Данил Корецкий - Когда взорвется газ?
— Подожди минуту, — сказал он Хану и переключился. — Ну что?!
— Черепахин ничего не сказал, — странным тоном произнес Юрист. — Сейчас его отвели в подвал. Думаю, что и там он ничего не скажет…
— Проследи, чтобы дело довели до конца! Все! — резко приказал Виктор Богданович и переключился обратно: — Слушай, Алик, сейчас надо проявить терпение и выдержку…
Ханыков что-то заорал в ответ, но Баданец не слушал: по второй линии звонил председатель предвыборного штаба Президента, и он переключился, даже не предупредив первого собеседника.
— Здравствуйте, Панас Родионович!
— У меня к вам дело, Виктор Богданович, — как всегда обстоятельно начал Рыбачек. — Я обращаюсь к вам по совету Константина Марковича…
— Слушаю предельно внимательно! — Баданец даже привстал.
— Дело в том, что сейчас очень важной, можно сказать, ключевой фигурой избирательной компании стал один журналист, его фамилия Черепахин…
— Как?! — изумленно переспросил глава «Потока».
— Черепахин, Иван Сергеевич, из Лугани. Как сказал Константин Маркович, от него очень многое зависит… Президент, как всегда, прав. Нам очень, очень нужен Иван Сергеевич, но он почему-то уехал из города… По некоторым сведениям, он находится в Москве… Вы не могли бы, используя свои возможности, его отыскать?
«Твою мать! Если его уже не превратили в котлету! Сколько времени прошло?»
— Сию минуту займусь, Панас Родионович! Извините, вынужден отключиться!
Баданец вскочил и забегал по кабинету, нервно тыкая пальцами в клавиатуру телефона. Трубка завибрировала, на экране требовательно высветился номер Хана, но он сбросил входящий звонок и все же соединился с Юристом.
— Слушаю, Виктор Богданович, — сразу же отозвался тот. — Специалисты спустились в подвал и приступили к работе. Но пока новостей нет.
— Останови их немедленно! Это наш друг! Очень ценный соратник! Ты понял?! — заорал Баданец.
— Не понял, Виктор Богданович, — растерянно произнес Юрист. — Я говорю об этом журналюге, о Черепахине…
— И я о нем же, идиот! Останови их немедленно! И привези журналиста в Киев! Беги, быстро!
* * *Кучерявый принял все меры предосторожности. Он сменил машину, укрылся на даче своего заместителя Колтуна, утроил личную охрану, объявил мобилизацию всей группировки и послал бригаду Жилы на ликвидацию Хана. Теперь оставалось только ждать.
Дом Колтуна не шел ни в какое сравнение с резиденциями самого Кучерявого, но хозяин им очень гордился. К тому же он проявлял чудеса гостеприимства, чтобы произвести на шефа благоприятное впечатление. Они вдвоем сидели за покрытым белоснежной скатертью длинным столом, и целая бригада официантов в смокингах с черными «бабочками» порхали вокруг, как настоящие бабочки.
Один разлил половником наваристый борщ из фарфоровой супницы, второй налил вязкую ледяную водку из хрустального графина, третий поставил вазу с хрустящими солеными огурчиками и тугими стеклянными помидорами, пересыпанными черным перцем, зелеными листьями смородины и белыми зубочками чеснока, четвертый принес тонко нарезанное прозрачными ломтиками потеющее сало с толстыми розовыми прожилками. Еще по одному стояли за спиной, готовые упредить каждое их желание. Все это Колтун увидел в кино, воплотил в реальность и сейчас явно этим наслаждался.
— Надо было одеть их в ливрею и парики, — снисходительно пошутил Кучерявый.
— А что, это прикольно, — кивнул Колтун. Его образование ограничивалось семью классами, поэтому с фантазией и чувством юмора имелись явные проблемы.
— И охрану нарядить в гусарскую форму, с саблями, — без улыбки сказал Кучерявый.
— Да не вопрос!
Федор ел и пил без особого аппетита, то есть не так, как всегда. И Колтун тоже. Несмотря на шутки, атмосфера за столом была напряженной, как будто они чего-то ждали. Собственно, так оно и было.
— Силы неравные, получается… — начал хозяин, но гость поднял руку.
— Не болтай! Убери вначале своих клоунов!
Подчиняясь резкому жесту, официанты ушли.
— У Хана рыл двести, да еще из Крыма вызовет сколько надо, — продолжил Колтун. — А у нас сколько? Ну, пятьдесят наберется, ну восемьдесят…
— Ну и что, — отмахнулся Кучерявый. — Я сколько раз дрался один против пяти. И всегда побеждал!
Колтун вздохнул и сквозь густые спутанные волосы почесал зудящее темя.
— Давай тогда за победу!
— Ты прям стратег, как Тучка! — усмехнулся Федор.
Но выпил, закусил соленьями, крякнул. И тут у него в кармане прогудел телефон. Кучерявый выхватил аппарат со скоростью ковбоя, выхватывающего кольт.
— Слушаю! — напряженно рявкнул он. Но тут же расплылся в улыбке. — Молодцы, пацаны! Всем премия! — И повернувшись к Колтуну, торжественно объявил: — Они достали твоего Хана! Жила ему башку прострелил, прямо из леса! Вот тебе и двести рыл! Сейчас подчистим верхушку, а остальные разбегутся! Давай выпьем!
Настроение за столом изменилось. Теперь Кучерявый и Колтун со вкусом ели, с удовольствием пили, рассказывали анекдоты, шутили и смеялись. Но когда обед подходил к концу, телефон прогудел снова. На этот раз лицо Федора мрачнело.
— Они обстреляли из гранатомета мой дом, — угрюмо сообщил он. — И сожгли офис. Кто там ими командует, не пойму!
Но вскоре раздался еще один звонок, и Кучерявый помрачнел еще больше.
— Хан жив! Жила, мудак, его брата завалил! Правда, они похожи, как близнецы… Ладно, теперь наш ход!
* * *Костоломы действовали привычно и согласованно. Один грубо схватил Черепахина за ногу, рывком вытянул ее, второй поднял монтировку, явно целясь в коленную чашечку. От ожидания неимоверной боли все тело покрылось липким холодным потом.
— Стойте! — раздался неожиданный крик. — Стоять, мудаки! Отставить!
В подвал влетел растрепанный Юрист с телефоном в руке.
— Не поняли? Все! Быстро пошли вон!
«Автослесари» равнодушно пожали плечами и покинули подвал.
— Вы целы? Все в порядке?
Юрист подошел ближе, достал из кармана маленький ключик и улыбнулся. Иван никогда не видел, как улыбаются волки, но ему почему-то подумалось, что именно так.
— Давайте я сниму наручники, Иван Сергеевич! Обстановка изменилась. Не держите на меня зла, работа есть работа. Хорошо?
Растирая онемевшие запястья, Черепахин кивнул. Что ему еще оставалось делать?
— Вот и чудно, — опять улыбнулся Юрист. Сейчас это была не волчья, а вполне обычная, человеческая улыбка.
— Сейчас приведете себя в порядок и поедем в Киев, машина ждет. Только вначале поужинаем… Я, признаться, проголодался. А вы?
Черепахина вырвало.
— Ничего, ничего, так случается с непривычки, — сказал Юрист. — Вам надо выпить, успокоиться…
Скрипнула дверь, в подвал вошел хмурый Семиног.
— Что там за канитель? — недовольно спросил он. — Почему ребят выгнали?
Юрист надменно повернулся к нему.
— Да потому, что поступила команда оттуда! — Он показал пальцем вверх, как будто командовали из расположенного выше гаража. — Ошибка вышла! Иван Сергеевич — очень нужный и ценный для нас человек!
— Да ну-у-у, — недоверчиво протянул Семиног. — А как же с моими ребятами? Пусть хоть покажет, куда он их дел…
— Никуда он их не девал! Сказал же — в террикон провалились. Там и ищи!
— Да-а-а, там найдешь…
Семиног задумался.
— Ну, Черепок, ты даешь! Что ж, раз такое дело, гулять будем! У тебя же второй день рождения, чудило! Пойдем, выкупаешься, выпьешь… Чтобы все по-хорошему, без обид!
Черепахин принял холодный душ, потом горячий, потом снова холодный, потом пил виски и закусывал салом с квашеной капустой. Спиртное не действовало, только когда бутылка стала подходить к концу, его отпустило. Стресс прошел, зато сразу накатила волна опьянения.
Через пару часов Юрист вывел прилично пьяного Черепахина к машине. Это уже был не «Рейнджровер», а вытянутый, как стремительная капля, черный БМВ седьмой модели.
Открывая дверцу Юристу, Примус тихо спросил:
— Это он Бобона с Коляшей?..
Тот покачал головой.
— Нет, не он. Мы во всем разобрались, он чистый. И вообще, это наш друг!
— А-а-а… Тогда другое дело!
И Примус распахнул дверцу перед еле стоящим на ногах журналистом. Черная сверкающая капля сорвалась с места и, выбравшись на шоссе, набрала скорость сто восемьдесят километров в час. Развалившись на заднем сиденье, Черепахин то и дело прикладывался к бутылке «Баллантайна». Он никак не мог прийти в себя.
* * *К полуночи БМВ ворвался в Киев. Черепахина привезли на базу «Голубой воздух». Баданец встретил гостя лично. Выглядел он как всегда респектабельно: хороший костюм, отглаженная сорочка, стромкий галстук, тонкий запах одеколона после вечернего бритья — Виктор Богданович не терпел неряшливой щетины.
