Юлия Эльская - Не запирайте вашу дверь
— Бесполезно, — недовольно вздохнула Вика и легла обратно.
Да, верно, бесполезно, даже если он полезет через окно, мы его не увидим. В нашу сторону выходило только одно окно — на втором этаже, остальные окна нам не были видны. К тому же он еще может в доме какое-то время сидеть, пока не успокоится и не проверит, что вокруг все тихо. Так что нам остается только спать, успокоила я себя. Ну а утром разберемся! Если это все тот же наш приятель-вор, то никуда он от нас не денется, а раз жертв нет — можно не торопиться.
На следующее утро мы не бегали, мы — и то с большим трудом — поднялись с постели лишь в девять часов. Владимир Яковлевич с Натальей, голодные, ждали на веранде и предъявили свои претензии и упреки спускающейся по лестнице Вике, обещая умереть от голода через десять минут.
— Не могли сами вчерашнюю кашу подогреть?! Все равно, кроме вас, ее никто не ест! — недовольно буркнула моя плохо выспавшаяся подруга. — Что вы, интересно, тут делаете, когда я в Москву уезжаю?! Отстаньте от меня, я сначала умываться пойду!
Через несколько минут на плите грелась манная каша, а рядом с ней на сковородке для нас с Викой жарилась яичница.
Наталья и Владимир Яковлевич сидели за столом над пустыми тарелками и не сводили с Вики горящих глаз — только что ложками не стучали!
— Да подождите вы, каша еще не закипела! — укоризненно произнесла Вика, не выдержав их голодных взглядов. — Она даже еще не горячая!
— Ничего, давай ее сюда, — потребовал Владимир Яковлевич. — Каша не чай, может быть и теплой!
Вика разложила кашу по тарелкам и поставила на стол сковородку с яичницей.
Наталья добавила в свою тарелку столовую ложку варенья из черной смородины и размешала, отчего каша изменила свой приятный сливочно-белый цвет на непривычный серо-фиолетовый.
— Мам, расскажи, поймали кого-нибудь? — спросила она, с довольным видом отправив в рот ложку каши.
Вика вкратце рассказала о ночных событиях. У Натальи загорелись глаза, а Владимир Яковлевич пожал плечами.
— Видишь, Вика, как все решилось, — спокойно сказал он. — К нам он точно не полезет. Еще не было случая, чтобы он забрался на два соседних участка, так что прекращайте ваше расследование.
— Ну уж нет! — запальчиво воскликнула Вика. — Теперь — ни за что!
— Я уже все съела, — вмешалась Наталья. — А что к чаю?
— Есть сыр, а также абрикосовый джем.
— Я после завтрака в Правление пойду, — поставил нас в известность Владимир Яковлевич, налив себе чаю. — Взносы за квартал платить надо, и за электричество — тоже.
— Ты там поинтересуйся, пока в очереди к кассиру стоять будешь, — предложила Вика. — Может, что-нибудь дельное об ограблениях скажут.
— Ай, мам, тут щепка, в джеме, я чуть зуб не сломала! — возмущенно воскликнула Наталья, протягивая руку. — Смотри какая!
— По-моему, это кусок ящика, — произнесла Вика, взглянув на деревяшку длиною сантиметра в три. — Ну и что?! Не съела, и ладно.
— Лучше джем с ящиком, чем колбаса с будкой! — добавил Владимир Яковлевич. — Ну, я пошел.
— Ну, ребята, у нас появился подозреваемый! — заявил, вернувшись, Владимир Яковлевич. — Мы кое с кем посоветовались…
— И решили! — презрительно фыркнула моя подруга. — Все понятно: Жанетка сказала!
— Да послушай же ты! — убежденно продолжал он. — Жанна всех знает, она же член Правления. Так вот, есть у нас в числе прочих сторож, зовут Колей…
— В числе кого?.. — осторожно поинтересовалась я.
— В числе прочих сторожей. Он горький пьяница, у него трое детей, ему лет тридцать пять. Все, что получает, пропивает, а детей кормить надо! Мы…
— Жанетка, — вставила Вика.
— … думаем, что он может воровством промышлять.
— Но он же ничего не брал! — перебила его Вика.
— Ты будешь меня слушать?! — возмутился ее отец. — Хорошо, вечером придет Жанна, она сама все расскажет.
— К нам?! — завопила Вика. — Она?!
— К нам! — твердо сказал Владимир Яковлевич. — К ужину. И давай без истерик.
Обедали мы порознь: сначала Наталья с дедом, потом мы с Викой. К концу обеда моя подруга все же смирилась с тем, что ее ждет, поэтому, вымыв посуду, мы — в ожидании гостьи — приступили к уборке дома: подмели и вымыли полы, протерли все горизонтальные поверхности, а также стекла в окнах, повесили чистые полотенца и новые занавески. Когда Вика решила по второму разу вымыть посуду, я взбунтовалась.
— Если ты еще организуешь показательную прополку, я сразу же уеду в Москву, — пригрозила я. — Мы уже сделали все, что могли. Траву красить не будем, мы не в армии!
— Ладно, — кивнула Вика. — Давай вытрясем коврик из комнаты и на этом закончим.
Мы взяли коврик за углы, отошли от дома и аккуратно встряхнули. Пыль полетела на Вику.
— Ветер дует не с той стороны, — поморщилась она. — Иди назад. Теперь развернись и встань поперек дороги.
— Сейчас вся пыль окажется на клубнике, — предсказала я. — Мне ее жалко.
— Ладно, обойди бочку, около дома будем трясти. Дальше иди, чтобы на крыльцо не попало.
Крыльцо Вика подмела, но укреплять ступеньки не стала, заявив, что не хочет делать это из принципиальных соображений.
— Чем ее кормить, как ты думаешь? — энергично встряхивая коврик, продолжала она.
— А что у нас на грядках выросло, кроме огурцов и клубники?
— Да ничего, вроде бы… Кабачки не выросли, капуста тоже… А, знаю! Молодую картошку сварим. Со сливочным маслом, укропом и чесноком будет вкусно. И огурцы. Ой, мы лилии пылью засыпали.
— Ничего, они несъедобные, — сказала я.
— Ага, — рассеянно кивнула Вика. — Отнеси коврик и пойдем картошку подкапывать.
Когда появилась Жанна, картошка доваривалась на плите, молодой чеснок и мелко нарезанный укроп лежали на столе, и даже тарелки были расставлены.
Жанна выглядела на все сто, если не больше (процентов, естественно, а не лет), и была необыкновенно приветлива и любезна. Увидев это, Вика тут же надулась и просидела так весь вечер, почти не принимая участия в разговоре. В результате расспрашивать гостью пришлось мне.
— У на-ас работают четыре сто-орожа, — начала рассказывать Жанна. — Они весь го-од участки охраняют, и зимо-ой тоже. Оди-ин из них — Колька. Говоря-ат, он бывший милиционер, его-о за пьянство выгнали — вроде бы, он казенное иму-ущество пропил. Украл и пропил. И здесь ведет себя о-очень подозрительно.
— А зачем же его сюда работать взяли? — удивилась я. — Или здесь думают, что вору лучше всего работать инкассатором, а алкоголику — на ликеро-водочном заводе?!
— А кто-о сюда пойдет?! — пожала плечами Жанна. — На такие-то деньги! Разве что пенсионеры, так от ни-их толку мало. А этот — ме-естный, молодой, всех знает, на маленькую зарпла-ату согласен.
— Вот это-то и странно, — прокомментировал Владимир Яковлевич. — Непонятно, почему он на такую зарплату согласен! Вдруг он краденым нехватку денег компенсирует?! Особенно, когда у него запой…
— И вы думаете, что это он на дачи залезал? — спросила я. — А почему он ничего не брал?
— Я, конечно, не уве-ерена, — ответила Жанна. — Но я ду-умаю, что он сейчас воровать не будет. А во-от зимо-ой, когда здесь никого не-ет, а есть только он, который са-ам все охраняет, он может вынести с дач все, что уго-одно, и продать по дешевке. Поэтому я полага-аю, что залезал он просто та-ак — посмотреть.
— То есть на разведку вышел, — подвела итог я. — А беспорядок устраивал для чего?
— Например, для маскировки, — подсказал Владимир Яковлевич.
Жанна согласно кивнула и продолжала:
— Работают на-аши сторожа посменно — дежурят сутками…
— С кем?! С утками? — не очень вежливо перебила ее Наталья.
— Ка-ак?.. — неуверенно произнесла сбитая с толку Жанна и в недоумении замолчала.
— Ну, с утками! — выразительно повторила Наталья. — С курами, с собаками…
— По-моему, это старая шутка, — буркнула Вика. — Где-то я ее уже слышала…
— А для меня — новая! — обиделась ее дочь.
— Здесь же, наверное, и слышала, — спокойно сказал Владимир Яковлевич. — Или сама так говорила. У нас шутки часто повторяются, — обратился он к Жанне. — Не обращай внимания.
— Они дежурят сутки через тро-ое, — певуче продолжала Жанна, немного успокоившись. — С девяти утра до девяти утра. Колькина сме-ена теперь через день — в понеде-ельник.
Картошка уже исчезла с тарелок, и на десерт была предложена клубника, с молоком или сметаной, кто как хочет. Положив себе клубники, Владимир Яковлевич включил телевизор.
— А как он выглядит, ваш Колька? — спросила я.
— Ма-аленького роста, худой, темные во-олосы, невыразительные, мелкие черты лица-а, — начала объяснять Жанна, — разгова-аривает обычно нецензу-урно.
— Да-да, точно, — подхватил Владимир Яковлевич. — Сплошные «матери», «блины», и прочие междометия… Если хотите, девочки, я вам его покажу. И остальных сторожей тоже.
