Ось ординат - Алейников Дмитрий Александрович

Три года и три месяца партнеры жили душа в душу, но теперь наевшие жирок таможенники вошли во вкус. Они решили сами ввозить кое-какое барахлишко из единой Европы и передавать своим партнерам на реализацию. Нагловатый ход. Утюги и слайсеры, на которые положили глаз предприимчивые таможенники, фирма Филиппа Тихоновича могла безболезненно закупать сама и на более выгодных условиях. Так что с экономической точки зрения предложение было непривлекательно.

Можно было бы закрыть глаза на эти потери. Можно было бы даже как-то притерпеться к тому, что качество этих приборов оставляло долго и громко желать лучшего. В конце концов можно было позиционировать этот товар как изделия для бедных. Но Филипп Тихонович усматривал в этом телодвижении смежников опасную тенденцию. Сегодня эти умники торгуют албанскими утюгами, завтра — польскими фенами, а там, глядишь, развернутся до Германии и Австрии. Почему нет? Эти уроды знают теперь все адреса, все инвойсы. Зная такие вещи, остается лишь несколько шагов до серьезных денег и счастливой жизни. И в это светлое далеко арботрастовцы собрались ехать на горбу Филиппа Тихоновича и прочих акционеров. Дудки! Своими руками выстругивать себе на ровном месте конкурентов, как Карло выстругивал Буратино из палки дров? Увольте!

Так что Филипп Тихонович ответил отказом на утюги со слайсерами, одним махом избавившись и от потенциальных конкурентов и от надежных проводников. Теперь предстояло со страшной силой искать новые схемы и каналы. Но не это беспокоило. Деньги открывают любые двери, любые ворота, хоть морские, хоть воздушные, хоть ворота Спасской башни. Беспокоило то, что созданная и отлаженная машина «Арботраста» может запросто попасть в чужие руки или даже начать молотить сама по себе, действуя параллельным курсом. И еще плохо, что многие каналы и перевалочные базы получатся у бывших партнеров общими, а значит, начнется война за них.

Нет, никто не станет посылать боевые группы, не тот случай. Кабы дело коснулось стрельбы, Филипп Тихонович показал бы этим «зеленопогонникам», как поднимать хвост против бывшего военного советника. Уж тогда досталось бы журналюгам материала для криминальных хроник! Увы. Силовыми акциями вопросы такого масштаба уже не решить, а ликвидация конкретных людей, как с той, так и с другой стороны, ничего не изменит, ибо обе фирмы — отлаженные структуры, где любой выпавший винтик заменяется в минуты. Фирмы такого уровня подобны атомным ледоколам, и если они сойдутся влобовую, то никому не поздоровится, а тереться друг о друга бортами — сколько угодно.

Война между конкурентами будет вестись другими методами. Демпинговые броски, «черный» пиар, подножки в виде насланных друг на друга комиссий, сложные политические интриги. В общем, в такой большой войне никто не носит камуфляжа, здесь все в смокингах, но ни о каких там благородствах и приличиях даже мечтать не приходится. Большой босс, составляя план подобной кампании должен, обязан все учесть и все продумать, просчитав любой шаг противника и подготовив достойный ответ, лучше всего превентивный. И чтоб наповал.

Спустя примерно час после ухода юриста Филипп Тихонович пожевывал давно погасшую сигару; страница перед ним почти почернела от написанных мелким энергичным почерком строчек. По полторы дюжины пунктов над чертой и под чертой. Синопсис большой войны за российский рынок. Через час соберется военный совет, и каждый получит свой участок фронта, свое направление удара.

Негромкий сверлящий звук сначала даже не привлек внимания директора. Поняв, что звонит телефон, большой босс сначала неприятно удивился, что секретарский корпус не смог поставить надежный заслон на пути какого-то излишне делового умника. С третьего звонка Филипп Тихонович спохватился, что тренькает мобильная трубка, номер которой знают всего трое акционеров, ни один из которых зря теребить эфир не станет.

Генеральный директор извлек трубку из портфеля и приложил к уху:

— Слушаю!

Хитрая трубка включалась исключительно в ответ на это простое слово, и исключительно тогда, когда произносил его голос владельца.

— Филипп Тихонович? — спросил незнакомый голос.

Глупый вопрос, учитывая особенности канала и самого аппарата. Вот интересно, что сталось бы с каким-нибудь пердуном из ЦК, вздумай он снять трубку главного телефона страны и спросить, кто говорит. Расстрелять, наверное, не расстреляли бы, но пердеть отучили бы.

— Именно я, — ответил большой босс с демонстративным неудовольствием, не взирая на то, что собеседник может оказаться козырем необъятного калибра.

— Филипп Тихонович, — заговорил незнакомый голос быстро и немного сбивчиво, хотя и чувствовалось, что текст обращения готовился заранее. — Вы со мной не знакомы, а я знаю о вас достаточно много. Но я не собираюсь как-то шантажировать вас. У меня совсем другая цель. Я полагаю, что вы с большим интересом отнесетесь к моему предложению. Суть в том, что на вас получен заказ. Причем заказ срочный и, поверьте на слово, очень хорошо подготовленный, а потому совершенно реальный. Думаю, вы не станете спорить, если я скажу, что ваша жизнь стоит немалых денег, а для вас персонально буквально не имеет цены.

Бывший военный советник, проплававший не один год в бизнесе — не на мелководье, а на предельных глубинах, человек решительный и умный, Филипп Тихонович хватал все на лету.

— Хочешь за бабки слить мне информацию? — прервал он загадочного собеседника.

Последовала небольшая пауза, которую большой босс оценил не совсем верно, а потому слегка удивился, услышав следующее:

— Мое предложение еще интереснее, потому что заказ взял непосредственно я. Так что я могу продать вам не только информацию о заказчике и о человеке в вашей структуре, работающем на противника. Вы получите еще и тайм-аут на перегруппировку, потому что в течение суток заказчик будет считать, что вы уже под прицелом. Согласитесь, недешевый комплект услуг.

— Пожалуй, — не видя смысла кокетничать, согласился Филипп Тихонович. — И насколько недешев этот твой комплект?

— Два миллиона.

Генеральный директор был готов к любой сумме и выдал свой текст прежде, чем до конца переварил услышанную цену.

— Ты не перепутал меня ни с кем? Ты, может, Березовскому звонишь? Или Перро?

— Цена оптимальная. Хотя я запросил бы больше, учитывая, что мне придется зарыться достаточно глубоко и всю оставшуюся жизнь играть в самый экстремальный вариант казаков-разбойников. Вы поймете это, немного подумав. Я перезвоню позже.

В трубке раздались короткие гудки.

Филипп Тихонович тотчас набрал один из шести номеров, занесенных в память замечательного телефона.

— Сейчас звоночек был неприятный. Надо разобраться и прихватить. Обязательно живьем.

Отдав это лаконичное распоряжение, генеральный директор выплюнул размокшую сигару и зарядил другую.

Выходит, господа таможенники пошли другим путем. Нецивилизованным. Тем хуже для них. Тем хуже. Кроме них некому выкинуть такое. Заказать генерального директора! Черт! Еще бы их план не был осуществим, если Филипп Тихонович никак не ожидал подобного хода. Бессмыслица, глупость! Но теперь у него будут развязаны руки. Нужно лишь немного обработать этого киллера-дезертира, и таможенники окажутся под таким прессом, в такой заднице…

Отставной полковник так стиснул челюсти, что перекусил сигару не хуже гильотины. Чертыхнувшись, он выплюнул откушенный кончик и, подавшись вперед, нажал на пульте кнопку, чтобы прослушать запись разговора.

В комнате снова заговорил неизвестный.

Молодой голос — первое, что резало слух. Говорил парень лет двадцати с поросячьим хвостиком, пацан. Вряд ли такому могли доверить серьезный заказ. Конечно, теперешняя жизнь заставляет многих сопляков мужать и седеть к девятнадцати, но хриплые голоса таких героев поневоле боевой офицер не спутал бы с мягким тембром звонившего. Да и лексикон этих оловянных солдатиков не отличался разнообразием, тем паче такими разносолами как «комплект услуг», «оптимальная» или «экстремальный вариант казаков-разбойников». Последний перл в устах фронтовика — все равно что мидии с кунжутом в сухпайке срочника.