Юлия Эльская - Не запирайте вашу дверь
Мне не хотелось с кем-нибудь столкнуться, не в прямом, конечно, смысле, а в переносном — в этом коридоре было столько места, что можно было устраивать гонки на трехколесных велосипедах. Детских, разумеется.
Открылась одна из дверей, и я, не дожидаясь появления человека, юркнула в «нору». В ней, на стоящем вдоль длинной стены диване, — поперек он просто не помещался, — упираясь коленями в противоположную стену, сидела парочка: свидетель Юра, надутый парень со светлым «ежиком» волос на голове, и его подруга, костлявая девица с носом хищной птицы и неровно прилизанными волосами цвета красного дерева.
Сложив губы в вечном упреке, девица нервно разглядывала обои с узором в мелкий цветочек. Свидетель, тоже не особенно довольный, смотрел в окно.
Я, шумно встряхнув свою куртку, принялась рыться в карманах. Этого хватило всего на две минуты, поскольку в карманах было пусто. Парочка на диване все еще не шевелилась.
Я проверила молнию, подергала верхнюю пуговицу и попыталась ее оторвать. Она и сама собиралась оторваться, держалась на одной ниточке, ну, может быть, на двух, и я хотела ее опередить. Запасной синей пуговицы, подходящей к голубой куртке, у меня не было.
Свидетелю надоело смотреть в окно, а может — ждать, пока я уйду; он повернулся к подруге и негромко пробормотал:
— У тебя всегда претензии. На тебя я могу и в другом месте посмотреть. Я тебя сюда не звал, сама напросилась.
Пуговица оторвалась, и я, положив ее в карман джинсов, бросила куртку и ретировалась в коридор. Мне показалось, что к невесте этот разговор отношения не имеет. То есть к угрозам не имеет.
На пути была столовая, но ее я пропустила и заглянула в следующую комнату — для танцев. В ней стоял полумрак из-за зашторенного окна и танцевали две пары. Девушка со змеями на голове, Ксения, почти висела на шее Паши, высокого брюнета в белой рубашке. Когда она поворачивала голову, змеи шевелились.
Вторая пара — Люська с приятелем Алины Сергеем. Последний чувствовал себя неловко. Со стороны было заметно, что ему хотелось вырваться и убежать, но он не знал, как это сделать. Извинившись, я закрыла дверь.
Пожалуй, эта игра «в детектива» постепенно начинала меня увлекать. Кто бы мог подумать, что еще совсем недавно, учась в институте, мы с Викой собирались стать известными физиками?!
Оставалась всего одна «неосмотренная» комната — напротив комнаты для танцев. Я уверенно направилась туда. Здесь была собрана мебель, вынесенная, очевидно, из «столовой», а также стояли два телевизора, большой и маленький. Сейчас они не работали.
Еще там висел, в резной позолоченной раме, портрет генерала в военной форме с одутловатым, немного асимметричным лицом, небольшими глазками и носом как у селезня. Избыток орденов и медалей на груди лишь подчеркивал невнятность выражения его лица. Этакий простоватый «деревенский генерал». Или, может, «генерал нашего двора».
Около окна жених Сеня, его мать и сестра держали «военный совет», обсуждая что-то вполголоса. Сеня морщился и недовольно шевелил усами.
— Это он! — настаивала мать Сени. — Вот чтоб мне пропасть!
— А ты не путаешь? — с сомнением спросил Сеня.
— Я своими глазами видела! — заявила она в ответ и, увидев меня, замолчала.
В красном кресле, повернутом к книжному шкафу, дремала Ираида Афанасьевна. Ее платье сливалось с креслом, а голова из-за высокой спинки почти не была видна.
За стеклом серванта с посудой я заметила рыжего персидского кота с выражением пожизненного испуга в круглых глазах. Он спокойно лежал среди чашек и рюмок. Сам забрался или посадили? Я решила вытащить его оттуда и взять на руки: это оправдало бы мое присутствие в комнате.
С нежным «кис-кис» я сдвинула стекло и протянула руку, но кот легко поднялся, обогнул большую чашку в оранжевый горошек и устроился за фарфоровым кофейником.
— Иди сюда, рыженький, — ласково прошептала я.
Пытаясь схватить кота за лапу, я искоса поглядывала на семью заговорщиков. Они были похожи друг на друга, как близнецы: невысокие, худые, серо-пепельные, с глазами, напоминающими зеленый горошек.
Мать жениха смотрела на меня недоброжелательно и в целом выглядела, как хорошо просушенная мумия. На кота, когда мне удалось его достать, она тоже взглянула враждебно.
С котом в руках я двинулась к окну, собираясь встать рядом с сестрой жениха Ларисой. Ее я уже хорошо рассмотрела: серебристый комбинезон с рисунком под кожу крокодила — почти в обтяжку, сиреневые ногти и помада и сиреневые же, на тон темнее помады, босоножки на высоченной платформе — такими и убить можно при случае. Еще мне показалось, что она не любила кошек, а также — что хорошо смотрелась бы с метлой, но не у нас, а где-нибудь в Голливуде.
Очевидно, кот был того же мнения, потому что, когда я подошла к ней близко, он вырвался и побежал из комнаты.
Заговорщики все еще молчали, недовольно глядя на меня, поэтому я пожала плечами и пошла за котом.
Кот направился в столовую, я — за ним, в надежде снова взять его на руки. Он являлся хорошей причиной моего присутствия где угодно, точнее — где нужно.
— Дверь закройте, сквозняк! — было первое, что я услышала. Я закрыла, хотя открывал ее кот — лбом с разбегу.
Около стола, над стопкой грязных тарелок, не слишком любезно совещались мать Милки Евгения и ее тетка Тамара. С трудом договорившись, они покинули комнату, забрав тарелки с собой.
Кот, которого я упустила из вида, обнаружился на столе — в невысокой хрустальной вазе для фруктов, размером с хороший тазик, где неплохо смотрелся рядом с двумя яблоками и гроздью винограда.
Вытащив из-под кота яблоко, я направилась на кухню — вымыть, а лучше потом еще и очистить. Любовь милого животного к хрусталю и фарфору перестала мне нравиться. Конечно, это дело хозяйское, но посуду перед едой хорошо бы еще раз помыть.
На кухне Евгения и Тамара собирались резать овощи для салата.
— Чего тут класть? Какие порции? — поинтересовалась первая.
— Не порции, а пропорции! — фыркнула вторая.
— Тебе не угодишь!
— Ты на себя посмотри!
Евгения обиженно взмахнула ножом и выкрикнула:
— Ты у нас, конечно, самая умная!
— А ты с детства была грубиянкой!
Дальше я не стала слушать, есть вымытое яблоко мне расхотелось, я положила его на холодильник и отправилась обратно в столовую, а затем вышла на балкон. Вышла и поразилась смелости выходивших сюда до меня. Прутики железной решетки, ограждающей балкон, казались столь ненадежными, что хотелось обмотаться вокруг них, чтобы ветром не сдуло вниз. Еще можно было схватиться за росший рядом ясень, с которого потихоньку облетали листья.
С балкона хорошо просматривался двор дома, но ни Милки, ни Вики не было видно. Обзор слева перекрывал высокий дом, а справа, за киосками и мусорными баками, располагалось нечто, сверху видное как кусок сквера, обнесенного высоким железным забором.
Я вернулась в коридор, прихватив из столовой кота.
Рядом с зеркалом, в углу, стоял пыльный гибрид тумбочки и книжной полки, накрытый сверху мраморной доской — подставкой под телефон. Однако телефон висел рядом на стене — не совсем телефон, а так… трубка с кнопочками. Из тех, у которых говорящий умудрялся нажать две-три кнопки подбородком, и потом они противно жужжали, мешая слушать.
С котом под мышкой я принесла из кухни табуретку, села рядом с тумбочкой и приготовилась. Приготовилась наблюдать.
Довольный кот растекся на моих до сих пор не знакомых ему коленях и заурчал, как допотопный мопед, когда я положила руку на его голову. Прямо не зверь, а диванная подушка!
— Может, здесь тебя, беднягу рыжего, не любят? — прошептала я коту.
Стоило мне занять эту удачную, с моей точки зрения, позицию, как коридор точно вымер: никто никуда не входил и не выходил. Ни в дом, ни из дома, ни на кухню, ни в туалет. Как им это удавалось?
Я терпеливо ждала, подозревая, что, как только встану, по коридору начнется движение.
Пока что я обдумывала сложившуюся ситуацию и строила планы.
Милка гуляла на улице, Вика — вместе с ней. Если бы там что-то случилось, я бы уже знала. Значит, там все в порядке. А здесь?
«Давай, дорогая, рассуждать здраво, — сказала я себе. — Кто мог обвинить невесту в день свадьбы? Скорее всего, молодой муж, жених то есть. Вряд ли наоборот — смешно предъявлять претензии невесте в том, что и так очевидно, да еще угрожать смертью. Как ни старайся, а общей постели супругам после свадьбы не избежать».
В общем, жених интересовал меня больше других. Вот только сумеет ли он ее убить, или это пустая угроза?
Я поерзала, устраиваясь поудобней, — мраморная подставка под телефон острым краем всё время впивалась мне то в спину, то в плечо.
Вполне возможно, что жених имеет основание для своих угроз, подумала я. И чтобы в этом убедиться, придется понаблюдать за Милкой. Правда, за ней приглядывала Вика, но все же две пары глаз лучше, чем одна.
