Эллери Куин - Девять месяцев до убийства
Эллери пожал плечами и снова принялся читать доктора Ватсона.
Глава девятая. В логове ПотрошителяМне оставалось одно — ждать. Холмс заразил меня своим лихорадочным нетерпением, и чтобы скоротать часы в ожидании его, я стал обдумывать наше нынешнее положение, стараясь применить тот метод, к которому так часто на моих глазах прибегал Холмс.
Немалая доля моих размышлений была связана, естественно, с замечанием Холмса, что под подозрением — четверо, и каждый из них может оказаться Потрошителем. Озадачивали меня и другие фрагменты этой затейливой мозаичной картины: замечание Майкрофта, что брат его собрал еще не все камешки, из которых она должна складываться, было памятно мне, равно как и слова Холмса, что он страстно желает поймать тигра, который бродит по лондонским закоулкам. Хорошо. Допустим, что Потрошитель — один из этих четверых. Знает ли сам Холмс, кто именно, коли отправился его ловить? И почему необходимо вначале поймать его, чтобы понять, кто именно из четырех Потрошитель?
Какое счастье я испытал бы, доведись мне в тот миг найти разгадку этого дела! Но я был поражен слепотой и ничего не понимал, чувствуя себя полным ничтожеством.
Так текли час за часом. Единственный раз произошло нечто, внесшее некоторое разнообразие в их монотонность. Посыльный — мальчишка в красивой униформе — принес письмо, адресованное нам на Бейкер-стрит.
— Депеша от мистера Майкрофта Холмса мистеру Шерлоку Холмсу, сэр.
— Мистер Холмс в настоящий момент отсутствует, — ответил я. — Но письмо можете вручить мне.
Я отпустил посыльного и стал рассматривать конверт. Он предназначался для посланий из Министерства иностранных дел, куда был приглашен на работу Майкрофт, и был не запечатан. Меня так и подмывало открыть его, но я, разумеется, не позволил себе ничего подобного. Я положил письмо в карман и снова принялся расхаживать по квартире. Час за часом, а от Холмса не поступало никаких известий. Время от времени я подходил к окну и смотрел в туман, который опустился на Лондон. Ночь как по заказу для Потрошителя — подумал я, едва сгустились сумерки. Но ведь та же самая мысль могла прийти в голову и кровожадному безумцу! Не успел я об этом подумать, как тотчас же, будто в театре, вошел уличный мальчишка с письмом от Холмса. Он терпеливо дождался, пока я дрожащими руками вскрою конверт.
«Мой дорогой Ватсон!
Дайте этому мальчишке полкроны за его труды и приходите как можно быстрее ко мне, в морг на Монтегю-стрит.
Шерлок Холмс»
Мальчишка, заспанный и взъерошенный, наверняка никогда еще в жизни не получал чаевые в таком размере. Но я испытал такое облегчение, что дал ему целую крону.
Через минуту я уже сидел в кэбе и погонял возницу, который опасался быстро ехать сквозь густой туман, превративший улицы Лондона в некое подобие прачечной. По счастью, у него был какой-то инстинкт, выводивший на верный путь, — как у почтового голубя. Не прошло много времени, когда я услышал:
— Дверь справа, хозяин. Потом прямо. Да смотрите, как бы вам не заехало по носу этой проклятой дверью.
Я ощупыо нашел дверь, вошел, пересек двор и оказался в морге, где за столом на возвышении увидел Холмса.
— Новая жертва, Ватсон, — сказал он мне вместо приветствия замогильным голосом.
Доктор Мюррей и слабоумный тоже присутствовали при сем: доктор стоял молча за столом, а Майкл-Пьер прислонился к стене с лицом, искаженным от страха.
Доктор Мюррей пребывал в каком-то оцепенении. Холмс поднял брови и резко спросил:
— Доктор Мюррей, как вы полагаете, доктору Ватсону не станет дурно?
— Нет, — ответил Мюррей и откинул покрывало.
В самом деле — то, что открылось моим глазам, вполне могло повлечь приступ дурноты. Едва ли можно было, сохраняя здравый рассудок, описать это жестоко изрезанное человеческое тело. Потрошитель жестоко исполосовал его с тем же дьявольским искусством. Нормы приличия не позволяют мне описывать в деталях содеянное им. Скажу только, что яше удержался и простонал:
— Но ведь у нее отсутствует одна грудь, Холмс!
Холмс мрачно кивнул.
— На этот раз наш безумец решил оставить ее себе — как трофей.
Созерцать это было выше моих сил. Я поторопился сойти с возвышения.
— Ради Бога, Холмс, — воскликнул я. — С этим чудовищем надо покончить немедленно.
— Вы не первый, кто выразил это желание, Ватсон.
— Скотланд-Ярд сможет чем-нибудь помочь вам в дальнейшем расследовании?
— Вам, Ватсон, скорее следовало бы спросить, — хмуро ответил он, — смогу ли я быть чем-то полезным Скотланд-Ярду? Боюсь, что нет.
Мы простились с доктором Мюрреем и со слабоумным и вышли на улицу, в туман. Меня передернуло при воспоминании об увиденном.
— Эта развалина, которая некогда была Майклом Осборном… Холмс, мне показалось, что он — словно преданный пес Мюррея, и ждал только знака, чтобы броситься исполнять какое-то грязное дело?
— Скорее, преданный пес, которому передался ужас хозяина. Относительно Майкла Осборна вы заблуждаетесь, Ватсон.
— Может быть, может быть.
Мне стоило труда подумать о чем-то еще.
— Вы догнали того посыльного, которого преследовали, Холмс?
— Несколько кварталов я гнался за ним, не отставая. Но он знает все закоулки и проходные дворы в Лондоне не хуже меня. Ему удалось уйти.
— А как вы провели остальное время, могу я поинтересоваться?
— Часть дня просидел в библиотеке на Боу-стрит, где пытался представить себе ход мыслей того безумца и найти в них определенную логику.
Холмс чуть ли не ощупью брел сквозь густую пелену тумана, а я держался за ним.
— Куда мы идем, Холмс?
— В одно место, тут, в Уайтчапеле. В библиотеке я начертил схему, Ватсон: отметил на карте района места всех убийств Потрошителя, которые нам известны. Я не один час размышлял над ней, и пришел к выводу, что у Потрошителя есть в центре круга, который получился на карте, какое-то прибежище, откуда он отправляется творить свои черные дела. Комната, квартира, словом, какой-то угол, где он переодевается перед убийством и куда возвращается после него.
— Это прибежище мы и разыскиваем сейчас?
— Вот именно. Поглядим, не помогут ли нам подметки наших башмаков, коли не помогла спинка кресла.
— По такому туману найти нам будет не просто.
— Разумеется, но есть и определенные обстоятельства, которые облегчат нам поиски. К примеру, я тщательно опросил бы свидетелей.
Слова его просто обескуражили меня.
— А я и понятия не имел, что есть какие-то свидетели, Холмс!
— В известном смысле есть, Ватсон. В известном смысле! Не раз Потрошителю удалось скрыться буквально за несколько минут до того, как была найдена его жертва. У меня даже появилось подозрение, что он специально совершает убийства с таким расчетом, чтобы выказать свое презрение к роду человеческому и пощекотать себе нервы. Вы же помните, как близко от него мы были тогда.
— Конечно.
— Как бы то ни было, а я попытался выяснить, в каком направлении он постоянно уходит, и пришел к выводу, что он движется от окружности, на которой лежат места совершенных им убийств, к центру. Вот в центре круга мы и будем его искать.
Мы пробирались в ночной тьме, сквозь пелену тумана, по Уайтчапелю — по той сточной яме, куда собирались человеческие отбросы большого города. Уверенность, с которой двигался Холмс, показывала мне, как хорошо он изучил это зловонное место. Мы оба молчали. Только один раз Холмс остановился и спросил:
— Впрочем, Ватсон, вы не забыли положить в карман револьвер?
— Это была последняя моя мысль перед выходом.
— Я тоже вооружен.
Вначале мы отважились войти в один притон, где, как оказалось, собирались курильщики опиума. От дыма, который стоял в нем, у меня перехватило дыхание. Я последовал за Холмсом и тоже прошел вдоль длинного ряда нар, на которых предавались своим грезам жертвы порока. Холмс останавливался то рядом с одним, то рядом с другим и пристально вглядывался в их лица. С некоторыми он заговаривал. Порой ему отвечали. Потом мы вышли. Судя по его виду, он явно нс получил сведений, сколько-нибудь заслуживающих внимания.
Затем мы обошли несколько обшарпанных гостиниц, где были встречаемы по большей части настороженным молчанием. И здесь Холмс тоже вполголоса побеседовал с некоторыми типами, причем у меня не осталось ни малейших сомнений в том, что они знакомы. Время от времени одна-две монеты перекочевали из его рук в другие, давно нс мытые. После этого поиски наши продолжались в другом месте.
Выйдя из третьей гнусной дыры, еще более убогой, чем две предшествующие, я больше не смог сдерживаться.
— Холмс, Потрошитель — не преступник. Он — жертва.
— Жертва, Ватсон?
— Продукт той ужасной среды, которую мы здесь наблюдаем.
