Эллери Куин - Девять месяцев до убийства
— Боюсь, что нет.
Лорд Карфакс пристально посмотрел на нас.
— Клянусь честью, сэр, Майкл совершенно непричастен к ужасным убийствам, которые взбудоражили весь Лондон!
— Принимаю ваши уверения с благодарностью. Вы успокоили меня, — ответил Холмс, — обещаю Вашему
Лордству, что приложу все силы, чтобы впредь не доставлять вам излишних страданий.
Лорд Карфакс молча поклонился. На том мы и распрощались. Но когда Холмс и я покидали приют, у меня перед глазами так и стояла картина — затаившийся в углу отвратительной бойни Майкл Осборн, будто пьяный от вида крови.
Ищейка Эллери приносит вестиГрант Эймз Третий в полном изнеможении лежал на софе у Эллери, стараясь не расплескать стакан, поставленный на живот.
— Я уходил от тебя бодрый и жизнерадостный, как молодой пес, а вернулся абсолютной развалиной.
— И всего-то после двух розыскных экспедиций?
— Розыскных экспедиций? Знаешь, одно дело — на вольном воздухе. Там можно затаиться где-нибудь в кустах и наблюдать. Но в комнате, один на один… Тут же не отмолчишься.
Эллери сидел за пишущей машинкой, все еще в пижаме и в задумчивости скреб щетину на подбородке, из которой в скором времени обещала вырасти окладистая борода. Потом напечатал еще четыре слова и снова замер в раздумье.
— Стало быть, все твои усилия не принесли никаких плодов?
— Плодов было предостаточно. Предо мной предстали два райских древа, одно — еще в весеннем цвету, другое — уже в золоте увядания. Но вот беда — на корзинах с обильными плодами сих древ была вывешена табличка с чересчур высокой ценой.
— Понимаю — женитьба! А что, и женился бы!
Несмотря на крайнее изнурение, Эймс вздрогнул.
— Если ты проповедуешь мазохизм и сам склонен к нему, давай поговорим об этом твоем грехе как-нибудь позже. Я еще недостаточно пришел в себя.
— Ты уверен, что ни одна из этих двух дам не подложила тебе дневник?
— Мэджи Шорт полагает, что Шерлок Холмс — это название новой модной прически. Кэтрин Лемберт… Ну, Кэт в полном порядке — начиная от шеи — и вниз. Занимается живописью, да будет тебе известно. Только что закончила заниматься ремонтом своей виллы. Просто необыкновенной энергии женщина. Вся как взведенная пружина. Сидишь рядом и ждешь, что она вот-вот сорвется, и конец прилетит тебе в лоб.
— Вероятно, она кокетничала с тобой до самозабвения, — сказал Эллери, не принимая в расчет чувств Гранта. — И при желании нетрудно было навести разговор на интересующую нас тему.
— Я достаточно сделал для того, чтобы исполнить свой долг, — с достоинством ответил Грант. — Я ставил перед ней самые хитроумные вопросы, раскидывая дьявольские сети, проникал в самое сокровенное и потаенное…
— Какие вопросы, например?
— Ну, например: «Кэт, когда мы последний раз ездили на пикник, ты не положила мне в машину рукопись для Эллери Квина?»
— И что же она ответила?
Грант пожал плечами.
— Она ответила вопросом на вопрос: «Эллери Квин? Это еще что за тип?»
— Я что, давно не выставлял тебя за дверь? Ты хочешь снова вынудить меня?
— Надо быть добрее и более чутким к старому другу, дорогой.
Грант сделал большой глоток.
— Я же не сказал, что совсем уж ничего не достиг. Половину подозреваемых мы теперь можем вычеркнуть из списка. А я с новой энергией примусь за поиски. За Бронксом расположена Нью-Рошель.
— И кто же живет там?
— Рэйчел Хагер, третья в моем списке. И остается Пэгги Келли, котеночек из Беннингтона, которого можно найти повсюду, где только затевается какой-нибудь марш протеста — лишь бы он был достаточно идиотским.
— Итак — двое подозреваемых, — сказал Эллери. — Но не торопись. Не пори горячку. Вначале сядь где-нибудь, посиди, подумай, как тебе лучше действовать.
— Ты что, хочешь, чтобы я сидел сложа руки?
— А разве в этом искусстве ты не достиг сияющих вершин? Но, ради всего святого, займись этим не у меня в квартире. Мне надо закончить книгу.
— Ты дочитал дневник? — спросил плейбой, нс двигаясь с места.
— Я был занят — писал.
— Но ты, по крайней мере, прочел достаточно, чтобы определить, кто убийца?
— Братец, — ответил Эллери, — я еще не знаю, кто убийца в моем собственном романе.
— Тогда я оставляю тебя — так и быть, предайся самозабвенно работе. О-хо-хо. Что-то будет, если мы так и не выясним, кто прислал тебе рукопись?
— Я думаю, что смогу пережить этот удар.
— Просто в толк не возьму, почему все считают тебя таким великим? — дерзостно спросил молодой человеки удалился.
Рассудок у Эллери совершенно оцепенел. Машинка, кажется, удалилась за линию горизонта и окуталась там туманом. Одолевали всякие праздные мысли. Интересно, как там отец на Бермудах? Как расходится последняя книжка? Он так и не задал себе вопроса — кто же послал ему с Грантом Эймзом Третьим эту рукопись. Он уже знал, кто. А зная это, совсем нетрудно угадать, кто же был загадочным визитером из Парижа, явившимся к Холмсу (Эллери уже заглянул в начало следующей главы рукописи).
После непродолжительной борьбы с самим собой, которая была им проиграна, Эллери направился в спальню. Поднял дневник Ватсона с пола, где оставил его в прошлый раз, растянулся на кровати и принялся за чтение.
Восьмая глава. Визитер из ПарижаПоследующие дни были просто мучительны. За все годы, которые я знал Холмса, он никогда еще не был столь беспокойным, и никогда с ним не было так тяжело.
После нашей беседы с лордом Карфаксом Холмс впал в какое-то оцепенение, из которого ничто не могло его вывести. На мои попытки вызвать его на разговор он не реагировал. Постепенно мне стало ясно, что это дело захватило меня несравненно больше, чем все те расследования, в которых мне доводилось сопутствовать Холмсу. Стоило только вспомнить, какую неразбериху я внес во все, как становилось ясным — меня следовало наказать презрением. Словом, я отступил на свои привычные позиции пассивного наблюдателя и стал ждать дальнейшего развития событий.
А они развивались неспешно. Холмс, как и Потрошитель, перешел на ночной образ существования. Каждый вечер он покидал квартиру на Бейкер-стрит, возвращался на рассвете, а день проводил в совершенном молчании. Я оставался в своей комнате, так как знал, что в такое время он нуждается в одиночестве. Порой до меня доносились невыразимо грустные мелодии, которые он играл на скрипке. Когда душа моя разрывалась от них, я выходил в толчею лондонских улиц, надеясь рассеяться.
На третье утро меня привел в ужас вид, в котором вернулся Холмс.
— Господи, боже ты мой! Холмс! — воскликнул я. — Что с вами произошло!
На правой его скуле расплылся большой кровоподтек. Левый рукав его куртки был разорван. Рана на запястье сильно кровила. Он хромал и был настолько грязен, будто принадлежал к числу тех уличных мальчишек, которым столь часто имел обыкновение поручать разные секретные дела.
— Так, произошел небольшой конфликт в одном из темных переулков, Ватсон.
— Позвольте мне перевязать ваши раны!
Я быстро принес из своей комнаты саквояж с инструментами. С хмурым видом он протянул мне руку со сбитыми в кровь костяшками пальцев.
— Я пытался выманить нашего противника из его укрытия, Ватсон, и мне это удалось.
Я силой усадил Холмса в кресло и стал осматривать.
— Удалось, но мне не повезло.
— Вы подвергали себя ужасному риску!
— На мою наживку клюнуло двое бандитов.
— Тех самых, которые охотились за нами?
— Точно. Я только собирался уложить одного из них, но у меня револьвер дал осечку — трижды невезение! — и они ушли от меня.
— Пожалуйста, расслабьтесь, Холмс. Откиньтесь в кресле. Закройте глаза. Наверное, я должен дать вам успокоительного.
Он нетерпеливо отмахнулся.
— Об этой царапине не стоит и говорить. Меня гораздо более мучает неудача. Я был так близок к цели… Протяни руку — и достанешь. Но — не достал. Если бы мне удалось захватить одного из этих негодяев, я бы вытянул из него имя того, кто их послал напасть на нас. Это уж вы мне поверьте.
— Вы думаете, что эти типы как-то связаны с Потрошителем? Причастны к его убийствам?
— Конечно, нет! Это — вполне благопристойные и здравомыслящие уличные бандиты. А нам нужен сумасшедший.
Холмс беспокойно дернулся, пытаясь высвободиться из моих рук.
— Тот, кто нам нужен, — это тип совершенно другого пошиба. Это — кровожадный тигр, который так и рыщет в поисках жертвы по джунглям Лондона.
Тут мне вспомнилось одно имя, наводящее страх.
— Профессор Мориарти?
— Нет, профессор здесь ни при чем. Я навел справки — чем он занят сейчас и где он находится. Он сейчас в другом месте. Нет, это не профессор. Есть четыре человека, на которых могло бы пасть подозрение, и он — один из четырех. В этом я убежден.
