Картер Браун - Том 28. Исчезнувший мертвец. Блондинка. Труп. Прекрасная, бессердечная
— Вы согласны, Эл? — с тревогой настаивала она.
— Ну конечно, малышка. — Я протянул руку позади ее шеи и слегка похлопал ее по плечу. — Могу ли я в чем-нибудь вам отказать?
Вы очаровательны! Я знала, что вы согласитесь. Если я скажу вам секрет, вы обещаете не сердиться?
— Обещаю.
Так вот, я подумала, что надо сначала обойти препятствия, а потом уже просить вас. Инспектор Мартин и шериф Лейверс не видят ничего неудобного в том, что вы будете участвовать в телепередаче.
— Отлично, — сказал я без особого энтузиазма.
Они сказали, что вы, естественно, не можете принять никакого вознаграждения; поэтому я отдала тысячу долларов для вдов и сирот полицейских.
— Как?
— Эл, вы обещали не сердиться.
— Но я не вдова и не сирота!
Она рассмеялась:
— Вы всегда видите смешную сторону вещей, да, Эл?
— Ну да, — сказал я с горечью, — это из меня так и брызжет. Смейся, паяц!
Она повернулась ко мне, блестя глазами:
— Вы не понимаете, что это значит для меня! Я не знаю, как вас благодарить!
— Старый добрый способ лучше всего.
— Я думаю, вы правы, Эл, — нежно сказала она. — Почему я об этом не подумала?
Она встала, сняла через голову платье и посмотрела на меня:
— Вы знаете, что женщины двуличны, Эл?
— Если их лицо так же очаровательно, как ваше, то это — козырь, — ответил я.
Она насмешливо улыбнулась:
— Вы не только мужественны, но и галантны! Ну, теперь шутки в сторону, я буду рада с вами расплатиться.
Я как околдованный смотрел на воздушную кучку на ковре. Бледно-голубая комбинация лежала на платье. За ней последовали такие же трусики и бюстгальтер. Пояс для чулок, сокращенный до минимума, был темнее, почти синий.
Она растянулась на диване, закинув руки за голову. Ее волосы и ногти были голубыми, но все остальное — ослепительной белизны. Она протянула ко мне руки, сцепила пальцы на моем затылке и прижала меня к себе с неожиданной силой.
— Вы правы, Эл, — зашептала она, — старые способы всегда лучшие.
Около шести часов я налил два стакана и принес их на диван. Она лениво выпрямилась:
— Скажите-ка, Эл, что у вас под подушкой? На ощупь — металл.
— Да? — машинально ответил я.
Я сел рядом, держа стаканы. Она сунула обе руки под подушку, достала что-то и потрясла перед собой. Я закрыл глаза, пока она рассматривала трусики от бикини.
— Ну-ну! — сказала она со смешком. — Кто-то что-то забыл, как видно. Главное, похоже, что нить из настоящего золота!
— Четырнадцать карат, — выдавил я.
Она вскочила и оделась быстрее, чем скупщица краденого, которая видит приближающийся десант полиции.
— Еще раз спасибо, Эл, — сказала она, оправляя голубое платье. — Вы можете быть в студии завтра в четыре? Мы проведем небольшую репетицию, чтобы вы привыкли к камерам и прожекторам. Я никогда не делаю сценария, так что вам не придется ничего учить. — Она была уже у двери. — Не могу вам выразить, как это для меня важно! Я вам бесконечно признательна… Не провожайте, я знаю дорогу. До завтра, до четырех…
Дверь закрылась.
— Ну, Тони, — сказал я с отвращением, — ты шлюха, и больше ничего! Желаю тебе получить триппер!
Глава 13
На следующее утро я прибыл в комиссариат чуть позже десяти и поднялся в кабинет Мэрфи, врача. Увидев меня, он нахмурился:
— А, Уилер! Я слышал, вы собираетесь стать звездой вестерна для взрослых сегодня вечером, и сказал, Что этого не может быть. У вас не хватит ума!
— Ужасно, что есть на свете комики, упустившие свое призвание! — ответил я. — Но с лошадьми еще хуже. Всегда можно найти другого актера, но нужны годы, чтобы выдрессировать лошадь.
— Я не должен был дразнить вас, — сказал он. — Вы друг. Благодаря вам можно совершенно упразднить анатомирование. Никаких трупов, одни крошки!
— Вы никогда не думали управлять похоронным бюро? Под вашим руководством бизнес расцветет!
— Не стоит труда, — возразил он. — Этим занимается мой брат. Я его лучший представитель.
— Поставщик, по-моему, правильнее.
Он закудахтал, как колдунья в «Макбете».
— Я хочу спросить именно по поводу этого трупа… — сказал я. — Провели официальное опознание?
— Если вы знаете того, кто был в близких отношениях с левой большой берцовой костью и правой малой берцовой костью Джорджии Браун, чтобы опознать их, то приведите его ко мне. Я бы очень хотел с ним познакомиться.
— Я просто спрашиваю…
— Вы далеко пойдете, Уилер, — холодно сказал он. — Вы достаточно глупы, чтобы стать главным инспектором или шерифом графства.
— Когда это произойдет, здесь будет новый доктор, — ответил я, направляясь к двери. — Пользуйтесь, Мэр, пока не поздно!
Я вышел из его кабинета и пошел к капитану Парсонсу, ведущему службу розыска в интересах семей.
Увидев меня, Парсонс почесал лысый череп и улыбнулся:
— А, наш национальный герой! Чего вам тут надо?
— Я ищу блондинку.
— Разве они здесь бывают? Самая молоденькая девочка, которая была в моем кабинете, имела от роду сорок пять лет.
— Ерунда, — сказал я. — Нет ли в ваших списках пропавшей блондинки?
— У меня есть кто угодно, и мужского и женского рода, — ответил он. — Это какой-то город-призрак, столько народу здесь пропадает. Кого вы, в сущности, ищете?
— Сам не знаю. Она должна быть блондинкой. От 25 до 35 лет. Исчезла, вероятно, недели две назад, может, чуть меньше.
— Сейчас я пущу механику в ход, — сказал он жизнерадостно и снял телефонную трубку.
Минут через десять нам принесли список. Мы начали с шести имен и уменьшили до двух.
— Эта, — сказал Парсонс, отметив карандашом имя, — Элла Скотт. Об ее исчезновении заявила мать. Она думает, что Элла сбежала в Сан-Диего с моряком. Похоже, эта девочка вечно убегает с моряками, но никогда не отсутствует столь долго. На этот раз, видимо, она поехала дальше.
— До Сан-Диего?
— Вполне возможно!
Я закурил. Он буркнул что-то и снова надел очки.
— Остается Рита Танго, — сказал он.
— Рита… кто?
— Во всяком случае, ее так зовут. Об ее исчезновении заявила квартирная хозяйка через три дня. С тех пор прошло десять дней, она так и не вернулась. Возраст — 28 лет, вес… вам нужно точное описание?
— Не думаю, чтобы это было необходимо. Я, может быть, заскочу к этой хозяйке. Как ее зовут?
— О’Шеа.
— Спасибо, капитан.
— Если хотите знать мое мнение, — сказал он со смехом, — вы чертовски осложняете свою жизнь, чтобы таким способом найти блондинку.
Когда я приехал в меблирашки, миссис О’Шеа не было. Парнишка лет тринадцати, усыпанный веснушками, торчавший на крыльце, сказал, что хозяйки не будет до вечера. Она пошла к брату и раньше шести часов никогда от него не возвращается.
Я сказал, что это не важно.
Мальчик сунул руку в карман блузона и не спеша оглядел меня.
— Во-первых, кто вы такой? — спросил он.
— Меня зовут Уилер.
— Вы ловите неплательщиков?
— Если угодно. По правде говоря, мне нужна не миссис О’Шеа, а Рита Танго.
— Промазали, старина. Она уже смылась.
Я закурил:
— Да, я действительно промахнулся. Ты ее знал?
— А то нет? Я ее все время тут видел. Она мало работала.
— А где она работала, когда такое случилось?
— Она говорила — в кино! — Он презрительно пожал плечами. — Я никогда не видел ее ни в одном фильме. Хороша актриса!
— Ты не знаешь, у нее был импресарио?
— Конечно, был. Она ходила к нему почти каждую неделю. Я ее однажды спросил, как это может быть, что этот тип не в Голливуде, если он такой важный импресарио? Она сказала, что здесь у него филиал.
— Ты не помнишь названия этого филиала?
Он хитро посмотрел на меня:
— Скажите, дружище, сколько она должна вашей фирме?
— Десять долларов.
— Ну да! Станете вы терять время из-за несчастных десяти долларов!
— Я думаю, что ты слишком хитер для меня. Сколько ты хочешь?
Он глубоко вздохнул.
— Пять долларов? — нерешительно сказал он.
— Идет.
Я сел рядом с ним на крыльцо и уставился на него непреклонным взглядом, потом отогнул полу пиджака, чтобы был виден пистолет. У него округлились глаза.
— Ты уже слышал о Кенте Фарго, парень? — спросил я вполголоса и почти не разжимая рта.
— Да, к-конечно, — пробормотал он.
— Ее ищет Фарго. Ты сделал оплошность, нацелившись на мою кассу, а, малыш? Ты слишком молод, чтобы умереть.
— Я не навру вам, клянусь! Того типа зовут Чак Финли, его агентство где-то на Морлик-стрит.
— О’кей.
Он нервно сглотнул:
— Вы не думайте насчет пяти долларов, это так, для смеха.
Я вытащил из кармана пятерку и протянул ему.
— Что сказано, то сказано, мальчуган, — промолвил я на прощанье и вернулся к «остину-хили».
