Юлия Эльская - Не запирайте вашу дверь
— Боже мой, — вдруг воскликнула Жанна и демонстративно схватилась за сердце.
— Тебе валокордина? Корвалола? — забеспокоился Владимир Яковлевич. Достав пузырек, он попытался его открыть, но Жанна отрицательно покачала головой.
— Мам, а про вилки ты откуда знаешь? — встряла Наталья.
— Ты гуляла весь день, а она всем рассказывала, — ответила Вика и снова повернулась к Жанне. — Вам лучше? Мы не пострадали, он здесь только прошел.
— Нога у Кольки маленькая, — глубоко вздохнув, произнесла Жанна. — Он ведь небольшого роста. А что, вилки действительно украли?
Вика пожала плечами и скорчила ехидную рожу в адрес Розы, не сводя при этом глаз со своей вилки.
— Роза — жертва склероза, — хихикнула Наталья.
Вика скептически фыркнула и бросила на дочь уничтожающий взгляд.
— Рифма примитивная, — с легким раздражением произнесла она. — И по смыслу не интересно!
— Зато соответствует содержанию, — заступилась за Наталью я. — Все же десять лет — это не двадцать, могла бы отнестись к дочери более снисходительно.
— Ты сама-то сколько лет остроумию училась? — проворчал Владимир Яковлевич. — Не мешай ребенку тренироваться!
Швырнув вилку, Вика вскочила со стула. Наталья, у которой нос подозрительно покраснел, а в глазах появились слезы, отвернулась к окну.
Внезапно Жанна побледнела, потом позеленела и снова приложила руку к сердцу. Владимир Яковлевич бросился к ней, а Вика схватила пузырек с валокордином.
— Ты чем это открывал, ножиком? — нервно спросила она отца.
— А ты чем думаешь? — буркнул он, не отвлекаясь от Жанны.
— Я думаю, ножиком, — недовольно ответила Вика, взяла нож и его острый край попыталась просунуть под плотно притертую пластмассовую пробку.
— Головой надо думать, а не ножиком! — выразительно посмотрев на Вику, заявил Владимир Яковлевич. — Если ножиком открывать, дырка будет.
— Ну и открывай сам, — обиделась Вика. — Наташа, достань из буфета валидол.
От валидола гостье стало немного лучше.
— Послушайте, — тихо сказала она. — Мой сосе-ед, сторож, он собирает вилки, у него-о коллекция вилок… — она еще раз глубоко вздохнула, а мы, затаив дыхание, выжидательно-внимательно следили за каждым ее движением. — У него их очень много, есть очень старые, разные…
— Это он залезал! — не дослушав до конца, воскликнула Вика. — А нога у него большая? Папа, покажи ей свой ботинок! Это сорок третий размер.
— У него больше, он очень высокий, я хорошо помню — он как-то канаву чистил и на мои «анютины глазки» наступил…
Вика еле слышно хмыкнула, но я строго посмотрела на нее и демонстративно нахмурила брови: гостью обижать насмешками нельзя! Во-первых, она гостья, а во-вторых, пользы от нее еще могло быть много — узнать про ее соседа-сторожа можно было только от нее. Не важно, что он сам великан, он ведь мог и нанять кого-нибудь…
— Ну? — скептически спросила Вика.
— Конечно, — кивнула я.
— И что? — продолжала она.
— Пока ничего, — глубокомысленно заметила я. — Но дальше будет хуже…
— О чем это вы? — вежливо поинтересовался проходивший мимо нас Владимир Яковлевич.
— Понятия не имею, — пожала плечами Вика.
— И я тоже, — подтвердила я.
Мы сидели на бревне рядом с крыльцом. Больше сидеть было негде: в доме слишком душно, а на скамейке нельзя — приехала Людка и слонялась по своему участку, развесив уши.
— Нам и здесь поговорить спокойно не дадут, — вздохнула моя подруга, кивнув сначала на Людку, потом в противоположную сторону: по своему участку носилась Роза, прислушиваясь к каждому звуку. Иногда она останавливалась и рассматривала нас из-за кустов. — Ой, Ванда, не толкайся! Я же упаду!
По бревну к Вике подбежала кошка и с разбегу ткнулась лбом в ее бок. Пушистый, с приятной мордой, рыжевато-коричневый кот, преследовавший нашу белую красотку, остановился поодаль.
— Может, пойдем в лес, погуляем? — предложила я. — Или за грибами?
— Ладно, пойдем, — без энтузиазма произнесла Вика. — Ой, куда ты лезешь, каракатица?
Ванда оставила бесплодные попытки подставить свой лоб под Викину ладонь — чтобы погладила — и вспрыгнула ей на плечо с намерением улечься живым воротником вокруг ее шеи.
Открылась дверь, и на крыльцо из дома вышла Наталья.
— Наташенька, сними ее, пожалуйста, — попросила Вика, не поворачивая головы.
Наталья аккуратно спустилась по ступенькам, обошла бревно, подошла к Вике сзади и протянула руку, но в этот момент Ванда спрыгнула сама, пролезла под бревном и легла на землю перед Викой. Наталья села на бревно рядом со мной.
— Не слишком ли она пушистая? — спросила я, рассматривая кошку. — Особенно на животе.
— Ты думаешь, беременная? — откликнулась Вика.
— Ой, мам! — воскликнула Наталья. — А если у нее от того мордоворота котята родятся? Представляешь?! Он же глупый, страшный, и характер у него плохой — вредный. Помните, тетя Юля, — повернулась она ко мне, — приходил такой мордоворот с белой нижней челюстью, толстый такой! Он ее поклонник!
— А этот маленький желто-коричневый кто? — спросила я.
— Этот никто.
— Какой красивый никто! — улыбнулась я. — Лучше бы котята были от него.
— Сейчас проверим, — сказала Вика и хлопнула ладонью по колену. — Ванда, сюда!
Кошка не заставила себя долго ждать, прыгнула к Вике на колени и ткнулась носом в ее подбородок.
— Уйди, морда усатая! — фыркнула Вика, пытаясь уклониться от мокрого кошачьего носа и колючих усов, и провела обеими руками вдоль всей кошки — от морды до задних лап.
— Не похоже, — констатировала она. — Впрочем, на первом месяце обычно еще не заметно.
— Да у нее вся беременность от силы месяца два, — возразила я. — Куда пойдем разговаривать?
— Наташенька, пойдешь с нами? — поинтересовалась Вика у дочери.
— Нет, мам, — протянула та в ответ. — У меня дела…
Мы вышли через лесную калитку и, пройдя немного вдоль забора, углубились в лес. Березы здесь не попадались; все было усыпано хвоей, и росли худые, ободранные елки высотой с пятиэтажный дом. Грибов не было совсем, даже поганок.
Потом среди елок стали появляться кусты лещины и пробиваться кое-какая травка. Стало светлее. Осенью тут могли бы расти опята, но сейчас — пусто.
— Ты какие грибы заказываешь? — обратилась я к Вике. — Подберезовики устроят?
— Ладно, пусть будут подберезовики, — милостиво согласилась она. — Хотя бы один.
Через некоторое время мы повернули направо и подошли к железной дороге. Переходить ее или нет? Пожалуй, перейдем.
— Там тоже дачи, — предупредила меня Вика.
— Зато там березы, — ответила я. — Вперед!
Под березами хлюпала вода. Не годится — грибы в лужах не растут. Там же, где было посуше, землю покрывал ковер из папоротников. Через месяц здесь вырастут чернушки, а сейчас надо идти дальше.
Минут через десять я огляделась вокруг и, наконец, заметила вдали подходящие березки. Правда, за ними тоже виднелись деревянные домики, там, наверняка, все исхожено вдоль и поперек, но ничего, уж один-то гриб я всегда найду!
Мы подошли ближе. Вот они, нужные березки, и среди них иногда молодые елочки, на достаточном расстоянии друг от друга.
Я замолчала и, наклонив голову, принялась внимательно разглядывать траву между корнями, в то время как Вика задумчиво брела рядом, окидывая деревья рассеянным взглядом.
«Так, дорогая, смотри левее, — сказала я себе. — Теперь правее, там травы меньше… А вот и наш красавец!»
— Вижу, — доложила я.
— Где? — встрепенулась Вика.
— Рядом с березой. С другой стороны от этой березы — елка. Ищи.
Я отошла в сторону и приготовилась наблюдать за действиями подруги. Безрезультатно потоптавшись на месте, она попыталась проследить направление моего взгляда, но я была к этому готова и смотрела только на нее.
— Сообщаю приметы, — доброжелательно сказала я. — Рост двадцать два сантиметра, в шляпе. Шляпа цвета горького шоколада, бархатистая, снизу светло-кремовая, диаметром двенадцать сантиметров. Ножка сероватая, почти без крапинок, ровная. Возраст предпенсионный. Ищи.
Вика покрутила головой в разных направлениях, а я украдкой бросила на гриб еще один взгляд. О! Рядом второй подберезовик!
— Рядом с первым, сантиметрах в тридцати от него, растет его родственник, — сообщила я, предварительно отвернувшись. — Тинэйджер. Рост десять сантиметров, шляпка маленькая, круглая, похожа на каску и блестит как синтетический бархат. Цвет — как у старого шоколада, пролежавшего два месяца в холодильнике.
— А береза от нас далеко?
— От меня — три метра. И полметра от нее до елки.
Вика обошла шесть ближайших к нам берез и вернулась ни с чем.
— Ты меня разыгрываешь, — недовольно бросила она. — Давно ты стала такой наблюдательной?!
