Дэвид Ливайн - Приют мертвых
— Были неприятности, — кивнул он. — Но теперь все позади.
— Я рада. — Линда смущенно переминалась с ноги на ногу.
— Тебе здесь нравится? — спросил Бэр.
Она кивнула:
— Да. Приятно, спокойно. Люди не знают, что произошло. А если знают, не показывают виду. Я могу вести себя, как мне нравится.
— С Тоддом нормальные отношения?
— Хорошие. Он скоро вернется с детьми. Можешь познакомиться. — Линда засмущалась. — Они называют меня мамой.
Бэр ожидал, что ее слова подействуют, как удар ножа, но этого не произошло. Наоборот, потеплело на душе.
— Ты счастлива?
— Да.
— Отлично, — он сказал то, что на самом деле думал.
— А ты?
Бэр сидел неподвижно и ничего не мог ответить. В грудь пробралось то же предательское чувство, уже испытанное им после поездки на озеро, но он его прогнал.
— Ты должен это сделать, — начала Линда. «Что еще я должен сделать?» — удивился про себя Бэр, но она продолжала: — Должен, чего бы это ни стоило. Тебе пора выбраться из тоннеля. Вернуться к жизни. Не знаю, как точнее это выразить. Ты меня понимаешь?
Бэр кивнул, и вдруг до него дошло, что приехал сюда за чем-то вроде отпущения грехов, и ее бесхитростные слова облегчили ему душу. Он еще посидел с минуту, понимая, что, вероятно, видит Линду в последний раз. Затем поднялся и тут увидел на подоконнике над кухонной мойкой мягкую обезьянку, деревянную пожарную машину и несколько фигурок динозавров. Он их сразу узнал — любимые игрушки Тима. Линда хранила их на окне и видела каждый раз, когда мыла посуду. Бэр понял, что воспоминания были в ней живы даже после того, как она переехала в Валлонию, и это нормально. Он подошел к окну, взял пожарную машину, повертел в руках, заметил на водительском сиденье храброго спасателя и посмотрел на Линду.
— Конечно, — понимающе кивнула она. — Бери.
Потом он медленно ехал в Индианаполис, то и дело поглядывая на маленькую пожарную машину, катавшуюся по соседнему сиденью рядом с его коленом.
Глава сорок третья
В самом деле, запахло жареным. Шлегели окончательно спеклись. Терри отбросил копыта, Дин тоже, Викки засадили в больницу, а Кенни слинял. Кнут Боген в одно мгновение потерял всех друзей и то, что могло сойти за подобие семьи. Иссяк источник дохода, и си понятия не имел, как обзавестись новым.
Он сидел в машине неподалеку от мастерской Шлегелей и звонил знакомым механикам. Слухи были один другого нелепее и страшнее. Отряд особого назначения захватил территорию, Терри уложил кучу бойцов, пока не ухлопали его самого. Его убил бывший полицейский. Полиция окружила мастерскую и пустила туда газ. Только после этого Терри выстрелил себе в рот.
Кнут не знал правды, и она его не сильно волновала. В голове засела одна-единственная мысль: как бы за них за всех отплатить.
Бар «Перевернутые танцульки» был закрыт. Кроме Терри ключи от бара имел только Кнут. Он решил, что это идеальное место, чтобы встретиться с чикагцами. Кнут позвонил им и попросил задержаться, пока не разъедутся копы. Затем, пропустив стаканчик, заглянул в сейф, чтобы знать, чем расплачиваться с киллерами. Позвонил им снова и, когда они явились, дал задание прокомпостировать билет Фрэнка Бэра на тот свет. Кнут не сомневался: даже если бы в сейфе денег не оказалось, он уговорил бы чикагцев поработать в долг. В конце концов, и их задницы зависели от исхода дела.
Как и следовало ожидать, свет в помещении не горел. Поэтому Кнут очень удивился, когда вошел в кабинет и увидел, что они уже там.
— Что за черт, парни, — начал он, вынимая из кармана бумажку с адресом Бэра. — Вы раньше назначенного времени.
Тино кивнул и пинком закрыл дверь кабинета за спиной Кнута. Тот почувствовал, что атмосфера резко изменилась, как бывало на тюремном дворе, когда собирались кого-нибудь завалить. Изменилась, и точка. Толи похолодало, то ли потемнело, то ли еще что. Повеяло чем-то совершенно незнакомым. Но у Кнута не было времени разбираться. Самый тихий из всех, Нити, сгреб его в медвежьи объятия и оторвал от пола. Эти ребята не могли пожаловаться на недостаток силы, а Кнут внезапно себя почувствовал слабым, как поданный к обеду кофе.
У Пити не отложилось в голове, чтобы человек с багровым шрамом на лице сильно отбивался, да и не было у него такой возможности. Вскоре все было кончено, и его завернули в синюю пластиковую пленку. Стали размышлять, куда его деть. В прежнем месте не захотели — хлопотно. И Бобби Б. придумал вариант получше — кстати, и возни меньше. Поэтому Кнут Боген не уехал дальше стоянки и остался в багажнике своей машины. Пити не забыл подобрать клочок бумаги, оброненный Богеном. Хочешь оставаться на свободе — не пренебрегай мелочами, когда выполняешь работу. Нельзя оставлять никаких ниточек, которые могли бы к ним привести. И прежде чем выйти на улицу и отбыть в Чикаго, Пити сжег бумажку с адресом.
Глава сорок четвертая
— Хочешь еще? — спросил Рэти, предлагая налить четвертую чашку крепкого черного кофе. Но с Бэра было довольно, и он покачал головой. Кончился самый длинный в его жизни день — он отправился прямиком домой, рухнул в постель и провалился в сон без сновидений. А через семь часов очнулся весь в поту и решил, что теперь так и будет — несколько недель, несколько месяцев, а может быть, и дольше. Сквозь жалюзи в спальню просочилось утро, и он, поняв, что нет смысла пытаться заснуть, встал и отправился за Сьюзен. И пока все рассказывал Рэти — за исключением того, что был связан с Помроем и известной детективной фирмой, — она сидела, крепко стиснув зубы. Так он расплачивался по счетам.
— И я могу обо всем этом написать? — спросил журналист, когда Бэр завершил свою историю.
— Дай мне день, чтобы все обдумать, — ответил Бэр. — Хотя да, можешь.
Потом он отвез Сьюзен домой. По дороге они почти не разговаривали. Что-то мешало ему говорить. Бэр только косился на нее каждые полквартала и прокручивал в голове события прошедшей недели. Многое ему казалось непонятным и особенно, почему он испытал одно и то же чувство, узнав, что Сьюзен беременна, и когда увидел пистолет Терри Шлегеля, ощутил давящую черноту в груди. Он мог приукрасить правду и заявить, что почувствовал себя предателем, опасаясь, что новая жизнь сотрет воспоминания о Тиме — а ведь Линда и эти воспоминания было все, что у него осталось. Но теперь понимал, что это не так. Он просто-напросто испугался. Потому что слова Сьюзен, сказанные ею в тот вечер в машине, подарили ему надежду — надежду и шанс на радость и будущее. Однако страшно любить то, к чему может прикоснуться смерть. Бэр отказывался принимать, что может снова все потерять.
Они слишком быстро доехали до дома Сьюзен, и его так и не отпустило — он по-прежнему не мог говорить. Сьюзен долго недоверчиво смотрела на него, затем повернулась и пошла к себе.
Глава сорок пятая
Когда утреннее меню заменили обеденным, рослый молодой человек проглотил первый за день «Уоппер», заел куриным сандвичем и, несмотря на свои утверждения, что он в рот не берет всякое дерьмо, запил отвратительнейшим пепси. После чего проследовал по Скэттерфилд-роуд и оказался на призывном пункте корпуса морской пехоты США.
Когда он вошел, сержант Фред Килген вытаращил глаза. День тянулся вяло, никаких событий, да что там день — время стояло такое, насколько можно было судить по тому, что говорили в прессе о войне. Но теперь он почувствовал себя покупателем, оценивающим на аукционе теленка ангусской породы.
— Я хочу вступить в армию, — заявил парень. Задиристый — от прически ежиком до выпендрежной надписи на майке: «Иисус не выколачивал денег» — он не мог не понравиться.
— Нет проблем, — ответил сержант, стараясь не показать волнения. И достал лист бумаги.
— Адрес.
— Вчера вечером я остановился в мотеле. Там и останусь, пока все не решится. — Он не упомянул ни номера мобильного телефона, ни номера машины, оставленной им после получасовой поездки в Андерсон.
— Как быстро ты хочешь оказаться в части?
— Даже не стану заезжать домой.
— Отлично, — кивнул Килген. Такая находка поможет ему «выполнить свою задачу», как говорится во время инструктажей. — Контракт подпишем на месте. Затем отправишься в пункт приема на военную службу в Индианаполисе для оформления документов. Не беспокойся, это не займет больше двух дней, и мы оплатим твое проживание и питание. Пройдешь медкомиссию — это твой профессиональный экзамен. Тест на выносливость, но, судя по твоему виду, ты вовсе не хиляк. А затем — вперед.
— В учебный лагерь?
— Точно. Следующая остановка — Пэррис-Айленд, центр новобранцев морской пехоты.
Слушая сержанта Килгена, парень кивал. Он не задал ни одного из обычных вопросов. Каков срок? Сколько будут платить? Придется ли сражаться? Пошлют ли меня на войну?
