Татьяна Полякова - Закон семи
Женщина поднялась нам навстречу.
— Рада тебя видеть, Марк, — сказала она, обнимая его, и покосилась в мою сторону. — А это… — с улыбкой произнесла женщина и подняла брови.
— Это Ярослава. У нее вопросы к твоему отцу. Ольга Львовна, — представил он женщину.
— Боюсь, что папа ничем не сможет вам помочь, — со вздохом сказала та.
Это я уже и сама сообразила. Старик смотрел на нас без намека на мысль в глазах, так что оставалось лишь гадать, видит ли он нас вообще.
— Я так рада, что ты пришел, — повторила женщина, потрепав Прохорова по руке, глядя на него с откровенным обожанием, что мне по неведомой причине не понравилось. — Сейчас будем пить чай, — сказала Ольга Львовна и пошла к дому. Старик повернул голову и что-то промычал. Марк Сергеевич поцеловал его в щеку, точно тот ему родной дедушка, и сел рядом.
— Кажется, мы зря приехали, — вздохнула я.
— Я вас предупреждал.
— Тогда, наверное, не стоит задерживаться.
— Чаю придется выпить, — пожал он плечами.
Ольга Львовна вскоре вернулась, а вслед за ней появилась девушка, которая толкала перед собой столик на колесиках. На нем стояли настоящий самовар, чашки и вазочки с разнообразными сладостями.
— Вот, угощайтесь. Такого чая вы нигде больше не попробуете. Это моя единственная радость, — вдруг добавила она и с печалью посмотрела на Прохорова. Тот и бровью не повел, словно не замечая ее взгляда и не слыша ее слов.
— Так что вы хотели от папы? — немного помолчав, задала она вопрос, поворачиваясь ко мне.
— Года полтора назад к нему обращался один человек по поводу древней рукописи. Письма Филарета… — начала я, не очень-то рассчитывая на удачу. Присутствие старика, который, казалось, ничего не видел и не слышал, вызывало неловкость, мы пили чай, а он сидел рядом, точно памятник самому себе.
— Ах, вот в чем дело… — перебила меня Ольга Львовна.
— Вы.., вы помните этот случай? — Я не спешила радоваться.
— Еще бы. Отец тогда был сам не свой. К нему в магазин явился какой-то тип и принес фотографии письма Филарета. Когда он его прочитал, то словно лишился рассудка. Отец очень увлекающийся человек, а на древних манускриптах он буквально помешан.
Слова Ольги Львовны производили двоякое впечатление. С одной стороны, мне импонировало, что она говорит об отце так, как будто все это в настоящем времени, с другой, создавалось впечатление, что он далеко отсюда, и человек, сидящий рядом, к ее отцу никакого отношения не имеет.
— Письмо не давало ему покоя, — продолжила она. — А человек, который принес его, вдруг исчез. Хотя обещал прийти и объяснить, откуда у него фотография документа, оригинал которого ранее никто в глаза не видел.
— А что хотел тот человек?
— Просил перевести письмо.
— И ваш отец перевел его?
— Разумеется, это никакого труда не составило. Он его просто прочитал. Клиент остался вполне доволен, но ничего не пожелал объяснить. Фотографии он оставил отцу и обещал прийти позднее. Но так и не пришел.
— А кто он такой, тот человек? — спросила я.
— В том-то и дело, что какой-то молодой парень. Такой, знаете.., простоватый.., какого заподозрить в интересе к истории весьма трудно. Да, он еще оставил отцу три тысячи — за труды, как он выразился. Отец дал бы в десять раз больше, лишь бы узнать, где оригинал.
— Значит, он так и не появился.
— Нет. Отец пробовал его разыскать, расспрашивал всех знакомых, думал, может, парень еще к кому-то обращался… Ничего. Как будто его и не было. Потом у отца случился инсульт. В общем… — Женщина развела руками.
— А у него случайно не сохранилась фотография письма? — спросила я, боясь спугнуть удачу.
— Возможно, — пожала Ольга плечами.
— Вы не могли бы посмотреть в его бумагах?
— Могу и посмотреть. Только это займет не один день. Надо знать моего отца: за долгие годы у него накопилось столько бумаг, и все распиханы кое-как, без всякой системы. Я давно собираюсь навести в них порядок, но сначала отец не позволял, а теперь у меня не хватает времени, он требует постоянного внимания, — сказала Ольга Львовна и снова с грустью посмотрела на Прохорова.
— Очень тебя прошу, найди его, — подал голос тот, отодвигая чашку.
— Да-да, конечно. Обязательно найду, — заверила она с посветлевшим лицом.
— Извини, нам пора, — поднимаясь, сказал Марк Сергеевич.
Ольга решила нас проводить. Шла рядом с Прохоровым, и он пошел медленнее, а я, наоборот, ускорила шаги. Стоя уже возле машины, они о чем-то тихо разговаривали, потом она поцеловала его, все это я наблюдала, устроившись в кабине. Наконец Марк Сергеевич занял водительское кресло, и мы выехали через поднятые ворота на улицу.
— По-моему, она в вас влюблена, — брякнула я и мгновенно пожалела о своих словах. Мой спутник взглянул на меня недовольно и буркнул:
— По-моему, это не ваше дело.
— Действительно не мое. Просто мне показалось, что она намного вас старше.
— Всего-то на пять лет.
— Да? Замечательно. — Чего такого замечательного я нашла в этом, я сама не знала и в досаде отвернулась. — Я хотела бы заехать к бабушке, — через некоторое время произнесла я, испытывая неловкость от своего недавнего глупого поведения.
— Неразумно, — нахмурился Прохоров. — Если вас ищут, то в первую очередь у нее. Лучше ей позвонить.
— Я хотела узнать имена друзей отца, которые были с ним в его последней экспедиции.
— Зачем вам их имена? — вроде бы удивился Марк Сергеевич.
— Возможно, кто-то из их родственников знает…
— Что? — Теперь его брови сошлись у переносицы, и смотрел он излишне сурово, как мне показалось.
— Вдруг у кого-то сохранились записи. Дневник поисков, например.
— Если хотите узнать тайну кинжалов, устраивайтесь с удобствами в библиотеке. Так вы скорее найдете разгадку. Кстати, именно таким образом поступил ваш отец, если верить Матюше. Он заранее знал, где следует искать, поэтому и нашел.
— И все-таки я бы хотела… Послушайте! — не выдержала я. — Своего отца я практически не помню, то есть не практически, а вообще его не помню. Рассказы бабушки и мамы да несколько фотографий. И сейчас для меня очень важно… — Я замолчала, пытаясь сформулировать: что же для меня так важно? Разгадать тайну, которая всю жизнь мучила моего отца? Узнать, как и почему он погиб, или просто приблизиться к нему, понять, что толкало его на поиски? В конце концов, понять, каким он был в действительности?
Мне не пришлось ничего объяснять. Прохоров кивнул, точно соглашаясь с теми доводами, которые я еще не произнесла.
— Я знаю имена этих людей, — спокойно сказал он.
— От кого?
— От Матюши, естественно. Не забывайте, он дружил с вашим отцом и был в курсе его поисков. Если эти люди не сменили адрес… — Он затормозил, достал записную книжку и полистал ее. — У Архипова никого не осталось, — счел нужным он внести необходимые пояснения. — Была мать, умерла пять лет назад. У Овчинникова жена и дочь, но с женой он развелся еще до начала поисков, дочери тогда было восемь лет. Вряд ли им что-нибудь известно, однако, чтобы вас успокоить… Они жили неподалеку, на Суворова. Едем?
— Время не очень подходящее, — взглянув на часы, сказала я. — Сегодня рабочий день. Но попробовать можно.
И мы поехали на улицу Суворова. Двадцать шестой дом был обычной девятиэтажкой в пять подъездов, нужная нам квартира находилась во втором. Возле него на скамейке сидела молодая женщина с коляской. Не знаю почему, но я вдруг спросила:
— Простите, Овчинниковы в какой квартире живут?
— Овчинниковы? — удивилась женщина, а я забеспокоилась: должно быть, переехали.
— А кто вам нужен?
— Марина Сергеевна, — подсказал Прохоров. — Или Людмила.
— Ну, я Людмила, — пожала она плечами.
— Овчинникова? — кашлянула я.
— Теперь Соколова, а до замужества была Овчинниковой. Мама тоже второй раз замуж вышла, и теперь у нее другая фамилия. А вы, собственно, кто?
— Я — Белосельская Ярослава Анатольевна, — заволновалась я. — Не знаю, говорит ли вам что-нибудь моя фамилия. Мой отец был дружен с вашим отцом и…
— Втравил его в глупую авантюру. В результате отец погиб, а мне выпало счастье жить с придурком-отчимом. Я не хотела вас обидеть, — вздохнула она. — Мои родители к тому времени уже развелись, просто я очень любила отца, и эта история не дает мне покоя до сих пор. Мама, кстати, тоже переживает. Знаете, вчера неожиданно сказала: «Уж хоть бы похоронить его, все как-то легче было бы».
— Я.., я не поняла, что вы имеете в виду? — растерялась я. — То есть что, имела в виду ваша мама? Она что, не была на его похоронах?
Теперь и женщина ничего не понимала, стояла, вытаращив глаза, пока, наконец, не произнесла:
— Какие же могут быть похороны, если их до сих пор не нашли?
— Кого?
— Моего отца, естественно. И вашего. Все трое исчезли в одну ночь, и больше их никто не видел, ни живых, ни мертвых.
