Юлия Эльская - Не запирайте вашу дверь
Скамейка оказалась такой пыльной, что Вика разложила сверху свой старый плащ и села на него, оберегая от грязи только что купленное пальто. Я, в далеко не новой куртке, села рядом, прижав коленом пакет из-под плаща — чтобы он ненароком не улетел.
Покопавшись в кожаной сумочке, Вика достала сигарету и зажигалку.
— Понимаешь, — закурив, задумчиво произнесла она, — я ему, своему нынешнему, сказала, что на работе задержусь, а сама… Ну, короче, я к своему бывшенькому отправилась. Не стоило, конечно, этого делать, но он так вокруг меня порхал, цветы дарил, обещал, что изменился, что теперь все будет по-другому…
— И?..
— Что и?… — возмущенно фыркнула Вика. — Как будто не понимаешь?! Он решил, что я вернулась, и все пошло по-старому.
— И ты снова от него ушла?
— Ну да! Но об этом же никто не знал — о том, что я у него была. Неужели он за мной проследил?!
— Кто? Твой нынешний?
— Ну да! Вообще-то он парень неплохой, но вот это он сделал напрасно! Это ему с рук не сойдет!
— Расстанешься? — удивилась я. Про его зеленый джип подруга рассказывала мне целую неделю.
— Ну разумеется! Мне безнаказанно угрожать нельзя! Пусть катится на своем джипе!
— Вик, перестань ты им изменять, — произнесла я авторитетным тоном профессионального борца за нравственность, которого никто не слушает. — Жить надо честно.
— Ну да, — уныло кивнула подруга, вроде бы соглашаясь со мной. — Вот я и говорю: пусть катятся оба! Ладно, пойдем к метро.
Мы снова пошли молча. Метров через сорок Вика резко остановилась и выпалила:
— Послушай, мы ведь только что пальто купили! Утром! В магазине записки еще не было, а раздевались мы только у Милки. Значит, ее мне в карман положили на свадьбе!
— Но ты там никого не знаешь?!
— Нет. — Она покачала головой. — Знаю только Милкиных родственниц и Люську, однако женщина мне это написать не может.
Вход в метро был уже совсем близко — в каких-нибудь десяти метрах, но Вика вдруг замедлила шаг. На всякий случай я ухватила ее под руку: до метро я подругу дотащу, если больше ничего не случится, конечно. Впрочем, она выглядела равнодушной, а вот я на ее месте уже начала бы волноваться.
— Надо проверить второй карман, — пробормотала она. — Кошелек… Подожди-ка, это не мой кошелек! — Она задумалась и вдруг изрекла: — И пальто тоже не мое! Оно мне велико! Может, это Милкино? Она как раз на размер толще меня. Или кого-то из гостей?.. А мое, новое, на вешалке висит. Ну надо же, беда какая! Придется возвращаться!
Теперь и я оглядела Вику внимательнее. Действительно, пальто сидело на ней немного мешком: роста такого же, но большего размера. Только цвет совпадал.
Мы развернулись и побрели обратно. Идти назад не хотелось, по крайней мере — мне: я не любила ни большие компании, ни шумные развлечения, а уж все вместе — и говорить нечего. Но чего не сделаешь ради подруги…
— Как же я сразу не заметила?.. — полувопросительно вздохнула она. — Схватила с вешалки первое попавшееся… Тьфу! У них всегда так — голову заморочат, потом не помнишь, что делала, и не знаешь зачем!
— Чье пальто-то? — задумчиво спросила я. Меня интересовало лишь одно: как быстро мы сможем его обменять. — Может, не придется в квартиру подниматься? Подойдем к подъезду, а там кто-нибудь в твоем пальто стоит…
— Оптимистка, — безнадежно произнесла моя лучшая подруга.
Мы завернули в арку. У подъезда курила Люська. Одна, и без верхней одежды.
— Люсь, я пальто перепутала, — устало сказала ей Вика. — Чужое надела. Ты не знаешь, это чье?
— Милкино, — уверенно ответила она. — Мы с ней вместе выбирали, а что, и у тебя такое же?
Вика кивнула и прошла в подъезд. Я старалась не отставать.
Одна ступенька, другая… На девятой наши силы закончились. Вика молча привалилась к перилам, я — к стене.
— Ты когда последний раз спортом занималась? — поинтересовалась подруга примерно через полминуты.
— Не помню.
— Вот и я тогда же, — вздохнула она.
Еще пять ступенек. Опять перерыв. Сесть на лестницу для отдыха нельзя — пальто чужое. Как же быть? Чем поднять боевой дух? Как чем — разговорами, конечно!
— Об угрозе Милке сообщим? — бодрым тоном поинтересовалась я.
— Надо бы, — кивнула подруга. — Жаль только, что не вся записка сохранилась. Мы с тобой, не заметив, уничтожили чужое имущество.
— Или улику, — предположила я.
— Да шутка это, шутка. Забудь! — сказала Вика, внимательно, но не слишком серьезно посмотрев на меня. — Любишь ты необычные приключения, а зря.
Обвинение показалось мне напрасным.
— Это они меня любят, — возразила я и добавила: — Ну и шутки у них на свадьбе: чуть что — убью!
До конца лестницы осталось совсем немного, и тут нам в уши опять ударила музыка, а у двери возникла невеста.
— Ты вернулась! — обрадованно подпрыгнула она, обращаясь к Вике. — Не уходи больше, оставайся до вечера!
— Да я… — пробормотала Вика, — да вот пальто… Я твое пальто надела вместо своего. По ошибке.
— Проходи, раздевайся, — улыбаясь, продолжала Милка. — Будет очень весело!
Викиных слов она как будто не слышала. А может, и слышала, но намеренно говорила свое.
Моя подруга в раздумье взялась за ручку двери, покрутила ее, не открывая, затем повернулась к невесте и твердо сказала:
— Людмила! Я в твоем кармане нашла записку. Тебя там обещают убить, если ты кому-то изменишь! Там еще что-то было, только я прочитать не успела. Вот то, что от нее осталось.
Она протянула кусок записки и продолжала говорить:
— Понимаешь, я думала, что это мое пальто, и разорвала… Я не хотела… — глядя на невесту, Вика сбилась и растерянно замолчала.
Увидев записку, Милка дернулась, протянула к ней руку, но неожиданно ее рука замерла на полпути, то есть зависла в воздухе. Рот продолжал улыбаться, а глаза превратились в угольки, и что-то промелькнуло в них такое… напряженное.
С заметным усилием она опустила руку и снова улыбнулась, на этот раз верхней половиной лица. Нижняя половина казалась каменной — то ли зубы заболели, то ли язык свело.
— Не обращай внимания, — наконец произнесла она. — Ничего особенного.
И, выхватив у Вики записку, побежала вниз по лестнице, неровно подскакивая на ступеньках.
Моя подруга пожала плечами, снова взялась за ручку двери и снова передумала ее открывать. Она постояла так несколько секунд, разглядывая обивку, потом повернулась ко мне и мрачно заметила:
— На шутки не так реагируют. Сдается мне, все гораздо серьезней. Согласна?
— По-моему, она испугалась, — кивнула я.
— Придется нам здесь остаться. Если с ней что-нибудь случится, я себе не прощу. Да и ты себе не простишь!
Я жалобно вздохнула — не в адрес Вики, конечно, а в адрес судьбы и признала, что Вика была права. Хотя красавица-невеста мне не особенно понравилась, я все же не обрадуюсь, если ее убьют.
— Но мы же не сможем ее защитить, — слабо возразила я. — Ведь мы не телохранители.
— Мы вычислим убийцу и примем контрмеры! Пойдем! И мы отправились принимать меры.
Я стояла одна в пустом коридоре, пытаясь сосредоточиться. Двери во все комнаты были закрыты.
Сосредоточиться мешало зеркало, висящее на стене рядом с входной дверью, — в нем я видела себя в полный рост, но лишь в половину ширины. Разглядеть себя со всех сторон удавалось в несколько приемов, на это уходило примерно полторы минуты.
Джинсы сидели на мне почти идеально, велюровая водолазка — вполне прилично, однако все было черным. Этот цвет мне очень шел, но на свадьбе оказался неуместным. Вся в черном я здесь была одна.
Войдя в квартиру, Вика разыскала свое пальто; пристроить куртку на переполненную вешалку мне не удалось, и я положила ее в узкой и длинной, похожей на нору комнате. Там, на кресле рядом с дверью, был склад верхней одежды.
Потом мы провели небольшое совещание на пустующей в тот момент кухне. После него Вика, уже в своем пальто, отправилась на улицу к Милке — следить за обстоятельствами и, в случае чего, спасать. Мне она велела оставаться в квартире и собирать информацию. Нельзя сказать, что я от этого пришла в восторг.
Что бы мне придумать, чтобы сделать это мероприятие хоть чуточку интересным?
«Вот что, дорогая, — сказала я себе. — Отнесись к этому как к тренировке умения мыслить логически. Это, знаешь ли, такая игра…»
Закрыв за подругой дверь, я оглядела себя в зеркало, затем сделала несколько шагов по коридору и остановилась, размышляя — с какой комнаты начать осмотр?
Всего комнат было четыре: три больших квадратных, а четвертая — та самая «нора», куда я бросила свою куртку и наши с Викой сумки. В одной из квадратных комнат стоял накрытый стол, в других я еще не бывала.
Мне не хотелось с кем-нибудь столкнуться, не в прямом, конечно, смысле, а в переносном — в этом коридоре было столько места, что можно было устраивать гонки на трехколесных велосипедах. Детских, разумеется.
