Ярослав Зуев - Месть. Все включено
Обзор книги Ярослав Зуев - Месть. Все включено
Ярослав Зуев
Месть. Все включено
Моему брату Вячеславу за Протасова,
прототипом которого ты послужил,
за твое плечо друга,
и на нашей пилораме, и сейчас
Глава 1
МЫШЕЛОВКА ВXX-М ВЕКЕ
или
ЗАПАДНЯ В УСТЬЕ ДЕСНЫ
Ранний вечер пятницы, 11 марта 1994-го года
Когда около половины шестого Протасов и Бандура ввалились в квартиру Армейца на Троещине, видок у них был тот еще. Оба промокли до нитки, перепачкались в грязи, а продрогли так, что зуб на зуб не попадал.
– Ни-ничего себе, – отворивший дверь Армеец отшатнулся в глубину прихожей.
– На улице, типа, дождь? – осведомился из кухни Атасов.
– Не гони, блин. Очень, в натуре, смешно. – Протасов прошел в гостиную. – Слышь, Эдик, нам бы шмотки поменять.
Эдик неодобрительно посмотрел на лужу, оставленную Протасовым на ковре, перевел взгляд на лицо Валерия, после чего желание сделать замечание у него, очевидно, пропало.
– С-сейчас.
Атасов молча поставил чайник на электроплиту.
– А где Планшетов, зема? – поинтересовался Вовчик, растирая скулу, давно не встречавшуюся с бритвенным станком.
– Шибздец Планшетову, – лязгая зубами, сообщил Протасов. – Пропал.
– Что значит, пропал?
– Утоп, блин. Пошел на корм рыбам.
– Каким р-рыбам?! – Эдик чуть не выронил сухие вещи, которые держал на изгибе локтя.
– Натуральным, придурок. Из реки.
– Утоп? – недоверчиво повторил Волына.
– Ты чего, в натуре глухой?! – рявкнул Протасов, потеряв терпение. – Утоп, значит, утоп. Буль-буль, и готово. Усек?!
– А то, – пролепетал Волына, бледнея. – По-любому усек, зема.
Армеец только открыл рот, когда в гостиную, будто смерч ворвался Гримо, принявшись скакать, как горох на сковородке. Целиком в своем духе.
– Хотя бы собака нашлась, – еле слышно сказал Бандура, механически поглаживая массивную голову пса. Атасов с тревогой покосился на приятеля. Андрей казался раздавленным. Он находился в квартире, и, в то же время отсутствовал. Можно было не сомневаться, приятели угодили в беду.
– Кристину не нашли? – тем не менее, спросил Атасов. Хотя, мог и не спрашивать. То, что операция провалилась, было понятно без слов. Бандура окончательно сник. Валерий только покачал головой.
– Протасов, что случилось?
– Ты не поверишь, – выдохнул Протасов. – Полная жопа. Конкретная, в натуре. Жопа, чтоб ты понял, с ручками.
* * *Вначале ничто не предвещало беды. «Рейндж Ровер» благополучно миновал КПП на выезде из города. Не успел Бандура как следует разогнать машину, благо, автострада позволяла, и мотор тоже, как они уже пересекли городскую черту Вышгорода. Слева, на высоком холме, виднелись руины старинной колокольни, вглядывавшейся пустыми глазницами выбитых окон в просторы атеистской страны. Говорят, в ней некогда похоронили княгиню Ольгу, ту самую, что жестоко расправилась с древлянами. Над куполом без креста проскальзывали низкие, рваные облака. Они обещали дождь или снег. Порывистый ветер раскачивал на ходу массивный джип, свидетельствуя о приближении к морю.
– И где оно? – спросил Андрей, пытаясь обуздать разгулявшиеся нервы. Его снедало нетерпение.
– Сейчас появится, чувак, – заверил Планшетов. – Не расслабляйтесь, пацаны. Там, за плотиной, еще один КП. Ох, и козлы там работают! Киевские гаишники отдыхают.
– Открыл ты, блин, Америку, – опустив стекло, Протасов смачно сплюнул. Планшетов на заднем сидении зажмурился, но, был спасен порывом ветра. Прямо по курсу, на невысоком постаменте Андрей разглядел массивную каменную чайку, величиной с птеродактиля, если не больше.
– Что за зверь? – спросил он, просто для того, чтобы не молчать. Протасов осклабился:
– Ты, Бандура, неумный. Ни хрена не рубишь в пернатых?
– Я серьезно.
– Блин, птица как птица. Что тебе не нравится?
Дорога вскарабкалась на дамбу, подпиравшую массивные железобетонные конструкции гидроэлектростанции. Издали плотина напоминала губную гармошку, которую положили поперек ручейка. Пенная вода у шлюзов отливала йодом. Бандура вращал головой, разглядывая то далекие холмы правобережья в панораме заднего стекла, то искусственное море слева, ощетинившееся вполне морскими волнами. Многотонные громадины мостовых кранов стояли неподвижно, как египетские сфинксы. В шлюзе как раз находился теплоход. Правда, вода только начала поступать в глубокий каменный колодец, так что был виден лишь фрагмент обтекаемой крыши. Вода у дальней стенки, поступая в резервуар, шипела и пенилась. Замшелые стены выглядели угрюмо и неприветливо.
– «Восход», – сказал Планшетов. – Прогулочное корыто на подводных крыльях. Сейчас петлю по морю завернет, и сразу обратно.
– Сейчас никто никуда не плавает. – Протасов вздохнул, вспомнив «Метеор»,[1] едва не утопивший его и Ольгу чудесной летней ночью под Украинкой. – Раньше реально часто ходили. Вниз, вверх, куда хочешь. Я к бате в Припять плавал. Сидишь, короче, как в самолете, музыку слушаешь…
– А сейчас?
– А куда сейчас плавать? – Протасов насупился. – Порт закрыт. Навечно.
Разглядев на горизонте парочку густо поросших лесом островов, Андрей обернулся к Планшетову.
– Красивые места… – тревога постепенно усиливалась. Она наполняла его, как если бы он был пустым сосудом. «Это хорошо, что со мной Протасов и Юрик. Хотя, одиночество и компания, – состояния совместимые, если вдуматься, не правда ли?».
– Были, – рассказывал между тем Планшетов, – до взрыва. Рыбалка, шашлычок, все дела. В лесах лосей полно. Море мелкое, песок золотой. Рыбы, чувак, завалом…
– А сейчас что, рыба перевелась?
– Рыбы, брат, стало вообще выше крыши, – включился в разговор Протасов. – Только, кто ее теперь знает, где она плавала. Кусок топлива из реактора сожрешь, вместе с ухой. И тю-тю. Суши весла.
– Далеко отсюда до Чернобыля?
– Километров шестьдесят по прямой.
За разговором миновали КП, где, по словам Планшетова, несли нелегкую службу зловредные козлы из областной автомобильной инспекции. Никто не пытался остановить машину, однако Планшетову, проводившему уродливую бетонную будку взглядом показалось, будто гаишник в мокром дождевике вытащил блокнот и сделал пометку:
– Номера наши срисовал, урод.
– Пускай рисует, – отмахнулся Протасов. – Если делать нечего.
Сошлись на том, что Планшетову померещилось.
– Тут прямо давай, – распорядился Протасов, едва приятели выехали на развилку. Проложенная по гребню высокой дамбы бетонка широкой дугой уходила налево. «Ровер» пересек перекресток и проехал прямо, вскоре очутившись на мосту, переброшенному через обводной канал.
– Я тут щук ловил, – как бы, между прочим, сообщил Планшетов. – Они тут – крючки вместе с блеснами глотали.
Бандура при этих словах поморщился.
За Новоселками дорога углубилась в хвойный лес. Вековые корабельные сосны, постанывая, раскачивались на ветру, словно нагруженные парусами мачты. Облака не задерживались на месте, ветер крепчал, обещая обернуться ураганом. Кроны сталкивались друг с другом, обломившиеся сухие ветви сыпались вниз. Кора широких стволов у земли напоминала чешую загадочных доисторических рептилий.
– Будет буря? – предположил Планшетов.
– Еще и деревья повалит, – поддакнул Бандура, краем глаза наблюдая за широкой амплитудой, с которой раскачивались стволы.
– Ни шиша, – возразил Протасов. – Это ж, блин, столетний лес. Комли по полтора метра в диаметре. Не в каждую пилораму войдут, чтобы до вас дошло. – Как известно, Валерий во всем понемногу разбирался. Сказывалась долгая рэкетирская практика. – Пятьдесят баксов за куб. И, это для начала разговора, в натуре.
Планшетов заворожено присвистнул, занявшись математическими вычислениями, в ходе которых он перемножал упомянутые Протасовым доллары на ориентировочный объем деревьев в лесу. Сумма получалась зубодробительная.
Километров через пятнадцать свернули в узкую заасфальтированную дорогу, примыкавшую к главной под прямым углом. Миновали луг, вскоре очутившись в убогом селе.
– Мы на точке, – сообщил Планшетов вполголоса. – Конечная остановка, чуваки. Давай, Андрюха, к Десне. Как из села выберемся, сразу дачи пойдут.
* * *Улицы словно вымерли. Приближающаяся буря разогнала местных жителей, и они прятались по домам. Тучи неслись, как угорелые. От наблюдения за небом начинала кружиться голова. Шквалистый ветер то и дело срывался с верхотуры, вздымал поземку, хлестал по машине.
– Ну, держитесь, – пробормотал Планшетов, прижимая к животу перевязанную бинтами кисть и морщась от боли.
– Ноет? – посочувствовал Валерий.
– Не то слово, чувак.
– Погода, блин… – глубокомысленно изрек Валерий, прежде чем все началось. Андрей открыл, было, рот, намереваясь вставить свои пять копеек, но опоздал. Протасов держал окно «Рейндж Ровера» приоткрытым, и в него, вместе с завыванием ветра ворвался стремительно нарастающий гул, причина которого была неясна. Приятели обменялись недоуменными взглядами.
