предосудительного, да и его компания тоже... Интервью с руководителями местного уровня, не самого верха конечно, – там свой «белодомный» пул местного разлива; репортажи об открытии торговых центров, о возвращении с юга птиц и... далее в том же духе. В общем, ничего сенсационного, острого, конфликтного... Никаких претензий – клевета, оскорбление, вторжение в частную жизнь – предъявить ему никто не может!
Он зашел в свой просторный, хорошо обставленный кабинет, плюхнулся в кресло, костяным ножом вскрыл конверт с грозными штампами. Повестка!
«...Вызываетесь в качестве свидетеля в прокуратуру г. Лугань, к следователю Крайко...»
«Слава Богу, в качестве свидетеля!» – Черепахин перевел дух. Мало ли по каким делам можно стать свидетелем! Соседей обокрали – и пожалуйста... Настроение улучшилось. Он заказал Светлане кофе и даже замурлыкал разудалую песенку:
В Кейптаунском порту, с пробоиной в борту,
«Жаннетта» поправляла такелаж.
Но прежде чем уйти в далекие пути,
На берег был отпущен экипаж...
Конечно, он не был святым. Основной доход шел от приватных съемок свадеб и других торжеств местных «государевых людишек» и полукриминальной элитки города и области. Хотя, какой там, к черту, «полу-» – так говорят для самоуспокоения и соблюдения приличий, каждому ясно, что нельзя потерять невинность наполовину: либо девственная плева цела, либо порвана! Но у преступников нет явно выраженных физических признаков, а на нематериальные можно закрыть глаза, тем более что они очень расплывчатые. Во всяком случае, и на тех, и на других мероприятиях присутствуют обычно одни и те же люди. Кстати, благодаря этому Иван Сергеевич имел широкий круг знакомств, был везде вхож, и все его знали.
Хотя «вхожесть» и «знание» могут быть различными. Доставщик ресторанных деликатесов формально вхож в дом губернатора, но по-другому, чем уважаемый и любимый гость, который будет эти деликатесы есть за ужином вместе с хозяином. И знали Черепахина так же, как раньше «посвященные» знали имена водителей секретарей обкома. Поэтому в случае серьезных проблем обращаться за помощью не к кому. Хорошо, что такой необходимости нет...
Иван Сергеевич уже выпил кофе, когда позвонили с республиканского телевидения. За последние дни он привык принимать поздравления и поднял трубку с благостным и чуть уставшим лицом, как солист, переадресовывающий будто бы не заслуженную им благодарность публики аккомпаниатору. Наверняка речь пойдет о серьезном заказе...
– Иван, – резкий и раздраженный баритон заведующего информационным отделом через ухо внес какуюто неприятную истому в середину грудной клетки.
– Что за херня с твоими трубами? Нам тут яйца выкручивают, прокуратура только что диск с сюжетом изъяла, из архива программы тоже стёрли. Ты что, не знал, что объект стратегический?
– Какой стратегический? – растерялся Черепахин. – Подъехали, сняли, рассказали о круглой дате, старикана какого-то поспрашивали... И все дела!
– Международный магистральный газовый трубопровод, – разделяя дикторскими паузами слова, отчеканил завотделом. – Вот что это такое!
