Ярослав Зуев - Расплата. Цена дружбы
– Бери-ка ты его, значит, за мягкое место, и труси, чтобы мало не показалось.
– У него мягкое место надежно прикрыто… – вставил полковник.
– Что ты, гм, имеешь в виду?
– Бонифацкий – гражданин США. Скандальчик разразится, Артем Павлович.
– Вот, б-дь… гражданин, понимаешь… – Поришайло прочистил горло. Тогда этот, как его… торговый дом прижми. – Это была толковая мысль. – И потом, задействуй своих приятелей в Пионерске. Он ведь с комбинатом через посредника работает.
– Через дочернее предприятие, – уточнил Украинский.
– Ну так вот. Перекрой им кислород. Не мне тебя учить, г-гм. Нет времени прохлаждаться, Сергей! – добавил Артем Павлович.
– Да не прохлаждаюсь я. – Обиделся Украинский. – Это я сделаю, будьте покойны. Но…
– Что, но?!
– Нам пока ничего не известно о связях гражданина Бонифацкого с контрразведкой. – Напомнил полковник. – Но, они есть. Причем, на высоком уровне, и этот факт…
– Факт! – фыркнул Поришайло. – Значит, разбирайся с этим фактом.
Попрощавшись с Украинским, Поришайло погрузился в размышления. Вскоре его лицо если не просветлело, как у Архимеда, открывшего известный физический постулат, то оживилось. Правда, он не кричал «Эврика», набирая домашний номер Милы Сергеевны Кларчук, зато его глаза сверкали.
* * *Поришайло принял Милу Сергеевну в кабинете. Когда она вошла, он скупо кивнув, показал на одно из глубоких кресел в дальней части комнаты. Пока госпожа Кларчук присаживалась, олигарх собрал в стопку документы, протер очки, а потом направился к ней, массируя руки. Мила, не отрываясь, следила за шефом. Поришайло пересек кабинет, но, не занял соседнее кресло, а примостился на его подлокотнике.
– Мила Сергеевна, – начал господин Поришайло, – нам надо поговорить.
– Я вся во внимании, Артем Павлович.
– Вот и хорошо. – Олигарх поправил лацканы пиджака. – Расскажите-ка мне вот что, Мила. Расскажите все, что вам известно о Вацлаве Бонифацком.
– Бонифацком? – она не стала скрывать удивления. Конечно, в городе орудовала банда отпетых головорезов с полуострова, непосредственно связанная с Бонифацким. И, тем не менее… – Ваш интерес как-то связан с шайкой Леонида Витрякова, Артем Павлович?
– Витряков обыкновенный отморозок, – отмахнулся олигарх. – Меня интересует Бонифацкий. Ведь вы, насколько мне известно, старые приятели?
– Ну, – несколько растерялась она, – это не совсем так, Артем Павлович. Хотя, да, мы были знакомы в молодости. Вы же знаете. Я не видела его с прошлого лета, когда… – договаривать не имело смысла.
– Вы с ним работали в горкоме комсомола? – уточнил Поришайло.
– Это было давно.
– Люди не очень меняются с возрастом, – сказал Артем Павлович. – Внешне – да, но не по сути. Мне нужно знать, Мила, что он за человек? Какие у него привычки? Сильные и слабые стороны? Наклонности? Привязанности? Друзья?
– Это займет время, Артем Павлович, – предупредила она, еще не зная, зачем олигарху понадобилась такая информация, но, подозревая, что не для заполнения поздравительной открытки.
– Время пока есть, – с ударением на середину фразы, заверил олигарх. – Итак?
* * *Распрощавшись с Милой, Андрей отправился домой, на Лепсе. Ехать на место катастрофы «Аэростара» и пересчитывать количество жертв, у него не было ни малейшего желания. «Ага, сейчас. Только штанишки подтяну. Нашла себе, тоже, соглядатая». Оперативную информацию он рассчитывал добыть у Атасова, располагавшего, как известно, «концами» в городском УГАИ. А на полученные деньги купил по дороге две бутылки водки.
Когда он добрался домой, стоял поздний вечер. Вместе с темнотой на город надвинулся туман, редкие прохожие походили на тени.
«Может, Кристина появилась?» — кольнуло Андрея, когда он отпирал входную дверь. Едва переступив порог, Бандура понял, что это не так. В нос ударило табачным духом и перегаром. Смрад был таким густым, что казалось, его не проблема зачерпнуть ведром.
Заглянув в кухню, Андрей обнаружил дрыхнущего прямо на линолеуме Вовчика. Голова Волыны покоилась на кулаке, а из груди вырывалось тяжелое дыхание, характерное для человека, погруженного в сон большим количеством водки. Вокруг валялись пустые бутылки, несколько стаканов и десяток окурков. Некоторые были раздавлены о линолеум, некоторые никто не собирался тушить, и они погасли естественным путем. Сами по себе. Виниловое покрытие прогорело как минимум в трех местах.
– Ах ты, урод! – испаскуженный пол взывал о мщении, молоток для отбивных казался самым подходящим инструментом. Андрей счел за лучшее удалиться. «Пока я его, честное слово, не прихлопнул».
Планшетом нашелся в гостиной. Юрик похрапывал на кровати, не удосужившись сбросить сапоги. Отвалившаяся с протекторов грязь изуродовала ворсистый розовый плед, которым Кристина застилала постель. «Ах ты, сволочь!»
Первым делом он распахнул форточку, чтобы хоть немного проветрить комнату. Выключил телевизор, врубил лампу, и только потом взялся за Планшетова. Ухватил Юрика за ногу и бесцеремонно стащил на пол. Планшетов упал, как борцовское чучело, сильно ударившись затылком.
– М-м-м, – стонал Юрик. – Голова! Какого хрена, Вовчик?
– Разуй иллюминаторы, клоун! Я тебе сейчас сделаю Вовчика!
– Голова… – стонал Планшетов.
– Чтоб ты сдох! – Андрей сплюнул. – Какого хрена так надираться?
– Ты же сам приказал Вовчика накачать.
– Накачал?
– Один-один, чувак, – Планшетов поднялся на четвереньки. Андрей сунул в рот сигарету.
– Ох, чувак, только не кури.
– Тебя забыл спросить. – Чиркнула спичка. Андрей глубоко затянулся. Едва сизый, вьющийся край табачного облака коснулся ноздрей Планшетова, тот неожиданно ловко вскочил на ноги и рванул к туалету. Вскоре до ушей донесся характерный звук, с каким содержимое желудка под давлением покидает носоглотку.
Пока Планшетов освобождал желудок, Андрей включил электрочайник, разыскал банку «Якобса» и смешал две двойные порции. Когда из ванной, отдуваясь и глубоко дыша, наконец, выглянул Юрик, в гостиной плавал приятный кофейный аромат.
– На, дерни, – Андрей протянул чашку. – Мозги на место встанут.
– Не могу, чувак. Даже смотреть на жидкое тошно.
– А опохмелиться? – поинтересовался Бандура. – Пивка плеснуть? Отшлифуешься?
Планшетов в ужасе замотал головой.
– Как знаешь, – Бандура отхлебнул из чашки. – Тогда выкладывай, чего нарыл?
Кое-как сосредоточившись, Планшет приступил к рассказу. По его словам выходило, что вначале Волына довольно долго играл в молчанку, но, потом все же водка развязала ему язык.
* * *– Чтобы ты въехал, корешок, – Волына откинулся на стуле, тыча вилкой Планшетову в нос, – мы с Валеркой скоро так поднимемся, запаришься шею выворачивать. На такую верхотуру вскарабкаемся, откуда пальмы и носороги видны. По-любому тебе говорю.
В душе обозвав Волыну одним из тех самых носорогов, Планшетов вежливо поинтересовался, каким образом произойдет столь чудесное восхождение?
– Конкретным, – пояснил Вовчик, а потом его понесло, и он поведал об афере, провернутой Протасовым буквально на днях. При этом Волына прозрачно намекнул, что является автором великолепного плана:
– Я Валерке сказал: То-то сделаешь, потом, значит, се-то. И вся пурга, зема. Погнали наши городских. Снимаем лаве и смываемся. Пока вырванные годы не начались.
– Как это? – Планшетов изобразил восхищение.
– Молча, зема. – Вовчик пошел загибать пальцы. – Короче, слушай сюда. Есть две бабы. Нет, блин. Даже три бабы. Банкирша, значит, бизнесменша, и мусорша. Валерка их трахает, а они лаве перекачивают.
– Живут некоторые, – присвистнул Планшетов. – А откуда все-таки, хрусты?
– Ты что, тупой? – Вовка потянулся за пачкой «Marlboro», брошенной Планшетовым на стол. – Взяли одного лоха за жабры, и развели на большие бабки. Делов то. На кредит, чтобы ты понял, о чем базар. Теперь лох будет на нарах париться, а мы с земой на Канарах зависать.
– Ты прямо поэт, – усмехнулся Планшетов и спросил, где удалось выцарапать подобного дебила:
– Может, там еще парочка конкретных пингвинов завалялась? Для нас с Бандурой?
– Места надо знать, – бахвалился Вовчик. – Из баньки одной выковыряли. Знакомые люди подсуетили. Серьезные. Валеркины кореша.
– Какие кореша? – наседал Планшетов, подливая водочки в пол-литровые чайные пиалы, служившие собутыльникам в качестве тары. Волына отвечал уклончиво, и Юрик догадался, что он сам толком не знает.
– В ментах сейчас вся сила. – Добавил Вовка и икнул.
– А я думал, в правде…
– Дурак ты. – Сказал Вовчик. – По-любому, конкретный дурак. Давай, короче, наливай.
На определенном этапе беседы здорово захмелевший Планшетов испытал навязчивое желание схватить вилку и засунуть Вовчику в глаз. Волына, между тем, распинался о крокодилах, на которых они с Валеркой собираются поохотиться в безлюдных дебрях Амазонии.
