Эллери Куин - Девять месяцев до убийства
Холмс пожал плечами.
— Неужели вас не возмущает, в каких условиях живут эти люди?
— Разумеется, я бы только приветствовал капитальную чистку здесь, Ватсон. Видимо, она будет возможна когда-нибудь в просвещенном будущем. Но до тех пор я буду все-таки оставаться реалистом. Утопия — это роскошь. У меня нет времени на мечтания.
Прежде чем я успел что-то возразить, он открыл следующую дверь, и мы вошли в публичный дом. У меня едва не закружилась голова от удушливого запаха дешевой парфюмерии. Мы оказались в салоне, в котором полдюжины почти обнаженных женщин сидело в картинных позах и поджидало того, кто заглянет к ним на огонек из густого тумана.
Должен признаться, что всячески пытался отводить взор от зазывных улыбок и соблазнительных жестов, которые демонстрировались нам со всех сторон. Но Холмса и здесь не покинуло его обычное хладнокровие.
— Добрый вечер, Дженни!
С этими словами он обратился к одной из девиц — бледной, симпатичной, невысокого роста, одетой в халат, под которым ясно ничего не было и который разошелся просто невозможно широко.
— Добрый вечер, мистер Холмс.
— Ты была у того доктора, адрес которого я тебе дал?
— Была, сэр. Он осмотрел меня и выписал справку о здоровье.
Занавес из шнурков с нанизанными на них бусинками раздвинулся, и перед нами предстала жирная «мадам». Ее глазки-пуговки пристально оглядели нас.
— Что выгнало вас в такой вечер из дому, мистер Холмс?
— Уверен, что вы догадываетесь, Леон.
Лицо ее помрачнело.
— Как вы думаете, почему я не выпускаю своих девочек на улицу? Потому что не хочу потерять кого-нибудь из них!
Одна из девиц, накрашенная сверх всякой меры, сердито бросила:
— Просто стыд, да и только — шагу не может уже ступить бедная девушка, чтобы за ней не увязался бобби.
— Ты что, предпочитаешь получить нож в живот? — осведомилась еще одна девица.
— Я уже считай подцепила одного — ну, того джентльмена, который живет в Паквине. Он поднимался к себе по лестнице — ну, все при нем — белый галстук, накидка и все такое. Он меня увидел, остановился — ждет. И надо же — именно в этот момент высовывает из тумана свое идиотское рыло бобби. Иди, говорит, к себе в гнездышко, малышка, вечер нынче не для тебя.
Девица даже плюнула на пол с досады.
Голос Холмса оставался совершенно спокойным, когда он спросил:
— А джентльмена, надо думать, тем временем и след простыл?
— Поднялся наверх к себе в комнату, куда же ему еще деться? Но меня с собой не пригласил!
— Странный у него адрес для джентльмена, ты не находишь?
Девица вытерла рот тыльной стороной ладони.
— Пусть живет, где ему угодно. Хоть у черта на рогах, если хочет!
Холмс уже направился к двери. Проходя мимо меня, он шепнул:
— Пойдемте, Ватсон, да побыстрее, побыстрее!
На улице он схватил меня под руку и буквально потащил за собой.
— Все, Ватсон, он у нас в руках! Я уверен в этом! Вот так все и бывает — поглядишь по сторонам, спросишь о том, о сем, кто-нибудь вдруг обронит словечко — и вес! Дьявол попался! Он способен на многое, это верно. Но в невидимку превратиться не может.
Каждое слово выдавало торжество Холмса, продолжавшего увлекать меня за собой. Не прошло и нескольких минут, как я уже взбирался за ним по узкой лестнице, которая вела на верхний этаж дома снаружи, прямо у деревянной стены:
Напряжение наших нервов достигло предела. Даже Холмса с его чрезвычайной выдержкой охватил охотничий азарт. Пока мы поднимались по лестнице, он прерывающимся голосом пояснил мне:
— Этот Паквин — захудалый дом, в котором сдаются квартиры, Ватсон. Таких домов в Уайтчапеле множество. Счастье еще, что мне запомнилось его название.
Я глянул вверх и заметил, что дверь, к которой мы приближаемся, приоткрыта. Лестница кончилась, и Холмс ворвался в квартиру. Я — за ним.
— Какое чертовское невезение! — воскликнул он. — Кто-то побывал здесь перед нами!
За все годы, проведенные вместе, Холмс никогда еще не оказывался во власти более жестокого разочарования. Он застыл, как вкопанный, посреди маленькой, бедно обставленной комнаты, с револьвером в руке. Серые его глаза метали молнии.
— Если это и было логово Потрошителя, — вскричал я, — то он уже оставил его.
— Причем навсегда. В этом нет сомнений.
— Может быть, Лестрейд преследует его по пятам?
— Что-то не верится. Лестрейд в данный момент бродит где-нибудь по темным переулкам.
Потрошитель, собираясь в спешке, основательно опустошил квартиру. Я еще подыскивал слова, долженствующие утешить Холмса в его разочаровании, как вдруг он схватил меня за руку:
— Если вы еще сомневаетесь, что эта дыра — квартира маньяка, Ватсон, взгляните сюда.
Взгляд мой устремился в указанном направлении, и я увидел то, о чем он говорил: ужасный трофей — грудь той несчастной, которая лежала сейчас в морге на Мон-тегю-стрит.
Мне часто доводилось созерцать раны и смерть, но это оказалось худшим из всего, что я видел до сих пор. Я не ощущал ничего — один только безмерный ужас. Мне стало дурно.
— Холмс, я выйду и подожду вас внизу.
— У меня тоже нет причин оставаться здесь. Все, что можно увидеть тут, можно увидеть быстро. Человек, которого мы ищем, чересчур искушен, чтобы оставить хотя бы малейшую улику.
В этот миг — быть может, потому, что рассудок мой жаждал отвлечься от ужасной картины — я вспомнил о письме.
— Между прочим, Холмс, сегодня пополудни посыльный принес письмо от вашего брата Майкрофта на Бейкер-стрит. Я от волнения совсем забыл сказать.
С этими словами я протянул ему конверт, и он распечатал его.
Если б я ждал от него благодарности, меня постигло бы жестокое разочарование. Он прочел послание и поглядел на меня ледяным взором.
— Хотите узнать, что пишет Майкрофт?
— Прошу вас, прочтите.
— Здесь написано: «Дорогой Шерлок! Благодаря обстоятельствам, о которых извещу тебя позже, мне стало известно нечто, возможно, небесполезное для тебя. Некий Макс Кляйн — владелец пивной в Уайтчапеле под названием «Ангел и Корона». Правда, Кляйн приобрел это заведение лишь недавно, говоря точнее — четыре месяца назад. Твой брат Майкрофт.»
Я был чересчур выбит из колеи, чтобы понять, что это означает. По крайней мере, мне остается только сослаться на это смягчающее обстоятельство, поскольку все последующее просто невозможно объяснить, если я не признаюсь в том, что сделал глупость, не имеющую ровно никакого оправдания. Короче, в тот момент я выпалил:
— Верно, Холмс! Об этом мог сказать вам и я. Я узнал то же самое от девицы, с которой толковал во время моего посещения «Ангела и Короны».
— В самом деле? — спросил Холмс и в голосе его зазвучали угрожающие нотки.
— Он очень неприятный тип, этот Кляйн. Я еще подумал, что ему не потребуется много времени, чтобы наложить свой отпечаток на все заведение.
Холмс не смог сдерживаться дальше и потряс кулаками.
— Боже праведный! Куда бы я ни ступил, везде меня окружают одни идиоты!
Меня, ничего не подозревавшего, эта вспышка гнева застигла врасплох. Я застыл с раскрытым ртом и только пробормотал:
— Холмс, я не понял, что вы имеете в виду.
— Если еще не поняли, оставьте всякую надежду, Ватсон! Вы получаете сведения — именно те, которые позволили бы мне раскрыть это дело — и, дружески улыбаясь, держите их при себе, ни словом не обмолвившись о них. А потом забываете передать мне письмо, где содержатся те же сведения, имеющие решающее значение. Ватсон! Ватсон! На чьей вы стороне, собственно?
Если я и до этого был сбит с толку, то теперь и подавно пребывал в полной растерянности. Я не мог сказать пи слова в свое оправдание, чувствуя себя совершенным ничтожеством.
Но Холмс был человеком отходчивым.
— К «Ангелу и Короне», Ватсон! — воскликнул он и бросился к выходу. — Нет, вначале в морг! Предъявим этому дьяволу его жертву!
Звонок из прошлогоВ дверь позвонили.
Эллери в сердцах хлопнул дневником по столу. Без сомнения, опять явился этот пьяница и бездельник. Эллери подумал, открывать или нет, бросил на пишущую машинку взгляд, полный раскаяния, и пошел к двери.
Вопреки ожиданиям, за дверью стоял не Грант Эймз, а посыльный телеграфной компании. Эллери расписался в получении и прочел телеграмму, под которой не было имени отправителя.
«МОЖЕТ ТЫ МНОГОТОЧИЕ ВКЛЮЧИШЬ НАКОНЕЦ ТЕЛЕФОН В РОЗЕТКУ ВОПРОСИТЕЛЬНЫЙ ЗНАК ХОЧЕШЬ ЧТОБЫ Я ТУТ СПЯТИЛ ВОПРОСИТЕЛЬНЫЙ ЗНАК»
— Ответа не будет, — сказал Эллери, дал посыльному на чай и тут же выполнил указание инспектора.
Затем, бормоча что-то, включил в сеть электробритву и принялся прореживать многодневную щетину на подбородке. Зазвонил телефон, и он подумал, что это уж точно отец с Бермудских островов. Если б он побыл там еще недельку…
