Татьяна Полякова - Закон семи
— А в чем, собственно, дело?
— Ей-богу, чувствую себя старым сплетником. Все это было давно… В общем, у Нестора случился приступ. Он всегда жаловался на сердце, а в тот момент у него под рукой не оказалось таблеток, и «Скорую» вызвать он не смог. Утром Нестора обнаружил мертвым его, так сказать, опекун.
— Он просто наведывался к Ильину, а не жил с ним?
— В том-то и дело, что жил. И в ночь, когда Ильин умер, спал в соседней комнате. Утверждал, что ничего не слышал. Тогда было много разных разговоров. Особенно странным показался факт, что у Нестора не оказалось таблеток. Он был очень аккуратным человеком и о своем здоровье заботился. Правда, при этом был очень доверчив.
— А его «опекун» что-нибудь извлек полезное для себя из ситуации? — спросил Марк Сергеевич.
— Ему осталась трехкомнатная квартира. Хрущевка, но… И, разумеется, все бумаги Ильина. Он пытался продолжить занятия наукой, однако его очередной труд оказался полным бредом.
— А что за тему он взял, не помните?
— Нет. Но что-то в высшей степени сомнительное и бездоказательное.
— А фамилия того аспиранта случайно не Разин? — спросила я. Виктор Ильич молча кивнул.
— Мы с ним встречались, — вздохнула я. — Его супруга, кстати, утверждает, что из университета его вынудили уйти коллеги с их интригами.
— На самом деле, — усмехнулся Виктор Ильич, — уйти его вынудила собственная глупость. Он завел роман с женой тогдашнего ректора университета, надеясь таким образом решить свои проблемы. Дама на пятнадцать лет старше, не очень умна и уж точно неразборчива. Ректору вскоре стало известно об их романе, и с супругой он развелся. Изабелла Юрьевна из тех женщин, что способна отравить жизнь любому, и жертву из своих когтей не выпустит. Разину пришлось на ней жениться, а вот из университета его действительно попросили.
— Значит, все бумаги Ильина у него.
— Да. Если он их попросту не выбросил. Мне известно, что Разин теперь работает в коммерческой структуре и вряд ли вернется в науку.
— В журнале «Следопыт» была статья Ильина. Как думаете, журнал мог сохраниться в университетской библиотеке?
— Возможно. Ильин много печатался, но «Следопыт» для университета особого интереса никогда не представлял, это ведь не научный журнал. Но я распоряжусь посмотреть, если вам необходимо.
Я поблагодарила и сообщила номер журнала. Виктор Ильич все записал, предложил нам кофе, от которого мы отказались, Марк Сергеевич еще немного поболтал с ним о пустяках, и мы покинули кабинет.
— Ясно, что все дело в Разине, — зашептала я, как только мы оказались в коридоре.
— Какое дело? — вроде бы удивился Марк Сергеевич.
— Как «какое»? — возмутилась я.
— Что вас, собственно, интересует?
— Бумаги отца, конечно. Уверена, в них разгадка тайны.
— Тайны семи кинжалов?
— Ну, конечно.
— Вас мучает любопытство, и вы готовы ради того, чтобы его удовлетворить, рискнуть головой?
— А вас что мучает? — съязвила я.
— Возможно, я вам скажу об этом.., позже, — серьезно кивнул он.
— А почему не сейчас?
— Пока вы не заслужили моей откровенности, — заявил Прохоров, а я презрительно фыркнула.
— Я и так знаю. Хотите получить кинжалы и загнать их подороже?
— Гениально, — хмыкнул он и отвернулся.
— Я считаю, нам нужно еще раз встретиться с Разиным, — сказала я уже в машине. — Потребую бумаги своего отца.
— А он ответит, что никаких бумаг в глаза не видел.
— Что вы предлагаете? — нахмурилась я.
— Ждать развития событий.
— Очень мило. И сколько ждать?
— Столько, сколько понадобится.
— У меня нет на это времени. Скажите лучше, вы знакомы с человеком по фамилии Глебов? Он, как и вы, занимается торговлей антиквариатом.
— Разумеется, знаком.
— С ним можно встретиться?
— Он-то вам зачем?
— Хочу задать ему несколько вопросов.
— Что еще за вопросы?
— Это уж не ваше дело.
— Кто, собственно, вас интересует: отец или сын?
— Отец, — подумав, сказала я.
— Он отошел от дел. Встретиться с сыном проще простого, у него салон на Соборной площади.
— Тогда поехали.
Марк Сергеевич скроил недовольную физиономию, но на Соборную площадь поехал. Бог знает почему, я почувствовала неловкость и сказала:
— Не мешало бы нам поторопить эти самые события. Я думаю, если мы начнем проявлять активность, на нас просто обязаны обратить внимание.
Прохоров покосился на меня и кивнул:
— Логично. Но опасно. Вы успели забыть о наших друзьях на джипе?
— Но если сидеть сложа руки…
— Я уже понял, что вы очень деятельная особа. — В этот момент он как раз тормозил возле салона и сообщил:
— Не могу составить вам компанию. Мы с Глебовым конкуренты. И он меня не жалует.
«Неудивительно», — подумала я, но лишь кивнула и направилась к дубовым дверям.
Звякнул колокольчик, и я оказалась среди мебели в стиле ампир. Прямо по курсу находились резной буфет, два дивана с позолотой, обитых красным бархатом, на многочисленных стеллажах вокруг громоздилась посуда и там же светильники, в простенках между окон висели картины в тяжелых рамах. За конторкой девятнадцатого века стоял молодой мужчина и что-то записывал в пухлую тетрадь.
— Здравствуйте, — кашлянув, сказала я, если честно, здорово волнуясь — я понятия не имела, с чего начать разговор.
— Здравствуйте, — кивнул он, отложил авторучку, закрыл тетрадь и серьезно спросил:
— Чем-нибудь интересуетесь?
— Кинжалами, — ответила я.
— Вот как? — Он поднял брови, демонстрируя удивление. — Я не занимаюсь оружием. А вот ваш спутник как раз большой знаток, — кивнул он в сторону окна.
Я посмотрела в том направлении и смогла полюбоваться ярко-красной спортивной машиной Прохорова. «Разговора не получится», — вздохнув, подумала я. Марку Сергеевичу не мешало бы притормозить чуть дальше, а не прямо под окнами магазина конкурента. Я выдала свою лучшую улыбку и пожала плечами.
— Он мне не помощник. — Потом достала из сумки рисунок кинжала и протянула его мужчине. Он мельком взглянул, а я спросила:
— Встречали что-нибудь подобное?
— Нет, — покачал он головой.
Тут выяснилось, что вопросов у меня больше нет. То есть их было сколько угодно, но отвечать на них Глебов не станет. Однако мысль о том, что я сейчас с унылым видом предстану пред ясными очами Прохорова, так на меня подействовала, что пробудила желание все-таки попытаться разговорить хозяина салона.
— Не торопитесь. Мой отец искал этот кинжал всю жизнь, и у меня есть основания предполагать, что он его нашел.
— И что?
— Мой отец погиб, поэтому я и…
Договорить я не успела — из соседней комнаты, дверь в которую была открыта, появился старик в белом вязаном свитере. Он опирался на палку, шел с трудом, но глаза из-за стекол очков смотрели на мир с неподдельным интересом.
— Позвольте взглянуть, прекрасная незнакомка, — весело сказал он.
Я протянула ему листок. Он долго разглядывал рисунок, потом улыбнулся:
— Ключи в ад. Семь кинжалов, запечатавших врата… — Он хихикнул, глядя на меня, но вдруг убрал улыбку с лица:
— Ваш отец Белосельский?
— Да. Вы его знали?
— Конечно. Он был везунчиком, правда, до определенного времени. Иногда находил действительно редкие вещи.
— И обращался к вам?
Старик взглянул настороженно, но все-таки ответил:
— Ему нужны были деньги, чтобы продолжать свои безумные поиски.
— Почему безумные? — обиделась я.
— Потому что мечта, ставшая смыслом жизни, всегда сродни безумию. Проходите, прелестная девушка, вот сюда. — Он кивнул мне на дверь в соседнюю комнату, где было офисное помещение. Два стола, стеллажи с бумагами, компьютер. Все как обычно. — Присаживайтесь, — предложил он.
Сын заглянул в комнату и сообщил недовольным голосом, хотя и почтительно:
— Она приехала с Прохоровым.
— Твой отец не слепой, и его замечательный автомобиль видел, — отмахнулся старик. Глебов-младший, немного помедлив, но, так и не решившись еще что-то сказать, удалился. — Не обращайте внимания, в нашем деле не жалуют конкурентов, впрочем, как и в любом другом. Скажите-ка мне, милая… Кстати, как вас зовут?
— Ярослава.
— Прекрасное имя. Константин Игнатьевич, — представился Глебов-старший. — Так вот, скажите мне, милая Ярослава, чем вызван ваш интерес?
— Это же очевидно. Я нашла в бумагах отца рисунок, точнее, рисунок был в дневнике моего прапрадеда… И мне захотелось…
— Ясно, — перебил меня старший антиквар. — Я грешным делом подумал, не решились ли вы найти убийц своего отца.
— Странная мысль, — удивилась я.
— Почему же странная?
— Если милиция ничего не могла сделать, как я могу через столько лет…
— Простите старика, на эту мысль меня натолкнул тот факт, что вы явились с Прохоровым.
— А какое он может иметь отношение к смерти моего отца? — нахмурилась я.
