Ярослав Зуев - Расплата. Цена дружбы
Кинг Конг лежал в грузовом отсеке, весь в крови, с закатившимися под покатый лоб глазами. Когда Шрам с Кашкетом грузили его в автобус, он, вроде, еще дышал. Теперь Кинг-Конг перекатывался от борта к борту, как полено.
* * *– Перевернемся! – завопила Мила.
– Не должны! – откликнулся Андрей.
«Хорошенькое дело – не должны!» – хотела крикнуть она. Справа мелькнули указатель «Конец главной дороги», перекошенная физиономия постового милиционера у будки и силуэт старинной ротонды, возведенной на Аскольдовой могиле. Несшийся за легковушкой «Форд» чуть не сшиб милиционера бортом. Отшатнувшись, постовой споткнулся и упал. Падая, потерял шапку.
– Что, милитон поганый? Усрался?! – закричал Шрам.
– Замажь плевалку, б-дь на х…
Дистанция между машинами сократилась до полусотни метров. Они пронеслись мимо одноэтажных забегаловок, безлюдных в межсезонье. В самом конце Парковой аллеи Бандура заблокировал колеса. Дорога под прямым углом уходила налево, ныряя под Чертов мост. Треск рвущегося железа заглушил отчаянный визг резины. Висевший на хвосте «Аэростар» впечатался в «Мазду» на полном ходу. Бампера машин лопнули, как глиняные. Лонжероны «Мазды» не выдержали, корма выгнулась к земле. Замок багажника хрустнул, крышка распахнулась. Легковушку развернуло боком, и она поехала вдоль Петровской аллеи. Андрею даже не пришлось вращать рулем. «Форд» сбил несколько ограждающих столбиков и замер на самом краю обрыва. В момент аварии сзади донесся сильный глухой удар.
– Что это, б-дь на х… было? – Витряков вытер разбитые до крови губы.
– Это Кинг Конг… – доложил Кашкет, зажимая многострадальный нос. Сквозь ладони сочилась кровь – Башкой… по инерции… в переборку…
При экстренном торможении Кинг-Конг, как средневековый таран пересек салон грузового отсека и поразил теменем перегородку.
– Ого… – пробормотал Витряков, включая заднюю передачу. – А, ну, глянь, Кашкет, как он там?
«Чего глядеть? – подумал Кашкет. – Какая голова такой удар выдержит?»
Вскоре они были на Европейской площади. Справа, из-за лесистого холма, торчала верхушка исполинской дуги, возведенной при коммунистах в честь воссоединения Украины с Россией. Витряков, по невежеству, принял арку за забойный аттракцион вроде американских горок. «Вся моя жизнь, сраная американская горка», – пронеслось у него в голове. Впрочем, не время было отвлекаться по пустякам.
– Упустили! – застонал Витряков. Беглецов нигде не было видно. Вероятно, им удалось бы уйти, не приобрети некогда Мила Сергеевна машину, раскрашенную ярко, как «пожарная». Каждый поступок обладает эхом, только звучит оно не сразу, а так, что, иногда, не докопаешься.
– Вон они! – «Мазда» карабкалась в гору на противоположной стороне площади.
* * *– Милиция! – завизжала Мила, очевидно, надеясь спастись в здании городского УВД.
– Не пойдет! – крикнул Бандура. – Они же безбашенные. Прямо на ступеньках пришьют!
На Большой Житомирской они застали оживленное движение. Витряков зацепил троллейбус, оцарапав борт. Бандура увеличил отрыв. Сразу за Львовской площадью он свернул в узкую улочку, змеившуюся вниз, к Подолу. И дал газу. Мила зажмурилась, в ожидании конца.
– Опять уходит! – надрывался Филимонов, просовывая винтовку в окно.
– Филя, не стреляй! – взмолился Кашкет. Шрам дал длинную очередь, но распахнутый багажник сбивал прицел. В нижней точке спуска дорогу преградил красный сигнал светофора. Бандура им, естественно, пренебрег, и это едва не обернулось катастрофой. Следовавший по главной дороге «ЗИЛ» наверняка бы раздавил легковушку, как клопа, не прояви его водитель молниеносную реакцию. «Мазда» проскочила, зацепив массивный бампер грузовика по касательной, и поплатившись задним крылом, порвавшимся с легкостью тряпки. Бандура сбросил ноги с педалей. Двигатель поперхнулся и заглох.
– Выжили?! – смерть прошла так близко, что взъерошила Миле прическу. Она висела в ремнях, как кукла.
– Не знаю, – сказал Андрей, вращая ключом зажигания и молотя по педали подачи топлива. Стартер надрывался, но мотор молчал.
* * *Витряков, оглохший от учиненной Шрамом пальбы, в свою очередь с опозданием разглядел преградивший дорогу грузовик.
– Тормози! – завопил глазастый Кашкет. Витряков сорвал ручник. Шрам выронил винтовку, и она исчезла за бортом.
– Только не в бок! – крикнул Кашкет, заметив красные газовые баллоны в том месте, где у грузовиков обычно бензобаки. В считанных метрах от «ЗИЛа» Витряков разблокировал колеса и открыл дроссельную заслонку. Тахометр зашкалило, двигатель взвыл.
– Как ты это сделал?! – пролепетал Кашкет через мгновение.
– Где эти гады?! – Витряков не обращал на него внимания. – Где они, я спрашиваю?!
Он сзади, Леня! – подсказал Шрам.
* * *– Чего ты ждешь?! – Мила схватила его за руку, оцарапав бицепс наманикюреными ногтями.
– Я?! – ошалел Андрей. Тачка не заводится, ты что, глухая?!
– Так сделай хоть что-то!
– Что?!
В корме «Аэростара» вспыхнула лампа заднего хода. Микроавтобус медленно попятился.
– Вот и все, – пробормотала Мила.
* * *– Убей их, Шрам! – приказал Витряков. – Мочи козлов! Стреляй!
– Из пальца?!
Секунда, и машины стали борт в борт. Главные герои пожирали друг друга глазами. Мила перестала дышать. Бандура улыбался с мужеством отчаяния, физиономии пассажиров микроавтобуса изображали различные стадии плотоядной ненависти. Прочие, невольные участники сцены превратились в обыкновенных статистов.
Витряков рванул из-за пояса «Люггер». Промахнутся в такой близи сложно даже нарочно. Андрей на удачу крутанул стартер, уверенный, что в последний раз. И, даже удивился, услышав рокот мотора. «Еще поживем!» — решил Андрей, бросая педаль сцепления.
* * *В следующие пять минут Шрам опорожнил четыре обоймы. Оставалось только поразиться, как ни одна пуля не попала в цель, если, конечно, не считать двух лопнувших стекол, что, в сложившихся обстоятельствах не было принципиально большим уроном.
– Спрячь ствол, косоглазый! – в конце концов обозлился Витряков.
– Трясет, б-дь! – оправдывался Шрам. Несколько раз микроавтобус притирал «Мазду» к парапетам. Бандура опасался, что не выдержит резина. Потом они разминулись со столбом, к большому разочарованию Витрякова. Затем преследователи неожиданно отстали, пропав из виду. «Мазда» проехала какой-то запущенный парк, очутившись в промрайоне. Преследователи, похоже, отстали.
– Ни рук, ни ног не чувствую… – стоило только подумать об отдыхе, как усталость буквально парализовала мышцы. – Ну и марафон… – стандартный водитель, даже опытный и хороший, не гонщик раллийного экипажа. Подобные навыки не купишь в довесок к правам. В отношении готовности к экстремальным условиям езды среднестатистический водитель напоминает пилота гражданской авиации, которому внушительное количество часов налета не прибавляет мастерства в исполнении фигур высшего пилотажа.
– Хочешь, я тебя сменю. – Госпожа Кларчук погладила его по щеке. Пальцы были холодными, как ледышки.
– Думаешь, оторвались?
– А разве нет? – Мила словно искала поддержки. Будто он был истиной в последней инстанции, и одно его слово могло остановить «Аэростар» наподобие милицейского «Ежа». – Разве не так?
– Не знаю, – буркнул Андрей. Прагматик в нем одолел оптимиста. Серые заборы тянулись в бесконечность. Улица напоминала кишку. Или мышеловку, что еще хуже. Стоило ее перегородить… Андрей скользнул по панели приборов. Лампа аварийного уровня масла сверкала, как глаз циклопа. – Лучше бы нам оторваться. Из двигателя масло вытекает. Может, поддон картера пробит? Я не знаю. Вот-вот станем. Мотор заклинит, и кранты.
Мила открыла рот, чтобы усомниться, или ужаснуться, или что-то еще, когда далеко впереди сверкнула фара идущего на большой скорости автомобиля. Вторую «Аэростар» потерял, бодая «Мазду» в корму. Госпожа Кларчук застонала. Не требовалось обладать орлиным зрением, чтобы сделать неутешительные выводы.
– Назад! – Бандура врубил заднюю передачу. Из микроавтобуса полыхнули выстрелы, еле слышные за ревом работающего на максимальных оборотах мотора. Как только «Мазда» очутилась на перекрестке, Бандура бешено закрутил рулем и сам удивился, как ловко вышло. «Мазда» развернулась под завывание скатов. Андрей дал газу. Ускорение опрокинуло их на сиденья.
– Догоняет! – кричала госпожа Кларчук. Андрей ничего не мог поделать. Вопли о том, что солнце заходит, не препятствуют наступлению сумерек.
Они выскочили на проспект Красных казаков. Близился час пик, и машины шли сплошным потоком. Бандура перестроился в левый ряд, выколачивая из мотора остатки прыти. Риск добить его был велик, но, ничего другого не оставалось. Витряков хотел обойти их справа, но соседние полосы были заняты, как грядки. Тогда он насел сзади. Это был опробованный маневр. После каждого удара «Мазда» рыскала, угрожая перевернуться в любую секунду.
